Как могла случиться февральская неонацистская революция 2014 года в Киеве? Каким образом часть граждан Украины стала фашистами и отказывает другой части граждан – русским – в праве говорить и учить детей на русском языке? Как это могло случиться, что одна часть граждан Украины стала применять против другой части тяжёлую артиллерию, системы залпового огня, фосфорные и кассетные бомбы, даже баллистические ракеты? Как могло случиться, что части исторической Руси – Галичина, Малороссия и даже Новороссия – оказались в составе другого государства? Как и когда это произошло: в результате революции 1917 года или раньше? Ответ на последний вопрос буквально вопиет к нам из фильма «Солнечный удар»: революция 1917 года и гражданская война 1918-1920 годов не были результатом действия группы заговорщиков (февраль 1917 года сегодня приписывают англичанам, а октябрь 1917 года – немцам). Переживания главных героев фильма, проигравших Гражданскую войну, убедительно показывают зрителю, что данные трагические события русской истории были подготовлены самим образом жизни высших сословий России, которые удалившись от народа в результате петровской культурной революции, окончательно удалились и от Христа, и от культуры русского народа. События 1917-1920 годов были попущены Богом, «ибо в общих, главных очертаниях история слагается не по произволу человеческому, хотя ему и предоставлено разводить по ним узоры»[1].

Перед тем, как перейти к доказательству высказанного выше утверждения на разборе самого фильма «Солнечный удар», необходимо указать на некоторые общие положения, с позиции которых этот разбор будет делаться. Мы исходим из того, что критика любого художественного произведения (и не только художественного) может быть конструктивной, или хотя бы понятой читателем, если автор критики чётко укажет на те идеалы, которые он использует в качестве своеобразного мерила, приступая к разбору того или иного произведения. В противном случае пытливый читатель подвергается двойному испытанию: он должен не только напрягаться, анализируя, что соответствует его впечатлению о произведении, а что нет, но и искать между строк позицию самого автора критики. Поэтому скажем сразу, что в качестве указанного мерила автор статьи использует Христианское вероучение и историософию нашего выдающегося русского мыслителя Николая Яковлевича Данилевского, который ещё в 1869 году в книге «Россия и Европа» предвосхитил события, блестяще показанные нам Никитой Михалковым в разбираемом фильме, и дал ответ на вопрос главного героя: это все случилось потому, что Россия вместо того, чтобы отказаться от «европейской прививки», занялась национальным самоубийством: отказалась от развития на основе самобытных народных начал русского государствообразующего народа, утвердив во всех сферах жизни западноевропейские ценности. Также будем опираться на мнение Ивана Лукьяновича Солоневича, который историософски наиболее близок к творческому наследию Н.Я. Данилевского и прогнозы священномучеников Русской Православной Церкви о будущем России, сделанные ими ещё до революции.
 

Краткое содержание картины. 

Действие фильма разворачивается 21 ноября 1920 года вероятнее всего в Севастополе или каком-либо другом городе Крыма (хотя за 8 часов, как говорит один из героев фильма, дойти морем до Очакова на том буксире, который показан зрителю, можно только из Одессы и невозможно ни из одного порта Крыма). В пользу Севастополя главным образом говорит присутствие в сюжете реальных политических деятелей – Белы Куна и Землячки. Нет только третьего лица большевистской тройки, осуществившей репрессии в Крыму, Георгия Пятакова. Хотя и его присутствие обозначено образом комиссара Георгия Сергеевича, которого судьба 13 лет назад в 1907 году столкнула (когда он был ещё подростком) с главным героем фильма, в то время подпоручиком.


21 ноября 1920 года. Севастополь. Место – лагерь военнопленных офицеров Белой Армии, который победители пока ещё называют пропускным пунктом. Огороженная колючей проволокой часть городской территории. Комиссар Георгий Сергеевич, с симпатичным волжским или вологодским говорком и с внутренним состоянием человека, постигнувшего, в чём смысл жизни, проводит регистрацию офицеров, которым предлагается подписать бумагу о добровольном раскаянии и отказе от вооружённого сопротивления Советской власти. Взамен новая власть даёт две возможности на выбор: или остаться жить и трудиться в России или беспрепятственно уехать за границу. В момент этой регистрации режиссёр знакомит зрителя с основными героями. Это нервный ротмистр, который пытается отстаивать офицерскую честь, отказываясь срезать погоны и грубо тыкая комиссару. Зритель ждёт какого-то резкого ответного действия со стороны комиссара, но – ничего подобного. «Окающий» победитель, происхождением явно из низших сословий Царской России, даже не нервничает, а только спокойно замечает: «Вы мне не тыкайте, я с Вами шампанского не пил и гувернанток не щупал». Зритель улавливает в этой сцене более высокий внутренний душевный настрой комиссара в сравнении с ротмистровым. Это впечатление дополнительно усиливается извинением комиссара перед ротмистром – за что? Ротмистр показывает комиссару часы с гравировкой, подаренные ему когда-то «Великим генералом Селивановым» (очевидно – Андрей Николаевич Селиванов, участник русско-японской войны), на что комиссар замечает, что «Великий» на часах не написано, и сразу же извиняется, видя, что это неприятно ротмистру, разрешает даже погоны не срезать.

Зритель, знающий историю, догадывается, что участь офицеров уже решена, все они обречены на смерть, поэтому так спокойно держится комиссар: зачем лишние осложнения. Но всё же образ комиссара Георгия Сергеевича выведен таким образом, что у зрителя даже в конце фильма, после трагической развязки, остаётся к нему какая-то странная симпатия. Понимание именно этого образа требует от зрителя самого большого напряжения, поэтому на нём мы будем останавливаться не раз.

Следующий офицер, подпоручик лейб-гвардии уланского полка барон Николай Гульбе-Левицкий, также оказывается не на той должной высоте, к которой обязывает его принадлежность к высшей элите уходящей России. Подпоручик-барон, подписывая акт о капитуляции за всю свою прежнюю жизнь, ёрничает относительно правописания и, замечая, что не долго Советская власть продержится, напрашивается на грубость. Опять Георгий Сергеевич одерживает победу в очередной словесной дуэли. Он спокойно отвечает, что новые правила орфографии на старые сословия не распространяются и просит барона написать короче его имя, на что тот неуместно раскрывает своё семейное прозвище – «Кока». Воспользовавшись этим, комиссар через какое-то время задаёт вопрос: «Как звать?». Барон переспрашивает: «Кого?». Комиссар: «Вас-то я знаю, Вы – Кока, собаку как звать?», возможно, рассчитывая услышать, что у собаки человеческое имя (барон попал в плен вместе со своей собакой). Это твёрдое «Вы – Кока!» звучит как полное поражение молодого барона в словесной распре, устроенной им самим. При этом зритель может заметить, что неизъятие у барона целого чемодана коллекционных папирос ничего хорошего не предвещает в развязке фильма.

Далее подходит к комиссару молодой юнкер, всё поведение которого показывает, что он совершенно не понимает, в исторических событиях какого масштаба ему довелось стать участником: родители уже в Париже, всё происходящее для него представляется как приключение одного из героев французских романов, на которых он воспитывался.

Адекватно обстановке ведёт себя главный герой фильма – армейский капитан. Он погружён в себя, в свои внутренние переживания: «Как это всё случилось, с чего всё это началось?..». При этом невольно говорит вслух, комиссар слышит, но не понимает, о чём он хочет его спросить. Из-за погружённости в свои переживания главный герой фильма не узнает в Георгии Сергеевиче алтарника Егория, с которым его свела судьба летом 1907 года в одном из волжских городков, где он оказался в результате скоротечного романа с замужней незнакомкой. А Егорий узнаёт в армейском капитане того самого поручика, которому забыл вернуть карманные часы и за пароходом которого долго бежал, крича: «Часы, господин поручик, Вы забыли часы!!!»


Далее вводятся образы манерного полковника тыловой службы, с дарованием оперного певца, морского офицера в чине капитана и есаула. По поведению и словам всех этих героев зритель может судить о реакции высших офицерских сословий на причины постигшей их трагедии. Забегая вперёд, скажем: зритель так и не дождался ни одного мнения об этих причинах, кроме как на указание отсутствия необходимой репрессивной реакции со стороны государства против революционеров. Можно заподозрить, что режиссёр вложил в уста своих героев собственное мнение. Но в данном случае это не так, об этом мы скажем в конце статьи.

Что говорят главные герои фильма о причинах своего поражения?

Самую радикальную точку зрения высказывает нервный ротмистр: надо было всех бунтовщиков вешать, вешать и вешать заблаговременно, ещё до революции, тогда бы ничего не случилось. Ему оппонирует морской капитан, который считает, что никого нельзя лишать жизни.

Приводит пример из истории бунта на крейсере Очаков. Никто из офицеров не согласился командовать расстрелом лейтенанта Шмидта, кроме одного офицера – лейтенанта Ставраки, однокурсника Шмидта. Ротмистр возражает: трагедия с Россией произошла именно потому, что таких людей, как лейтенант Ставраки были единицы, а таких, как морской капитан – большинство.

При этом ротмистр призывает военнопленных офицеров действовать, поднять бунт в лагере, перебить всех красных, в его призыве сквозит неверие комиссарам, даже уверенность, что их не ждёт ничего хорошего, так уж «лучше покуражиться напоследок».

Барон-подпоручик, хранитель отцовской коллекции папирос, в одной из последних сцен высказывает сходную точку зрения: «нет ничего, ни отца, ни царя… ненавижу русскую литературу, сто лет сами себя г…ом поливаем, всё подряд: попов, господ, власть, любую власть. Некрасов – пьянь, картёжник: «широкую, ясную грудью дорогу проложит себе…» Проложили… ненавижу! Ни стыда, ни греха, ничего нет. Всё потеряли, всё можно, всё. Всё сами сделали, своими руками. Что, я что-то не видел? Мы что-то не видели? Я всё видел, всё понимал. Только ручками своими ни к чему прикасаться не хотел. И успокоились – страна большая: там загадим – перейдём на чистую травку, обойдётся как-нибудь, а не обошлось! Какую страну загубили, вот этими руками, человека русского, государство русское загубили. Как теперь с этим жить… как жить, капитан?..». При этом барон-подпоручик минувшей ночью совершил самосуд над полковником, который донёс комиссару Георгию Сергеевичу на ротмистра, после чего тот исчез. Это запоздалое решение начать «прикасаться ручками» к тому, что может загадить страну, обнаруживает полную пустоту внутреннего мира барона-подпоручика: «как это странно: на войне приходилось стрелять в людей, что-то внутри шевелилось, а тут своего русского офицера своими руками задушил и ничего – пустота». Сходный душевный настрой обнаруживает и главный герой – армейский капитан, которому исповедуется барон, видя окровавленные руки барона, он сетует на то, что тот не надел перчатки, когда душил.

В сцене разбора свалки на городской лестнице есаул натыкается на детскую коляску с какими-то предметами из его жизни. Печалясь от вопроса, куда ушла та жизнь, он идёт всё же дальше своих товарищей, ставя под сомнение всё, что составляло основное содержание прежней жизни: французский язык, Толстой, Достоевский, Монтень в оригинале… Зачем всё это было нужно, если оно куда-то исчезло? Выше этого вопроса не поднимается ни один из героев фильма. Ответ на него высшие сословия Царской России, которым удалось эмигрировать, так и не смогли найти за долгие годы эмиграции, растворившись в западной культуре[2].
 


Через все сцены фильма проходит мучительный вопрос главного героя: «Как это все случилось?», который перемежается с поставленным Есаулом вопросом – «Зачем была нужна та старая жизнь?», и – «Когда это все началось?»

Главный герой силится что-то вспомнить из прошлого в поисках ответов на волнующие его вопросы, но память упорно возвращает только к одному эпизоду его жизни: любовному роману с замужней незнакомкой, завязавшемуся в поездке по Волге летом 1907 года. Именно эти воспоминания раскрывают всю никчёмность жизни высших сословий, включая в них и народившуюся интеллигенцию царской России. Что мог бы вспомнить русский человек, христианин, покидающий Россию в 1920 году, если бы жил самобытной русской жизнью? Он вспомнил бы свои паломничества на службу к отцу Иоанну Кронштадтскому, любовь и доверие народа к которому было настолько огромными, что в иной год через его руки проходили пожертвования до миллиона рублей, которые он тратил не только адресно нуждающимся, но на создание Домов трудолюбия, общества трезвости; наверняка вспомнились бы торжества по канонизации преподобного Серафима Саровского в 1903 году, на которых специальная комиссия регистрировала происшедшие чудеса исцеления больных и т.д.

Воспоминания главного героя фильма

Воспоминания главного героя фильма о дореволюционной жизни представлены режиссёром в виде эпизодов, которые разрезают поток драматических событий, происходящих в концлагере. Переходы делаются мастерски через бинокль, в который некто (чаще всего – незнакомка) рассматривает происходящее, или через мучительные вопросы главного героя, или через завораживающий подсчёт офицерами ступеней городской лестницы, по которой катится детская коляска как символ старой мирной жизни. Коляска катится по ступеням вниз, все считают, уступают ей дорогу и вот она переворачивается после 89-й ступени. Окончание счета на цифре восемьдесят девять даёт толчок главному герою к воспоминанию о девятом номере каюты, в которой путешествовала его незнакомка, о своём романтическом приключении летом 1907 года.

Молодой офицер путешествует по Волге на речном пассажирском пароходе. Незнакомка с верхней палубы рассматривает через бинокль новых пассажиров и фиксирует своё внимание на офицере, который её ещё не видит. У неё улетает голубая шаль, она спускается за ней, оборачивается и молниеносным взглядом обращает на себя внимание молодого человека. Что это? Невинное кокетство молодой женщины, скучающей в дороге или искусство обольщения? Второе! – об этом свидетельствует весь дальнейший ход событий. Офицер принимает приглашение к ухаживанию. Прогуливается по палубе, наблюдая, как незнакомка разговаривает с детьми, полагая, что это её дети. Незнакомка уходит, забыв заколдованную шаль и очки. Потерявший голову офицер берет шаль в руки, страстно вдыхает запах незнакомки, просит мальчика Петю, который вернулся за забытыми вещами, сказать маме, что если она вернётся, то он охотно уступит ей место. Вместо предмета воздыханий появляется настоящая мама Пети и его сестрёнки Татьяна Дармидонтовна, которая ухаживания офицера воспринимает на свой счёт. На этом их застаёт её муж иностранец, который совершенно не доверяет своей жене и грубо ей указывает на неприличное её поведение.

Появление второй женской героини, матери двоих детей, которая не прочь «пороманить» с попутчиком, наводит зрителя на вопрос о ценностях женщин высших сословий Царской России. Память подсказывает пример Анны Карениной, разврат дореволюционного Петербурга… Словно в дополнение к возникшей мысли возникают две молодые девицы, уже ступающие на путь отказа от целомудренной жизни. Перепутав пассажира парохода, малоизвестного писателя Григорина, с Чеховым (который умер в 1904 году, за три года до происходящих событий), они просят его написать в их альбомах обязательно что-нибудь про любовь!

Офицер тем временем постоянно мается над решением задачи знакомства с незнакомкой. Каюты оказываются рядом. Офицер слышит, как незнакомка занимается с детьми Татьяны Дармидонтовны. Со сквозняком пресловутая шаль улетает в окно. Шум. Офицер выглядывает в окно и встречается в очередной раз со взглядом незнакомки, приглашающим его к желанному знакомству. Режиссёр придаёт полёту шали заколдованные свойства: шаль летает по всему пароходу, улетает с него в сторону, возвращается.
 


Офицер бегает, как подросток: палуба, машинное отделение, верхняя палуба… В конце концов шаль приземляется на лицо спящего священника, образ которого, очевидно, олицетворяет церковных «наёмников», о которых сказано в Евангелии, – пастырей, которые после революции сбежали со своих приходов за границу или стали обновленцами.

Приз достаётся, кажется, Пете, который возвращает шаль незнакомке. Но офицер не сдаётся. У него в запасе противосолнечные очки, забытые незнакомкой. Он стучится уже в её каюту с заготовленной фразой: «Позвольте возвратить Вам цветной взгляд на мир!». Но незнакомки не оказывается на месте. Он входит в пустую каюту. Заворожённо прикасается к её вещам, берёт в руки, рассматривает её семейную фотографию, из которой видно, что незнакомка замужем, имеет мужа и двоих детей, но этот факт его не останавливает. Механизм романтического приключения (по-христиански – блудной страсти), на которых воспитаны герои фильма, уже запущен.

Офицер бросается на поиски незнакомки. Застаёт её в кают-компании, где фокусник показывает собравшимся пассажирам мистические фокусы. Зал жаждет дармового чуда. Больше всех – батюшка. Офицер отдаёт артисту свои золотые часы для опыта «деструкции с реконструкцией». Фокусник размалывает их в ступе, предполагая вытащить их целыми. Но оказывается, что мальчишка-помощник вместо того, чтобы салом смазать механизм, съел его. В результате заедания механизма фокусник по-настоящему размалывает золотые часы офицера, но выходит из положения, подсунув офицеру свои дешёвые часы. Офицер сильно расстроен, но виду не подаёт. Ведь на него смотрит Она! Перед дамой сердца надо быть гусаром! Обман публики удаётся. Только в каюте офицер даёт волю своим чувствам. Сетует, что зачем попёрся, у неё на глазах часы подменили, золотой самородок… Взгляд падает на фотографию молодой девушки. Зритель узнаёт, что у нашего Ромео есть молодая невеста. Потеря золотых часов, приведшая к воспоминанию о своей невесте, несколько усмиряет страсть к незнакомке. Но вдруг на очередной остановке он видит, что его незнакомка сошла на берег. Страсть вскипает с новой силой. Он кидается с парохода за ней, наскоро схватив свои вещи. Подбегает сзади, женщина оборачивается – ошибка, это Татьяна Дормидонтова! Та, приняв появление офицера за ухаживание именно за ней, начинает говорить скороговоркой: «Зачем здесь, вы преследуете меня, какая страсть, я такая же как вы, я обязательно приеду…». Словом, выражает полную готовность изменить мужу, но только позже, по предварительному сговору.

Но офицер, опомнившись, убегает к уже отошедшему от пристани пароходу. На этом бы и закончился роман офицера, но оказалось, что незнакомка не теряла его из вида. Она идёт к капитану и убеждает его вернуться и подобрать отставшего пассажира. Условия для продолжения знакомства восстановлены женщиной, которая затем мастерски воспользовалась ими в сцене в судовом ресторане.

Не успел ещё офицер положить свои вещи в каюте, как его пригласил на ужин в ресторан фокусник в качестве благодарности за то, что тот помог ему вывернуться перед публикой. Богатый стол, стерлядь, икорка всех видов, напоминающие зрителю высказывание о нашей интеллигенции, которая никогда не знает, что ей больше хочется – конституции или севрюжины с хреном. Словно в доказательство этой мысли фокусник начинает до боли знакомые уничижительные речи о России, называя её «этой страной», но отзываясь о Европе в превосходной степени. При этом фокусник проявляет полную осведомлённость о Марксе, а наш герой в 1907 году ничего о нем не слышал. Офицер выпивает немного лишнего и предаётся воспоминаниям о своей невесте. «Как она поёт, Лизанька, обручена невеста моя, как она поёт!!!» Офицер начинает напевать свою любимую арию, представляя мысленно, что поёт его невеста Лизанька! Страсть к незнакомке уступает место воспоминаниям о Лизаньке. Но не тут-то было. Уже незнакомка начинает на него охоту. Она садится за рояль и подхватывает на французском: «налей, чтобы я выпила до опьянения, ответь на мою нежность, налей мне вина, ответь мне на мою нежность, налей мне опьянения, хмеля, моё сердце открывается твоему голосу…» Офицер плачет, голова на столе. Вдруг туман рассеивается, вместо молоденькой невесты Лизаньки – незнакомка за роялем поёт эту арию. Дорожная страсть возвращается с новой силой, усиленная арией и алкоголем.

Офицер выходит за незнакомкой на палубу. Шум паровой машины и колёс. Сначала он пытается соблюсти правила приличия и узнать имя незнакомки. «Кто Вы, как Вас зовут?». Она игнорирует вопрос, как будто не слышит его, он признаёт: «Хорошо, это не важно!» и немедленно переходит к важному: «Давайте сойдём, я прошу вас, я умоляю вас, это вопрос жизни и смерти!». Она соглашается. По дороге в коляске молчат, она начинает насвистывать ту самую арию («ответь мне на мою нежность»), он подхватывает.
В гостинице незнакомка прячет лицо, не даёт служанке включать свет. Инициатива полностью на её стороне: «запри дверь, подожди…» Два страстных взгляда. На этом бы и остановиться режиссёру. Но он вводит эротическую сцену, идя на поводу у низменных желаний публики, развращённой ценностями западной культуры и полностью закрывает возможность использования картины в качестве хрестоматии к курсу истории Отечества. И так зрителю всё понятно. Достаточно было ограничиться двумя мизансценами: сразу после страстных взглядов в номере гостиницы, показать сцену прощания утром, когда он спит, а она, уже полностью одетая, пишет записку. Хотя справедливости ради надо сказать, что режиссёр всё-таки себя ограничил в натурализме отношений полов, если сравнивать с тем, что мы сегодня видим на экранах.

Офицер просыпается. Креста на шее нет. Вместо креста находит заколдованную шаль. Её нет. Записка: «Вот Вам карамелька. Прощайте. Никогда того, что между нами случилось, со мной не было и… (далее два слова затушёваны) более никогда не будет». Позже ему удаётся прочитать тщательно замалёванные слова: «самое ужасное». Перед зрителем встаёт вопрос: почему зачёркнуто? В этом «никогда не будет» вроде звучит раскаяние и желание не повторить более измены мужу, а «самое ужасное» ясно говорит о сожалении, что такое больше не повторится, потому что не должно повторяться в её жизни. Героиня, видя свои внутренние метания между раскаянием и желанием нового греха, не просто зачёркивает эти слова, а затушёвывает, она решает скрыть от внешнего мира свою либо слабость и неуверенность в своём поведении в будущем, либо возникшее желание повторять этот опыт.
 


Относительно нашей героини-незнакомки мы знать её будущего не можем, если считать, что за ней стоит жизнь конкретного человека. Но на то оно и искусство, со своей способностью создавать собирательные образы того или иного времени в целях достоверного отражения действительности, чтобы прогнозировать негативные и позитивные образы будущего народа. И более того: создавая положительные образы настоящего, отталкиваясь от народных идеалов о добре и зле, искусство может влиять на возможность достижения хоть какой-то гармонизации народных чаяний с реальной действительностью. Очевидно, что авторский замысел картины находится только в части решения первой задачи: авторы картины стремятся исследовать правду гражданской войны, найти её причины, но жизнь выбранных ими типичных представителей высших сословий России позволяет увидеть только негативные тенденции как прошлого, так и будущего. Сегодня мы видим, как расцерковление русского народа, вестернизация народного уклада жизни, начатые с высших сословий Царской России, коснулись всего народа, привели даже к гонениям на Церковь, подорвали самые основы христианской семьи. Разводы и внебрачные отношения стали рядовым явлением. И если сегодня мы верим в возрождение нашего Отечества, то только потому, что в то самое время, когда жили герои фильма «Солнечный удар», жили и другие русские люди, подвижники благочестия, жизнь которых дошла до нас в житиях новомучеников. Нельзя о них не сказать, иначе нарисованная авторами картина нашего прошлого полностью безысходна, а это не так. Приведём пример исповедницы Хионии Архангельской. Она родилась в 1883 году, то есть в 1907 году ей было примерно столько же лет, сколько и главному герою фильма. Став женой священника, она в 1901 году родила первого ребёнка, а в 1923 году восемнадцатого. Жили трудно. Выжило девять детей. Когда её мужа арестовали в 1937 году, она добровольно последовала в тюрьму за ним: «Заберите меня, пожалуйста, я там, может быть, с отцом Тихоном увижусь!». Из тюрьмы Хиония Ивановна не переставала наставлять своих детей: «Дорогие мои, возьмите себе на память о мне хоть по маленькой вещичке из бедного моего имущества. Дорогой Володя просил карточку, дайте ему... и с птичками мою кружку, она у Веры в квартире, – Володе. Лене – швейную машину и чайную ложечку. Ируша, если ты не получила по квитанции деньги, то у Лены есть папины деньги, немного, тогда вместе их тратьте, а о нас с отцом не поскупитесь, лампаду Господу жгите и молитесь, чтоб Господь меня и вас укрепил в Его святой вере. Не судите меня, но, прошу, простите и молитесь. Дорогого Мишу и Володю очень жалею, но если они женятся в такое трудное время, то ещё больше жалею; но если не могут не жениться, то выбирайте жену с благословения Божия, а по-собачьи не сходитесь, можно благословение получить – знаете, как»[3].

Письмо Хионии Ивановны из тюрьмы

Конечно, исповедница Хиония, под понятием «по-собачьи не сходитесь» имела в виду сожительство мужчины и женщины без венчания. К сожалению, такой брак уже в то время не был редкостью и назывался гражданским браком. Но всё же и в таком «браке» люди опираются на какие-то моральные обязательства друг перед другом, перед близкими, родственниками и знакомыми. В случае героев фильма романтическое приключение происходит именно по-собачьи: любовники отдаются блудной страсти, даже не узнав имён друг друга. При этом главный герой фильма эту собачью страсть считает вопросом жизни или смерти. И в завершении романа мы видим, как офицер сначала бросается на пристань, затем на телеграф, но там он понимает, что невозможно дать телеграмму, не зная ни имени, ни адреса человека. И когда позже с высоты холма он видит уходящий пароход с незнакомкой, то неожиданно облегчённо и радостно вздыхает. Впереди новые приключения! Какое счастье! Оба героя расстались навсегда, но несутся навстречу новым романам, может быть не совсем по-собачьи, но неуклонно внося свой вклад в развал русской христианской семьи, этой незыблемой прежде основы государственности. Вот вам и карамелька! Не в этой ли подмене ценностей жизни кроется ответ на вопрос «Как это все случилось?!

После того, как наш герой остался в незнакомом городе и немного успокоился, ему надо восстановить утраченный нательный крест. В этом ему помогает алтарник Егорий. Авторам картины удаётся создать удивительно цельный образ человека от подростка до взрослого человека, который с детства ищет смысл жизни и находит его в революции.

Особый настрой внутреннего мира Егория становится понятным, когда он объясняет офицеру, что сидеть всё лето на пристани – очень интересное занятие: «Пароходы смотрю, всё разные люди, всё разные. Зимой делать нечего – буду вспоминать пароходы!».

Но Егорий находится на перепутье, будучи не просто церковным человеком, а алтарником, он задумался об истинности своей Веры. В городке поселился учитель из Петербурга, который в Бога не верит, а в происхождение человека от обезьяны верит на основании учения Чарльза Дарвина. Наш герой ничего не слышал и о Дарвине, как ранее о Карле Марксе. Мальчишка пытается у него, как старшего по возрасту, да ещё офицера, прояснить посеянные в нём учителем-атеистом сомнения, задаёт вопрос о книге Дарвина «Происхождение видов…» и вопрошает офицера: «Это значит, что? – Вы тоже от обезьяны!? – А я, тоже от обезьяны!?..». Офицер ничего не может дать парню, шутливо отмахивается от его вопросов. Более того, переходит некую грань в общении с подростком, шутя, что их батюшка точно от обезьяны, так как хочет за освящение крестика 10 рублей.


Егорий продолжает: «Это что ж получается – и матушка моя с папашей, и сам царь от обезьяны? Царь от обезьяны, Господи, помилуй! – Если царь от обезьяны, государыня, и детишки их и все великие князья, и владыка наш, что ж это получается???». Офицер не слушает, из окон одного из домов льётся всё та же ария («ответь мне на мою нежность»), исполнение которой незнакомкой окончательно лишило его головы минувшей ночью. Егорий продолжает: «Так это значит правда, что человек от обезьяны, а не от Бога, зачем тогда в Церковь ходить, если Бога вообще нет?».

Офицер решает выспаться перед приходом нового парохода, даёт Егорию часы (те самые – от фокусника) и просит его разбудить в такое-то время, перед этим кормит обедом и дарит Егорию пресловутую карамельку. Егорий будит офицера, провожает до коляски, машет рукой, прощается, вдруг, сунув руку в карман обнаруживает, что забыл отдать часы. И бежит сначала за коляской, затем за пароходом по берегу и кричит непрерывно: «Часы! Господин поручик вы забыли часы!». Но офицер не слышит.

Все сцены в городке выполнены не плоско, а объёмно, возможно, документально точно. Зрителю режет слух обращение извозчика к русскому офицеру «Ваше благородие», в то время как он собрался заниматься совсем неблагородным делом: наставлять рога мужу семейства, фотографию которого он видел (правда, этого мужа совсем не жалко, так как на фотографии зритель узнает самого Михалкова, сыгравшего, к сожалению, много отрицательных ролей, с которыми невольно ассоциируется муж незнакомки). «Беги на свою службу» – говорит офицер Егорию, когда тот идёт алтарничать. Тем самым подчёркивается, что от всей веры у офицера осталась только привычка иметь нательный крест. От зрителя не ускользает значение сцены у фотографа: некий ловелас делает в подарок невесте на именины своё фото в обтягивающих гусарских «лосинах», чтобы подчеркнуть все свои мужские достоинства. Офицер жалеет 10 рублей на освящение крестика, но легко платит те же 10 рублей за свою фотографию с Егорием с условием, чтобы она была выставлена на витрине (очевидно, в надежде на восстановление связи с незнакомкой). Завершает палитру фоновых событий сцена служанки из гостиницы, которой достаётся забытая колдовская шаль.


Служанка надевает её на «благородный» манер и идёт гулять по городу. Эта сцена символизирует влияние образа жизни высших сословий на низшие: эстафета женской ветрености передана, зритель может догадываться, что эта шаль не приведёт служанку ни к чему хорошему.

Перед тем, как продолжить дальше, напомним читателю, что мы пересказываем воспоминания главного героя фильма, который находится в концлагере для белых офицеров, проигравших Гражданскую войну, и судьба которых неопределённа. Эти воспоминания всплывают в его памяти в качестве мучительного вопроса, задаваемого главным героем самому себе: «Как это всё случилось?». Наша память в часы опасных испытаний или по прошествии большого времени, обычно удерживает только то, что на самом деле было важным для нас. На этом свойстве памяти основано народное предание, с помощью которого происходит самовоспроизводство народа в будущих поколениях. Так как других воспоминаний у нашего героя нет, то зритель вправе сделать вывод о том, что именно любовные приключения и были главным наполнением жизни офицера в дореволюционный период.

Развязка

Жизнь в лагере показана так же объёмно, как и в городке. Но так как именно здесь наибольшее место для авторского вымысла, мы не будем останавливаться на её описании. Скажем одно: авторам картины полностью удалось передать беззаботную неадекватность около 800 офицеров, которые поверили в то, что большевики их отпустят. Поверим и мы. Все процедуры обмана военнопленных закончены. Все подписали обещания не воевать больше с Советской властью. Приезд Землячки, начальника политотдела армии, ускорили события. Дана команда на погрузку на баржу и отход в Очаков. Все рады. Раздаются голоса, что, мол, каких-то восемь часов поболтаемся, и свобода. Офицеры поют «Спаси Господи люди Твоя… победы православным христианам на сопротивныя даруя...». Землячке нравится. Символично, она-то знает, что люди по неведению идут на смерть. Юнкер-фотограф раздаёт адреса на французском языке, по которым можно получить совместное групповое фото. Небольшой курьёз – некоторые офицеры, очевидно, из казаков, не знают французского. Комиссар Георгий Сергеевич задерживает юнкера и что-то ему передаёт. Звучит команда «отдать швартовы». Люки снаружи задраивают красные моряки. Морской капитан всех успокаивает: мол, чтоб вода не заливала. Поручик Кока, задушивший минувшей ночью полковника, который предал ротмистра, стал раздавать коллекционные сигареты. Может он единственный догадался, чем всё должно закончиться. Вдруг юнкер находит главного героя фильма и передаёт ему свёрток от Георгия Сергеевича. Разворачивает: часы, те самые часы от фокусника и при том завёрнутые в первую страницу книги Дарвина «Происхождение видов…». Офицер всё вспоминает, кричит в иллюминатор: «Егорий, прости, я не узнал тебя». Егорий смотрит в бинокль, прощается. Баржа уже наполняется водой и идёт ко дну с шумом выпуская воздух. Егорий поднимает руку в движении, напоминающем крестное знамение, но, когда рука достигает верхней точки, побеждает красный командир Георгий Сергеевич, пальцы так и не прикасаются ко лбу, рука продолжает движение к козырьку фуражки, чтобы поправить её.


Зритель может только догадываться о чувствах Георгия Сергеевича: и отблеск на глазах, похожий на слёзы, и попытка крестного знамения и передача часов в странице книги Дарвина, дают некие основания думать, что в нём победит Егорий-алтарник. Но это только догадки. А несомненно другое: рядом с Егорием в юности просто не оказалось русского верующего человека, который бы смог рассеять его сомнения в истинности Веры. Повстречавшийся в 1907 году офицер своим неверием и необразованностью, своим поведением подтолкнул подростка к ощущению правоты петербургского учителя-атеиста. Дальнейшая жизнь показала, что раз Бога нет, то не только в Церковь не надо ходить, а нет Вечной Жизни, нет наказания Божьего. Человек, происшедший от обезьяны, не наследует Вечную Жизнь, а превращается в прах, исчезает после своей смерти. Значит можно и дозволено всё. Побеждает сильнейший. Горе побеждённым! Можно их и утопить. После непродолжительных мучений, они просто перестанут быть, словно и никогда не жили. Скорее всего именно так рассуждал Георгий Сергеевич, в прошлом Егорий, ставший красным командиром, начальником особого отряда, а часы завернул в страницу Дарвиновской книги, чтобы просто напомнить бывшему поручику, от кого посылка, и что он оказался прав: Бога нет, так как победили атеисты, верящие в своё происхождение от обезьяны, которых Вы, господин поручик, как представитель высших сословий, постоянно обманывали, обещая райскую жизнь на небесах, а мы хотим – здесь и сейчас![4]

Вся картина не оставляет никаких сомнений у зрителя, что ответ на вопрос главного героя «Как это всё случилось?» находится в его дехристианизированной, денационализированной и европеизированной дореволюционной жизни. Эту болезнь русской жизни, внедрённую Петром I, Н.Я. Данилевский назвал «европейничаньем». Преодоление этой болезни и составляет необходимое и достаточное условие Возрождения России.

Драма Белого Движения. Ильин и Солоневич.

Никите Михалкову с соавторами-сценаристами Владимиром Моисеенко и Александром Адабашьяном удалось передать историческую правду: все последующие десятилетия эмиграции показали, что Белое Движение так и не поднялось на должную высоту историософского осмысления трагедии России, участниками которой они были. Поражение высших сословий в революции и гражданской войне так и осталось в их восприятии скорее историческим курьёзом, случайно проигранной операцией и т.д. Об этом красноречиво свидетельствуют труды И.А. Ильина, который остался самым верным певцом Белой Гвардии вплоть до своей кончины в 1954 году и невольно показал, что никаких собственно русских идей, адекватных чаяниям народных начал, в этом движении не было.

И.А. Ильин

Отдавая дань некоторым пророческим прогнозам И.А. Ильина относительно будущего устройства посткоммунистической России, заметим, что логические построения И.А. Ильина в сборнике «Наши задачи» не выходят за рамки сетований героев картины «Солнечный удар»: чтобы Россия зажила хорошо и счастливо, надо силовым методом наказать всех виновных – большевиков. При этом Ильин исходит из непреложного убеждения, что это сделает Запад во главе с США (в политическую систему государств которого якобы должна входить историческая Россия) в предстоящей войне с СССР, которую почему-то он воспринимает как войну против коммунизма, а не против исторической России; понимает, что США располагают неоспоримым преимуществом в ядерном оружии (в послевоенное время), которое уже ими применено в Японии, и при этом призывает Запад в предстоящей войне быть милосердным к русскому народу (то есть к той его части, которая останется живой после атомных бомбардировок) и не возлагать на него ответственность за деяния коммунистов. Русская эмиграция в лице И.А. Ильина даже после 1945 года не поняла, что главная причина краха российской государственности в 1917-1920 годах состоит как раз в таком вот восприятии России как неотъемлемой части западной цивилизации, и полном невосприятии её как самобытной страны со своими особыми интересами. Что означает эта удивительная слепота после уже свершившихся фактов насильственной выдачи англичанами казаков в Лиенце и Юденбурге Советскому Союзу в начале лета 1945 года!? США и Великобритания с удовольствием исполнили свои Ялтинские обязательства и выдали на верную смерть десятки тысяч человек (порядка 50 тысяч) с женщинами, детьми и стариками как инородную и опасную для себя национальную и политическую силу – только этим объясняется жестокость проведённой операции выдачи: погибло более тысячи человек, половина от рук английских солдат, половина покончила жизнь самоубийством, бросившись в реку (в основном женщины и дети). И.А. Ильин мог не знать судьбу атаманов Краснова и Шкуро и других, казнённых в Лефортовской тюрьме 16 января 1947 года, но мог ли не знать про позорные события лета 1945 года, которые показали русскому человеку всю ненависть отношения Запада к русским!? Ведь эти события происходили в так называемом «свободном мире», который так ценил И.А. Ильин.

Можно привести и другие примеры, доказывающие историческую достоверность оценки причин (точней полное отсутствие этой оценки), в результате которых герои картины оказались в «пропускном пункте» Красной армии в Севастополе. Но эта тема отдельного исследования, достаточно сослаться на самого маститого авторитета Белого Движения Ивана Александровича Ильина, что сделано выше, и противопоставить ему мнение Ивана Лукьяновича Солоневича: «Коммунистическая революция в России является логическим результатом оторванности интеллигенции от народа, неумения интеллигенции найти с ним общий язык и общие интересы, нежелание интеллигенции рассматривать самоё себя, как слой, подчинённый основным линиям развития русской истории, а не как кооператив изобретателей, наперебой предлагающих русскому народу украденные у нерусской философии патенты полного переустройства и перевоспитания тысячелетней государственности»[5].

И.Л. Солоневич

Корни этой оторванности И.Л. Солоневич видит, также, как и Н.Я. Данилевский в петровско-европейской культурной революции, в результате которой в русском народе образовалось два: русское простонародье и европейские высшие сословия, неотличимые от инородцев по всему образу жизни (одежде, языку, манерам, укладу жизни…). «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит.…»[6]. Эту главную причину поражения белогвардейская эмиграция так и не осознала даже за десятилетия эмиграции, что говорить тогда о героях фильма «Солнечный удар»!?

«Как это всё случилось» сегодня на Украине?

А что мы, ныне живущие граждане России, можем ответить на этот же вопрос касательно происходящих сегодня событий на Украине? «Как это все случилось», что русский народ оказался разделённым, проживающим в разных государствах, что даёт возможность странам Западной цивилизации уже во главе с США начать новый этап пресловутого «Похода на Восток»? Исчерпывающий ответ на данный вопрос дан нами в серии статей на сайте «Гражданин Созидатель»[7]. Те, кто желает, могут ознакомиться с этими материалами в «Колонке редактора» и опровергнуть нашу точку зрения или присоединиться к ней. Заявленная тема данной статьи не позволяет давать далее более расширительные объяснения кроме тех, которые уже сделаны выше. Но на одном стоит остановиться.

Как уже было сказано выше, в дореволюционное время жизни главного героя фильма существовала и другая Россия, которую он совершенно не знал. Это Россия тех подвижников благочестия, которым в будущем Господь даровал мученические венцы, и которые сегодня прославлены в лике мучеников и исповедников Русской Православной Церкви ХХ столетия. Для них не было секретом будущее России, они видели, что наша государственность того исторического периода катится к краху. Видели они это, прежде всего, по падению уровня нравственности общества.

Священноисповедник Николай (Лебедев) в 1910 году писал: «Когда мысленным взором окинешь всю русскую землю, когда пред глазами предстанет страшная картина тех нестроений, тех язв, которые разъедают современную русскую жизнь, современное русское общество, как-то жутко становится на душе; страшная боязнь, боязнь за будущее России, за будущее русского народа невольно закрадывается в сердце каждого русского человека, любящего свою родину и преданного ей. Начинают расшатываться те устои, те основы, на которых искони покоилась Русь православная, потоптаны, поруганы те идеалы, те верования, те святые заветы, которыми жил православный русский народ, которыми созидалась его сила и мощь, мощь русского государства. Православный русский народ потерял веру в Бога, забыл Христа Своего, забыл Его святые заветы, оставил путь Правды Божией и пошёл по распутьям века сего... Ведь ни для кого не тайна то, что современное русское общество в большинстве своём стало совершенно индифферентным к вопросам веры и религии и к самой Церкви Христовой, как хранительнице этой веры…. У современного русского общества явились новые понятия о чести, долге, собственности, о человеке и его назначении на земле. Хищение, грабежи заменили прежнее священное право собственности; свобода как своеволие, как полная разнузданность страстей, свобода от всяких законов Божеских и человеческих, нашла себе широкий простор в русской жизни. Заметно, как постепенно разрушается семейный очаг, и святыня семейной жизни теряет своё прежнее обаяние, свою прежнюю прелесть, и место её занял утончённый и грубый открытый разврат. Стремление к чувственным удовольствиям, страсть к наживе, к деньгам постепенно заглушили другие, высшие, духовные интересы и все покорили себе. Личность человека обесценена. Убийство с целью грабежа, из-за мести, по злобе; самоубийство всевозможных видов – на почве недовольства судьбой, разочарования в жизни, на почве нужды и тяжёлых лишений – стали заурядным явлением современной русской жизни и перестали уже волновать русское общество, леденить душу читателя. Иссякла христианская любовь друг к другу, взаимное доверие, справедливость и честность, милосердие к немощному брату и сострадание, а их заменили чёрствый эгоизм, желание, чтобы только себе было хорошо, зависть, алчность, вражда, ненависть и злоба... И в русском человеке стал просыпаться зверь... Православный русский народ остался православным только по имени, а по жизни своей стал язычником, и даже хуже его»[8] .

Трудно не увидеть в словах священноисповедника Николая (Лебедева) ответ на вопрос «Как это все случилось?» ещё за 10 лет до трагических событий, показанных в фильме «Солнечный удар». В лице главного героя, незнакомки, Татьяны Дармидонтовны, ловеласа в «лосинах» разве зритель не видит разрушение семейного очага; разве в жестоком убийстве офицеров, в удушении полковника, в желании ротмистра покуражиться напоследок, перебив всю охрану, не действует в русском человеке, переставшим быть православным, проснувшийся зверь? Если читатель потрудится полностью прочитать статью священноисповедника Николая, то сам найдёт немало схожих картин.

Священноисповедник Андроник (Никольский), архиепископ Пермский, в 1916 году пророчествует, по сути, о будущем падении Монархии и переходе государства на антихристианские позиции: «Подождите, все поспешные реформаторы Святой Церкви: независимо от нашего желания произойдёт и у нас отделение Церкви от государства, а после того и неизбежное гонение на Церковь не только от безрелигиозного, но и от антихристианского государства... Хотим мы или не хотим, но такое время к нам приближается…»[9].

О моральном состоянии общества можно судить по характерному примеру борьбы священномученика Гермогена, который в 1909 году будучи епископом Саратовским пытался запретить пьесы «Анатэма» и «Анфиса» Леонида Андреева в связи с их антихристианским содержанием. Но у него ничего не получилось, так как пьесы были разрешены государственной цензурой. Государство отказалось от защиты нравственных основ народной жизни, которые имеют своим источником православие[10].

Жития новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви и особенно их духовное наследие, явно свидетельствуют о том, что они видели трагическое будущее России и также видели причины его. Высшие же сословия, отошедшие от веры и предавшиеся материальным удовольствиям, конечно, не могли видеть своего будущего. Не могли видеть того, что закончится их образ жизни для одних, в лучшем случае – работой таксистами в любимом ими Париже, для других – гибелью на гражданской войне, для третьих даже службой в Красной Армии «на благо трудового народа»[11].

Фильм «Солнечный удар» ставит вопрос и отвечает, как случилась трагедия революции и гражданской войны 1918-1920 годов, одновременно ставит аналогичный вопрос и перед нами, требует определить своё отношение к событиям на Донбассе и на всей Украине. Что это? События в чужой для нас стране и нас совершенно не касаются? Или же это события на территории проживания искусственно разделённого русского народа, и они нас полностью касаются, и могут коснуться теми же ужасами, которые испытали жители Одессы в мае 2014 года и испытывают жители Донбасса сегодня?



Что можно сказать о реакции российского общества? Оставим гуманитарную и прочую помощь, которую мы оказываем Донбассу – она ничтожно мала и позволяет людям только еле выживать. Сегодня ясно одно: если бы события на Украине воспринимались бы обществом в самой России как прямая опасность для национальной безопасности, исходящая от «наших западных партнёров», то и помощь была бы совершенно другого качества и количества, и настрой общества был бы совершенно другим. Лучшим отражением этого настроя является наше телевидение, которое совершенно не изменило сетку вещания, за исключением новостной.

Вместо того, чтобы сделать упор на всё русское традиционное, идут развлекательные шоу, отрежиссированные в западном духе в «формате каналов». Характерным примером является деятельность Первого канала. 8 марта, когда в Донецке и Харькове уже пропадали лидеры «антимайдана», а события в Крыму грозили перерасти в резню, первый канал показывал шоу «Голос» с участием Билана и Пелагеи, суть которого состоит исключительно в духовном растлении малолетних певцов.

Мальчик Илья, 10 лет отроду, поёт песню Тома Джонса «Kiss» («You don't have to be rich to be my girl») (перевод первого куплета: «Тебе необязательно быть красавицей, – Чтобы заводить меня, – Мне нужно твоё тело, малышка – От заката и до рассвета, – Тебе необязательно быть опытной, – Чтобы заводить меня, – Предоставь остальное мне, – И я тебе покажу, в чём всё дело.») и двигается в манере взрослого человека, уже познавшего, что такое плотские утехи. Пелагея беснуется от только одной ей понятного счастья: ржёт как кобыла в охоте, машет руками, дрыгает ногами.



Это шоу в «Женский день» 8 марта представляет из себя шабаш ведьм, празднующих победу западной плотской культуры над нашей. Зачем втягивать детей в это духовное растление? Ответ простой: всё, что можно растлить во взрослом мире уже растлили, пришла очередь приносить в жертву младенцев. Безумные мамашки стоят в очередь к этому бесовскому алтарю и сами кладут на него своих детей.
Пройдёт время, подросшие дети начнут жить ранней половой жизнью (хорошо ещё, если с противоположным полом), не создадут нормальные семьи, а будут менять мужей и жён в зависимости не только от пристрастий, но и от потребностей шоу-жизни, требующей от них постоянных любовных скандалов и т.д. и т.п. Так выглядит лицо нашей России сегодня в телевизоре. Шоу «Голос» успешно закончило свой сезон 2014 года и сегодня Первый канал запустил новое шоу: «Главная сцена».

Вдумайся, уважаемый читатель, какую эволюцию проделало нравственное состояние нашего общества: от арии на французском языке в «Солнечном ударе» в исполнении всё же взрослых людей («налей, чтобы я выпила до опьянения, ответь на мою нежность, налей мне вина…») до песни на английском языке в исполнении мальчика Ильи, по возрасту немного меньшего Егория-алтарника («Мне нужно твоё тело, малышка»). Падение катастрофическое! Давайте задумаемся: если наказанием за тот образ жизни, которым жили наши прадеды и прапрадеды стали ужасы Первой Мировой и Гражданской войн, то, что ждёт нас, ныне здравствующих, как наказание за растление малолетних, которое сегодня, к сожалению, можно наблюдать не только в программах нашего телевидения? Неужели мы сможем протрезветь только тогда, когда будем прятаться в подвалах от артобстрелов и бомбардировок? Когда чернозёмные регионы от Краснодара до Ростова, Курска, Белгорода и Брянска станут фронтами боёв с неонацистами, вооружёнными американским современным «летальным» оружием? Куда будут бежать «деятели культуры» из шоу-программ? Нечерноземье вокруг Москвы не сможет прокормить десятки миллионов жителей «финансового центра» страны, который «вдруг» лишится своих денег, поскольку попросту вокруг столицы нет сельского населения в адекватном количестве, а Черноземье будет разорено? Если так будет продолжаться, то поколение «мальчика Ильи» не доживёт до времени, когда сможет задуматься над своей жизнью и начать исправлять её.

Священномученик Андроник, когда началась Первая Мировая Война, протестовал против праздной жизни в тылу: «Пусть же отбросим мы весёлость и легкомыслие обычной нашей сутолоки житейской и воспрянем духом перед развёртывающимися великими событиями нашей жизни по путям Божественного Промышления. Пусть будут пусты места увеселений, развлечений и всякого развращения. Не время им. Да не будет пира во время чумы! Да не будет бесстыдного плясания на одной стороне Отчизны, когда на конце её и за пределами её родные наши братья будут за нас кровь проливать! Во имя их кровавого подвига да будут все строги к себе. Пусть все свято блюдут пост, молитву, доброделание, воздержание перед Богом...»[12]  Всё у нас получится, если мы осознаем, что там, на Донбассе, наши братья проливают кровь за нас, остановив на этих рубежах тот же самый «Поход на Восток» со стороны объединённого Запада, который остановили зимой 1941 года под Москвой наши отцы и деды. И, что именно поэтому наша мирная жизнь закончилась! И что вопросом «Как это все случилось?» и «чем это все может закончиться?» разумней задаться сейчас, пока мы живём в тылу, глубоком, но все же тылу – вне зависимости от того, осознаём мы это или нет!

Примечания

[1] Н.Я. Данилевский «Россия и Европа, взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому». СПб, 1995, с. 42
[2] Об этом свидетельствуют приводимые в конце статьи взгляды И.А. Ильина, а также сама новейшая история России с начала реформ с середины 1980-х годов и до настоящего времени. «Железный занавес» был снят, и мы увидели потомков Белой эмиграции, в совершенно ничтожном количестве, говорящих на русском языке с акцентом человека западного мира и не выказавших и намёка на желание вернуться на свою многострадальную Родину.
[3] Полностью житие исповедницы Хионии, её мужа священномученика Тихона, а также наиболее полный свод житий новомучеников и исповедников Церкви Русской (около 1000 житий) находятся в книгах церковного историка, автора-исследователя игумена Дамаскина: «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века», «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним», «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии». В интернете данные материалы находятся по адресу www.fond.ru.
[4] Авторам фильма в 2014 году удалось, похоже, впервые в кинематографе, тонко подметить и показать через образ Егория влияние, которое оказала недоказанная гипотеза Дарвина на мировоззрение нескольких поколений людей. Подтверждением гениальности русского учёного Н.Я. Данилевского являются написанные им 130 лет назад пророческие слова: «Из сказанного ясно, какой первостепенной важности вопрос о том, прав Дарвин или нет, не для зоологов и ботаников только, но для всякого мало-мальски мыслящего человека. Важность его такова, что я твёрдо убеждён, что нет другого вопроса, который равнялся бы ему по важности, ни в области нашего знания и ни в одной области практической жизни. Ведь это, в самом деле, вопрос «быть или не быть», в самом полном, в самом широком смысле».  Данилевский Н.Я. Дарвинизм. Критическое исследование. Т. I. Ч. 1, СПб. 1885, с. 18-19.
[5] И.А. Солоневич. Народная монархия. Москва, 2010, с. 24
[6] Евангелие от Матфея, 12:25
[7] www.gr-sozidatel.ru
[8] Журнал «К Свету». 1910. №1. С. 1-5. Цит. по: Игумен Дамаскин (Орловский). «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 5». Тверь. 2001. С. 189-190.
[9] Священномученик Андроник (Никольский), архиепископ Пермский. Творения. Книга I. Статьи и заметки. Статья «Наша церковная жизнь, как она есть». Тверь. 2004. С. 502-503.
[10] Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Июнь». Священномученик Гермоген (Долганев) и с ним пострадавшие. Тверь. 2008. С. 259-261
[11] До лета 1918 года добровольно на службу в Красную армию поступило по разным источникам от одной до восьми тысяч офицеров Царской армии», а после объявления мобилизации более 30 тысяч офицеров, всего до 1921 года – более 50 тысяч человек.  Роль царских офицеров в строительстве регулярной Красной армии долгие годы замалчивалась. Этот факт с горечью признает Деникин в своих воспоминаниях.
[12] Игумен Дамаскин (Орловский). «Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Июнь». Священномученик Андроник (Никольский). Тверь. 2008. С. 117.

/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /