— По вашему мнению, пройден ли на данный момент пик кризиса в России?

 — Январские данные показали, что ситуация в экономике вновь начала ухудшаться. Сильный спад произошел в строительстве, оптовой торговле, значительно снизился грузооборот. Падение в базовых отраслях в январе составило 0,4-0,6% к декабрю без учета сезонных колебаний. Накоплена большая негативная инерция в динамике реальных доходов населения и потребительского спроса, и потенциал их падения еще не исчерпан, потому как частные предприятия и бюджетный сектор продолжают сокращать издержки. Поэтому, скорее всего, дно или, если угодно, «пик» кризиса еще впереди. Большинство экспертов, участвующих в консенсус-прогнозе Центра развития НИУ ВШЭ (и я в том числе), ожидают продолжения рецессии в 2016 году, а некоторые — и в последующие годы.

— Как раз на днях глава Минэкономразвития Улюкаев заявил, что ситуация в экономике постепенно нормализуется. По его словам, к концу первого квартала 2016 года цены на нефть могут составить $40 за баррель. Как расцениваете такой прогноз?

 — На цены на нефть влияет слишком большое количество факторов. Поэтому нельзя всерьез рассчитывать на надежность прогноза изменения цен. И конечно, печально, что нормализация в экономике напрямую увязывается лишь с нефтяными котировками. Даже если цена не нефть «отскочет» в ближайшие месяцы, ничто не помешает ей затем упасть, что вызовет новый приступ уныния. За последний год нефтяной рынок стал гораздо более волатильным и гораздо менее манипулируемым. Ведущие производители нефти продолжают переговоры, но результатом их становится не более, чем сохранение статус-кво, то есть превышение предложения над спросом. Тем временем уровни добычи и запасов нефти в США продолжают зашкаливать. На рынке слишком много нефти, потому она и стоит дешево.

— Исходя из этого стоит ли опасаться резких валютных колебаний?

 — Опасаться не стоит, стоит приспосабливаться. Рубль — сырьевая валюта, а резервы Центробанка недостаточно велики, чтобы манипулировать курсом.

— Председатель российского правительства Дмитрий Медведев подписал антикризисный план на текущий год. Удастся ли властям с его помощью «расшевелить» российскую экономику?

 — На мой взгляд, антикризисный план на это и не рассчитан. Задача минимум — успокоить само правительство и граждан тем, что «план есть» и «работа ведется», а задача максимум — избежать радикального ухудшения в отдельных сферах, наиболее подверженных рискам. Второе может и не удаться. Во-первых, объемы финансирования, предусмотренные планом, недостаточны, чтобы залить проблемы деньгами. Во-вторых меры смягчения налоговой и административной нагрузки, предложенные планом, противоречат складывающейся практике, а также другим решениям, увеличивающим репрессивный характер госуправления. Далеко ходить не надо — например, пункты плана о заявительном предоставлении мест для нестационарной торговли или выплате компенсаций при изъятии таких мест для государственных нужд выглядят не более чем благими пожеланиями на фоне массовой кампании по сносу торговых ларьков и павильонов в Москве и других регионах.

— Как вы оцениваете последние решения правительства в экономике, в частности повышение акцизов на бензин, введение платы с большегрузов, возможное введение нового механизма пенсионных отчислений — с точки зрения попыток вывода России и кризиса?

 — Можно было бы говорить очень много по каждому из этих решений в отдельности, однако в целом та интенсивная законотворческая деятельность, которая сейчас ведется различными ведомствами, скорее, усиливает кризисные явления, чем способствует выходу из кризиса. Во-первых, она увеличивает неопределенность и непредсказуемость госполитики с точки зрения ведения бизнеса. Решения принимаются вне стратегии или хотя бы единого вектора госполитики. Часть из них является продолжением ранее разработанных стратегий — как Платон, часть — спонтанными реакциями на нынешний кризис — как повышение акцизов, часть — как предложение о возврате накопительной пенсии «по умолчанию» — попыткой вернуться на прежнюю траекторию развития, с которой раньше пришлось сойти. Во-вторых, большинство принимаемых решений, а еще больше практика их исполнения, повышают издержки бизнеса, что во время кризиса не может вызвать ничего, кроме снижения экономической активности.

— В последнее время все чаще звучат утверждения, что сырьевая модель развития для России себя исчерпала. По-вашему, так ли это? И какие в данном случае есть альтернативы?

 — То, что сырьевая модель исчерпала себя, стало ясно уже в 2008—2009, когда, несмотря на использование накопленных резервов, российская экономика сократилась больше других стран, а ее структура после кризиса ухудшилась и оказалась неспособна поддерживать рост даже при ценах $100-110 за баррель. Альтернативой является экономика, производящая большое количество разнообразных товаров и услуг как на внутренний, так и особенно — на внешний рынок.

У России в этом смысле огромный потенциал, поскольку мы крайне мало производим. Развитие в этом направлении при низких ценах на нефть развернулось бы естественным путем. Благодаря снижению издержек производства на территории России по сравнению с другими странами мы можем быть привлекательны как для собственных, так и для иностранных инвестиций. Однако этот процесс блокируется инерцией прежней модели, ориентированной на перераспределение нефтегазовой ренты, новыми репрессивными решениями, а также ростом международной изоляции России. Монопольные и аффилированные с государством структуры и предприятия, столкнувшись с сокращением нефтегазовых поступлений и дешевых заимствований из-за рубежа, пытаются вытянуть ресурсы из бюджета, населения или частного бизнеса.

Государство, увы, помогает в этом, увеличивая налоги, перераспределяя расходы бюджета в пользу этих структур или избавляя от конкурентов под благовидным предлогом. К сожалению, надежды на то, что госкапиталисты сами себя реформируют, довольно мало, хотя по мере исчерпания «кормовой базы» они также объективно будут слабеть.

— Среди экономистов довольно популярно мнение о том, что лучшим потенциалом для России является интеллектуальный. Но как избежать «утечки умов»?

 — Сохранить талантливых людей в стране тяжело, когда уровень зарплат в валютном выражении падает ниже уровня Китая и при этом «оптимизируются» школы и больницы. Тем не менее люди уезжают не только из-за материальных трудностей, но и из-за раздражающего ограничения их возможностей, их выбора. Тучные годы с их высокими зарплатами вернуть нельзя, но изменить приоритеты бюджета в пользу науки, образования и здравоохранения можно. Отказаться от контрсанкций, которые привели к скачку цен и уменьшению ассортимента товаров — можно. Прекратить манипуляции с накопительной частью пенсий и согласиться, что это необходимый ответ на подступающий кризис пенсионной системы — можно. Не принимать решений, ограничивающих зарубежный туризм или операции с валютой, — можно. Конечно, для того чтобы капитализировать способности людей в интересах экономического роста, всего этого недостаточно. Нужна среда и условия для самореализации, прежде всего — в бизнесе, хотя бы подобные тем, что способствовали бурному развитию новых секторов экономики — связи, ИКТ, новых форм торговли и медиа.

— Какие тогда отрасли в первую очередь стоит развивать? 

— Когда российские предприниматели поднимали с нуля мобильную связь или интернет-индустрию, вряд ли они руководствовались каким-то заранее составленным на уровне государства планом отраслевого развития. Было понимание того, что бурно развивается, на что есть спрос и в какие процессы можно встраиваться, и было решение конкретных людей, управлявших бизнесом. На мой взгляд, этот путь определения приоритетов гораздо более продуктивен, чем любые теоретические построения. Возможностей хватает, однако нужно убрать препятствия для их реализации.