В те годы страна переживала настоящий космический бум. Сергей Королёв рассчитывал уже в 1975 году совершить пилотируемую экспедицию к Марсу. Это времена расцвета и для советской фантастики. Над умами современников царствуют физики, овладевшие лирой. Эйфория от первенства в космической гонке вызвала к жизни конечную цель советского человека: «Прилетим и перевернём!». Наш человек на отсталой планете в советской фантастике действует, начиная с «Аэлиты» А.Толстого (где действие как раз происходит на Марсе) до «Обитаемого острова» и «Трудно быть богом» братьев Стругацких.

Гений Носова позволял его читателям рассчитывать на увлекательное повествование, новое слово на данную тему. Солнечный город, описанный в предыдущей большой книге о приключениях Незнайки и его друзей, наполнен чудесными машинами, многочисленные технические устройства описаны подробно и со знанием дела — в жизни носовских коротышек есть радиолярии, циркулины, планетарки, телевидение, и даже электронные машины, играющие в шахматы (и это в 1958 году!)…

Тем более странно, что «Незнайка на Луне», вышедшая в 1965-м — возможно, первая из книг, которая идею «прилетим и перевернём» развенчала в пух и прах. Луна по Носову — откровенно враждебная среда, что удивительно на фоне сказочного благодушия первых двух книг о Незнайке…

Ещё загадочнее, что Носов в итоге оказался прав — несмотря на некоторые технические успехи СССР в освоении Луны, гонку за умы всё же выиграли представители капиталистического лагеря.

Лунный капитализм пугает своей правдоподобностью. Без сомнения, Носов высоко чтил главный философский закон: критерий истины — это практика. В практике Носову равных не было. Так в скитаниях Незнайки по Луне автор вспоминает свою тяжёлую работу на кирпичном заводе или перевозку брёвен на старой лошадёнке — всё это до мельчайших подробностей описано им в автобиографической повести «Тайна на дне колодца». Детство и школьные годы Носова пришлись на Первую Мировую и Гражданскую войны, когда ему пришлось поработать чернорабочим и торговцем газет, землекопом и косарём.

Носов был не только практиком, но и перфекционистом. Наряду с занятиями музыкой, пением и любительским театром, юный Коля Носов увлекался и точными науками: химией, электротехникой, шахматами, радиолюбительством, фотографией… Увлечения привели его в Киевский художественный институт, в 1929 году он перевелся в Институт кинематографии в Москве. Закончив ВГИК, почти 20 лет (в том числе, в годы войны), Носов работал режиссёром-постановщиком мультипликационных, научно-популярных и учебных фильмов. За создание «выдающегося учебного фильма «Планетарные трансмиссии в танках» для студии «Воентехфильм» и «проявленный при этом трудовой героизм» будущий автор «Мишкиной каши» и «Огурцов» получил Орден Красной Звезды.

Детским писателем Носов стал глубоко за сорок. Его фирменный дидактический стиль — в духе советской традиции, в которой воспитанию подрастающего поколения уделялось колоссальное внимание. В сказках, тем более в рассказах и повестях Носова нет магии — сплошная наука. Основной конфликт почти всегда нанизан на так называемую «производственную драму»: когда школьники, например, заводят инкубатор или строят пасеку, описанные с большим знанием дела. Своими руками Носов мог сделать практически всё: с внуком строгал корабли из поленьев, умел работать рубанком, мог отрезать стекло. Достоверность, основанная на авторитете и опыте, придаёт историям Носова дополнительную доходчивость.

В ряду отечественных литературных трикстеров (Иванушка — Хлестаков — Остап Бендер и далее), Незнайка прямо наследует Василию Тёркину, то есть плечом к плечу стоит с воевавшим поколением. Судьба свела автора «Василия Тёркина» и Николая Носова в журнале «Новый мир», главным редактором которого в середине 1950-х был Твардовский. Тогда коллектив журнала выдвинул Носова на соискание Государственной Сталинской премии: случай выдающийся — в «Новом мире» впервые было напечатано произведение для младших школьников, повесть «Витя Малеев в школе и дома». Что самое удивительное, Николай Носов даже не был членом КПСС — но и это обстоятельство не помешало ему получить премию!

Одна только эта книга выдержала 30 изданий и была переведена на 23 языка — от Португалии до Японии. На Западе автор купался бы в роскоши, Носов был не таков — у него не было даже собственной дачи. Автомобиля тоже. В наследство остались только двухкомнатная квартира, груды черновиков, записные книжки и три пишущие машинки…

Носов ни разу не был заграницей, но оказался настолько уникальным провидцем, что описал в романе о Незнайке на Луне не только «американизацию», но и последующее наступление Запада на наш уклад жизни. Лунные города и персонажи, обители и источники капитала, у Носова чужеродны даже в именах: Фантомас и Сан-Комарик, Давилон и Брехенвиль, бесчисленные спрутсы, мигли, грязинги и скуперфильды, названия же бедняцких деревень подчеркнуто русские — Нееловка, Бесхлебово, Голодаевка…

При этом, разговаривают коротышки на обеих планетах на одном языке и понятно, что миры коротышек Земли и Луны — это «русские» миры, а точнее — русские мир и антимир. Замечательно и то, что среди трёх главных образцов для подражания, на которых воспитывались строители коммунизма, Буратино, Чиполлино и Незнайки, главный персонаж Николая Носова — единственный плоть от плоти наш, незаимствованный из «Европ»…

Немаловажно, что Незнайка как персонаж растет вместе с читателем. Уже в истории о Солнечном городе Носов, изображая идеальный мир, в котором правят гармония и порядок, рисовал нежизнеспособность подобной системы-утопии и всячески пытался читателя предостеречь: равновесный мир, где все живут по потребностям и каждому хватает, невозможен без внешних подпорок. И любое дуновение обрушит этот карточный домик. Всего трое ветрогонов ввергают Солнечный город в состояние хаоса, и восстановить порядок вещей возможно лишь с помощью волшебной палочки…

В третьей книге Носов впервые вводит в свой сказочный мир откровенное зло! В отличие от Цветочного города, на Луне коротышки стареют, лысеют, носят усы и бороды, умирают от болезней и погибают насильственной смертью. И это уже не ветрогоны, здесь всё всерьёз и никакой волшебник не спасёт тебя от голода или, чего хуже, шальной бандитской пули.

…Существует байка: Борис Ельцин во время первой инаугурации — для создания приличествующей моменту картинки — читал клятву на единственной найденной в спешке толстой книге: Конституция только что образованной России всё ещё переписывалась и находилась в доработке. Этой «толстой книгой» по роковой случайности оказалась «Незнайка на Луне». Что было дальше, все прекрасно помнят.

В 1990-е голодной стране стало не до пророков. О Носове как будто забыли и даже к столетию со дня рождения писателя в 2008 году та же «Литературная газета» обошлась заметкой в несколько строчек. Тогда как сама история внезапно оказалась про всех нас: под выражением «свалился с Луны» подпишется каждый, кому удалось застать Перестройку и Ускорение.

Носов пишет о вирусе капитализма и сам же даёт рецепт. Пробыв на Луне целый год, Незнайка заразился тлетворным лунным геном смерти. Космический корабль чудом успевает прилететь, пока Незнайка ещё жив. Сродни былинному персонажу, Незнайка падает на землю и в буквальном смысле берёт из неё силы, излечиваясь от зловредного лунного влияния…

Столкнувшись с капитализмом, Незнайка повзрослел и вернулся на Землю уже не ребёнком, а другим человеком. Трансформация героя, очевидно, связана с осознанием Родины. Путешествие коротышек на Луну — не просто приключения во времени и перемещение в пространстве, это переход в иное измерение (инициация, если угодно), путешествие в душе персонажей. В девяностые первым читателям «Незнайки на Луне» было по 30−40 лет…

Путь домой — ещё один извечный всемирный сюжет, трактуемый столь широко, что сегодня является дополнительным измерением национальной идеи. Что бы ни понималось под этим термином, почти всегда это восстановление порядка вещей, торжество справедливости.

В этом смысле Незнайка оказался до того архетипичен, что выглядывает даже в истории Данилы Багрова в Америке. Путешествие Брата в Штаты — вендетта под лозунгом «Русские своих на войне не бросают». Брат устраивает локальную революцию (всё то же «прилетим и перевернём»), но главное, что его герой — тот же трикстер, побывавший «на Луне» и в каталажке и на стройке, тогда как герой Сухорукова, точно так же, вдруг, оказавшийся в Америке в своей стихии, преуспевающий в ней, похож на носовского Пончика и других обладателей «фамильных» вилл. Знаменитый же стих гимназиста Белкина о Родине («Всех люблю на свете я») — по настроению точь-в-точь финальные слова самого Незнайки.

Спрятанный в романе, как оказалось, антидот от капитализма придал книге подлинное величие.

В фантастическую обёртку Носов завернул такую мощную сатиру, которая ставит его в один ряд с Гоголем и Салтыковым-Щедриным. То, что казалось обличением пороков Запада, на поверку вышло проницательным взглядом в отечественные 1990-е и по-прежнему выглядит актуальным предупреждением — слишком много до сих пор вокруг примеров лунного капитализма. Возможно, именно поэтому до сих пор «Незнайка на Луне» — книга, которая популярна среди взрослых едва ли не больше, чем среди детей.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /