Выступление Мединского на круглом столе «100 лет Великой российской революции: осмысление во имя консолидации» в Музее современной истории России (это бывший музей революции) прошло практически незамеченным – а зря. Министр попытался сформулировать основные тезисы, вокруг которых может идти общественная дискуссия в преддверии столетия русской революции.

«В тылу мы обнаружили не сделанную в начале 90-х работу: отсутствие общенационального примирения по 1917 году»

Первое – признание преемственности исторического развития от Российской империи через СССР к современной России.

Второе – осознание трагизма общественного раскола, вызванного событиями 1917 года и Гражданской войны.

Третье – уважение к памяти героев обеих сторон (красных и белых), искренне отстаивавших свои идеалы и невиновных в массовых репрессиях и военных преступлениях; нельзя постоянно делить предков на однозначно правых и виноватых, ведь каждая сторона по-своему понимала, как добиться процветания Родины. И красными, и белыми двигал патриотизм.

Четвертое – осуждение идеологии революционного террора.

Пятое – понимание ошибочности ставки на помощь зарубежных «союзников» во внутриполитической борьбе. В случае с Россией внешнее вмешательство лишь усугубило и ужесточило национальный раскол, увеличило продолжительность и число жертв противостояния.

Договориться по этим пунктам нужно не просто из уважения к собственной истории – это более чем актуальная политическая задача. И министр культуры, пытающийся взять на себя функции идеолога, это прекрасно понимает. Только усвоив уроки прошлого, мы сумеем не допустить повторения трагедии и смуты в будущем. Формировавшееся в 90-е годы постсоветское общество и государство несет в себе множество взрывоопасных «закладок», при неправильном разминировании которых страну может разнести в клочья. «Основываясь на этом знании, предотвращать внутренние конфликты, способные превращаться в острейшие межнациональные столкновения, разрывающие и губящие страну – сказал Мединский. – Столкновения классовые, сословные, национальные, этнические грозят огромными жертвами».

Собственно говоря, споры о 17-м годе не прекращаются уже 98 лет – они велись в СССР и в эмиграции, на кухнях и в русской литературе, а в последние три десятилетия стали важнейшей составляющей отечественной политической и идеологической повестки. В 1991-м на 1917-м попытались поставить крест и все 90-е периодически повторяли заклинания о смерти коммунизма в России – но постепенно выяснилось, что невозможно отказаться от собственного прошлого, вернуться в дореволюционные времена и сделать вид, что СССР не существовал. Еще глупее делать вид, что мы новая, молодая страна – возникшая в 1991-м на руинах империи.

Есть только одна возможность сохранить свою цивилизацию – сшить воедино тысячелетнюю историю, осознав ее законы и преемственность, ее смыслы и знамения. Тех, кто пытался это сделать еще в начале 90-х, сразу после крушения СССР, захватившие тогда власть либеральные космополиты называли «красно-коричневыми», обвиняя в русском фашизме и загоняя в информационное подполье. К середине нулевых власть стала осознавать, что альтернативы синтезу красного и белого в русской истории нет – но потерпевший полный крах русофобский либерализм еще долго цеплялся за колесо истории и командные высоты.

Только возвращение Путина в Кремль в 2012-м и «русская весна» в 2014-м открыли путь к синтезу советского и царского, социалистического и православного, имперского и национального. Геополитический и идеологический конфликт с глобальным проектом англосаксов ускорил осознание необходимости опоры на собственные силы, духовные и идейные – но в тылу мы обнаружили несделанную в начале 90-х работу: отсутствие общенационального примирения по 1917 году. Более того, многие из разногласий красных и белых, которые, казалось бы, должны были быть ослаблены или сняты, стали усиливаться. Здесь сказалось, конечно, и то, что на их разжигание годами ловко работали либералы, чье главной идей было «разделяй и властвуй».

Но даже выпадение либералов, ставших синонимом антипатриотизма, из идейной повестки не привело к ослаблению противостояния – уходя в тень, «безродный либерализм» ловко выставил на свое место «заглушки смыслов» свою формально полную противоположность, псевдорусский «национализм», идею русского национального государства. Именно с ее помощью теперь пытаются и расколоть патриотический лагерь (от имперцев и православных до монархистов и националистов), и стравить белых с красными (коммунисты, социалисты, левые в широком смысле этого понятия). Вместо поиска общих ценностей и идеалов, формулирования образа России будущего, вместо пути к достижению национального согласия – рубиться стенка на стенку на радость ждущим своего реванша либералам.

Достаточно почитать ответ популярного национал-демократического «Спутника и погрома» Мединскому – там якобы от лица белых выдвигаются масштабные претензии к советскому периоду и заявляется об отказе от примирения. Суть претензий:

«Советский Союз украл у русского народа власть. Советский Союз украл у русского народа собственность. Советский Союз убил миллионы сынов и дочерей русского народа. Советский Союз втоптал в грязь и нечистоты десятки миллионов имен русского народа – как лживыми обвинениями, так и прямой клеветой. И сейчас Советский Союз говорит: «Давайте мириться!» Ну, давайте. Верните Россию русским – и помиримся».

Точно такие же претензии выдвигала к коммунистам и СССР либеральная интеллигенция в годы перестройки – только вместо русского народа были слова о народе вообще, и подразумевались, естественно, «лучшие люди». Что меняется от того, что теперь демонизация советского периода идет от лица якобы «русских людей»? Ничего – если понимать, что цель та же, что и раньше: разбить единство русской истории, лишить народ корней и уважения к собственным предкам, устроить передел страны (раньше говорили «Дадим свободу Прибалтике», а теперь «Хватит кормить Кавказ»), настроить людей против «инородческой власти» и в конечном счете обрушить страну.

Типичная НТСовская пропаганда 50-х годов – был такой эмигрантский антибольшевистский союз, который активно боролся с советской властью в основном с помощью американского радио «Свобода» – как выясняется, работает и сейчас, на новом этапе русской истории. Но в НТС хотя бы работали люди, имевшие к советской власти личные претензии. А что заставляет гнобить советский период нынешних борцов за «русское национальное государство»?

Как в конце 80-х либералы целили в коммунизм, а попали в Россию – хотя многие из них, как правильно заметил писатель Белов, «куда целили, туда и попали» – так и сейчаспсевдонационалисты снова целят в СССР. Чтобы попасть куда? Во власть – такую же инородческую, как и в 1917-м, как пропагандируют нацдемы? Это им так кажется, что они бьют по Путину – те, кто использует их энергию, метят в ту же цель, снова хотят попасть в Россию.

Революция 1917 года состояла из двух этапов – на первом из них верхушечный заговор против царя привел к падению монархии и началу развала страны, в результате которого власть на втором этапе взяли интернационалисты-большевики. Но они забрали власть у интернационалистов-либералов и интернационалистов-социалистов – потому что правые, имперские, патриотические силы были оттеснены от власти и запуганы еще после Февраля.

Невиданный социальный эксперимент большевиков был во многом авантюрным – но он стал возможен не столько из-за их фантазий, но и вследствие не решенного в царской России земельного вопроса, огромных противоречий дикого капитализма, люмпенизации пролетариата, морального и религиозного разрыва между европеизированной элитой и народом. И главное – сильнейшего стремления к справедливости, к правде и соборности в русском народе.

Огромная интернациональная и русофобская составляющая в большевистском руководстве играла большую роль на первом этапе советской власти, но постепенно она была оттеснена от власти, а к концу 30-х в стране и вовсе произошла частичная реставрация. Сознательный разрыв большевиков с «царским прошлым» во многом был преодолен, и это сшивание истории было закреплено в ходе Великой Отечественной. Называть советскую власть в этот период антирусской нет оснований – она состояла из русских людей, исповедовавших коммунистические идеалы.

Советский Союз, естественно, не был русским национальным государством – это была новая форма русской империи. Если раньше меньшинства в ней не были угнетаемы, но мало смешивались с русским населением, то в СССР нацменьшинства были поставлены в очень комфортное положение, которое обеспечило им опережающее развитие. Русские много потеряли – но не от того, что у власти были русофобы или космополиты, а вследствие урбанизации и индустриализации, которые тяжелейшим образом сказались на основе русского мира, русской деревенской общине.

Трагедия СССР, его руководства и общественного строя была как раз в том, что процесс национализации советской власти, перенимания ею русского цивилизационного кода был половинчатым и непоследовательным – КПСС не смогла до конца адаптировать коммунистическую идеологию к национальным ценностям, а естественного хода русификации коммунизма самим русским народом оказалось недостаточно.

Русская революция 1917 года – трагичнейшее и сложнейшее событие нашей истории. И последующая эпоха была именно русской историей – а не историей «привезенных в опломбированном вагоне шпионов». На наших глазах Россия преодолела космополитизм либералов так же, как раньше – интернационализм большевиков. И это лучшее доказательство того, что русская цивилизация преодолевает любые попытки сбить ее с собственного пути. И значит, процесс естественного сшивания русской истории – до и после 1917 года, до и после 1991 года – невозможно остановить.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /