По иронии судьбы первый германский канцлер из ГДР родилась в Западной Германии – в Гамбурге. В этом смысле ее выступление на объединительном съезде восточных и западных христианских демократов, проходившем в родном городе в октябре 1990 года, было ее символическим и политическим возвращением домой. Однако вернулась туда фрау Меркель совсем не с пустыми руками, а с определенным опытом социализации в рамках образовательной и научной карьеры в ГДР. Этот бесценный опыт сослужит ей в дальнейшем неплохую службу в аппаратной борьбе со старожилами западногерманской политики. Только сейчас многие немцы начинают осознавать, какую цену за «специфику» политического стиля их бундесканцлерши им приходится платить. Но это в будущем, а тогда Меркель вызвала у канцлера Гельмута Коля интерес исключительно как удачная кандидатура в члены федерального правительства, проходящая сразу по двум квотам – женской и восточной. Именно поэтому она в том же 1990 году заняла малозначимый пост министра по делам женщин и молодежи, который занимала до 1994 года. В следующем правительстве (1994-1998) Г. Коля она возглавила также политически второстепенное министерство защиты окружающей среды…

В те годы автор этих строк жил в Германии, поэтому прекрасно помнит, как будущая самая влиятельная женщина планеты воспринималось тогда широкой общественностью: как «квотный» политик, как серый, ничем не примечательный член команды Коля, а также как одна из самых дурно одевающихся дам боннского истэблишмента. На эти тему выходило множество карикатур и шуток, на которые «девочка Коля», как ее открыто называли в тогдашней прессе, пыталась реагировать еще более неудачными попытками изменить имидж серой мышки.

Тогда ни у кого не было сомнений, что позиция главы технического ведомства – потолок Ангелы Меркель в германской политике на федеральном уровне. А об амбициях мирового лидера, думаю, не помышляла и она сама. Однако история распорядилась иначе: победа социал-демократа Герхарда Шредера на выборах 1998 года и скандал с незаконным финансированием ХДС 1999 года привели к столь серьезному переструктурированию внутрипартийной иерархии и системы личных лояльностей среди руководства христианских демократов, что неожиданно для многих вчерашняя второстепенная фигура как бы из ниоткуда оказалась во главе ведущей оппозиционной партии главной европейской страны.

Я не буду утомлять читателя подробностями того, как Меркель очень вовремя дистанцировалась от своих менторов (включая самого Коля) или эффективно избавлялась от внутрипартийных конкурентов (Ф. Мерц и др.), прокладывая себе путь к вершине власти. Зафиксируем здесь лишь один момент: к началу нового тысячелетия выяснилось, что старые зубры германской политики оказались неспособны аппаратно противостоять лишенному какой-либо харизмы конкуренту, без собственного политического профиля, да еще женщине, да еще из ГДР! Именно этот феномен «гениальной серости» пытаются разгадать многие биографы Меркель и аналитики, изучающие берлинскую политическую кухню. Однако и так понятно, что этот парадокс больше говорит о качестве самой германской правящей элиты, нежели конкретно о человеке Ангеле Меркель.

Ведь с точки зрения социологии политики это означает как минимум то, что все эти годы Меркель успешно выстраивала собственную сеть личных лояльностей среди центрального и регионального руководства ХДС, что нашло отражение в поистине ГДР-овских результатах голосований за ее кандидатуру на пост председателя партии: в 2006 году – 93,06%, в 2008 – 94,83% и, наконец, 97,94% в 2012 году!

Однако, к сожалению, ее воздействие на политическую культуру ФРГ не ограничивается абсолютным доминированием в качестве первого лица внутри собственной партии по типу правившей в ГДР Социалистической единой партии Германии. Критики политики А. Меркель даже говорят в этой связи об ускоренной ГДР-изации Федеративной республики, в подтверждение чего обычно приводят следующие факты:

Правящая коалиция имеет настолько подавляющее большинство в бундестаге, что состоящая из левых и зеленых оппозиция лишилась какого бы то ни было влияние на происходящее в парламенте и попросту маргинализирована: обе эти фракции имеют лишь 20% голосов. Это обстоятельство дает основание политическим сатирикам сравнивать нынешний бундестаг с Народной палатой ГДР, в которой представители буржуазных партий также играли чисто символическую роль при правящей коммунистической партии.

Следствием этого абсолютного доминирования явился еще один деструктивный эффект, долгосрочное воздействие которого на судьбу немецкой демократии пока не оценено в полной мере. В любом случае уже сейчас очевидно, что в результате произошла депарламентаризация самой политики в ФРГ, поскольку влияния лишились не только оппозиционные депутаты, но парламент в целом оказался инструментом в руках кабинета Ангелы Меркель, которая через подконтрольные фракции протаскивает через него любые решения, включая одиозные и непопулярные вроде введения платы для иностранцев за проезд по знаменитым немецким автобанам.

Понятно, что сама Меркель не смогла бы осуществить подобное переформатирование некогда парламентской демократии в государство правительства, как называл этот тип правления Карл Шмитт. Это произошло с активной помощью лидеров остальных немецких партий: не прошедших в бундестаг свободных демократов, переживающих внутренний кризис социал-демократов и т.д. Или тех же «зеленых», выродившихся из радикальных пацифистов в жестких евроатлантических ястребов-интервенционистов. Тем не менее крайне примечательно, что этот процесс антидемократического перерождения политической системы Федеративной республики напрямую связан с именем нашей героини, постепенно выстроившей инфраструктуру власти, параллельную писанному праву и неписанным правилам немецкой политики, сложившимся еще со времен Конрада Аденауэра.

Важнейшими чертами новой стилистики власти является отказ от содержательных дискуссий: все годы правления Меркель предпочитала «пересидеть» кризисные ситуации в правительстве и правящей коалиции, в надежде на то, что все рассосется само собой или возникнет новый, более ясный расклад сил. Тогда она может себе позволить вмешаться и формально зафиксировать сложившееся статус-кво. При этом сознательная бессодержательность публичных выступлений главы федерального правительства уже давно стала предметом о(б)суждения общественности.

Следующий важный момент «системы Меркель» – прямое препятствование деятельности несистемной оппозиции. Впервые за многие десятилетия, официальный Берлин считает себя вправе указывать своим гражданам, к каким общественно-политическим объединениям им примыкать и в каких демонстрациях участвовать. Речь, в частности, идет о знаменитом народном движении против исламизации Европы (PEGIDA), которое стихийно возникло именно на Востоке Германии, в Дрездене, а затем перекинулось на другие города страны. В нарушение всех политических традиций ФРГ, канцлерша в своем новогоднем обращении к нации (!) отказала участникам движения в праве на свободное выражение мнений, обвинив их в криптонацизме. Для всех госслужащих и других категорий, так или иначе связанных или зависимых от государства был введен запрет на участие в демонстрациях PEGIDA. Напомню, что глава правительства мог предписывать гражданам те или взгляды лишь во время нацисткой диктатуры в Третьем рейхе и в «первом государстве рабочих и крестьян на немецкой земле», т.е. при диктатуре СЕПГ в ГДР…

Контролируемые политическим истеблишментом медиа тут же начали пропагандистскую кампанию по диффамации движения, идя на откровенный подлог и провокации. Такая кампания по дискредитации ведется официальной прессой и против других сил несистемной оппозиции (например – партии «Альтернатива для Германии»), бросающих вызов старым партийно-политическим элитам, привыкшим делить электорат между собой. В результате в политический язык Германии вернулось давно забытое понятие «лживая пресса», которым низовая общественность называет официозные СМИ, пытающиеся манипулировать фактами, несмотря на всю нелепость подобных попыток в условия новых медиа. Таким образом, усиление контроля за СМИ, «выравнивание» медиа-ландшафта и диффамация позиций, альтернативных официальным – еще одна важная черта «системы Меркель».

Эти специфические черты нового для ФРГ политического стиля, но традиционного для ГДР-овской диктатуры, особенно ярко проявились во время обострения отношений коллективного Запада с нашей страной из-за событий на Украине. Ведь сразу выяснилось, что ни широкие круги немецкой общественности, ни крупный немецкий бизнес не готовы таскать для американцев каштаны из огня конфликта, грозящего дестабилизировать Старый континент. Тем не менее, Ангела Меркель заняла однозначно проамериканскую позицию, несмотря на огромные потери для национальной экономики. В этой связи в Германии даже говорят о ней как об «американском канцлере», поскольку в результате ее политики страна оказалась отброшена на десятки лет назад с точки зрения восстановления полного суверенитета. То, что еще было возможно при канцлере Шредере в 2003 году, отказавшемся вместе с французским президентом Жаком Шираком поддержать американскую авантюру, сегодня кажется просто фантастикой: десуверенизация Германии и ЕС вновь вернули Европу в русло вашингтонского геополитического мейнстрима, нацеленного как раз на недопущение «взросления» Европы. Именно поэтому радикальные критики политики правящей коалиции говорят овосстановлении внешнего управления над ФРГ со стороны Белого дома – подобно тому, как ГДР находилась под опекой Кремля.

Также показательна реакция правительства Меркель на критику антинационального внешнеполитического курса, уже стоившего Германии многомиллиардных контрактов и десятков тысяч рабочих мест из-за разрыва экономических связей с Россией. Восточный комитет Германской экономики, объединяющий немецкие фирмы, сотрудничавшие с нашей страной, и потому по определению обязанный выступать за сохранение экономических связей, подвергся такомубеспрецедентному давлению со стороны правительства ФРГ, что его глава Экхард Кордес был вынужден объявить о своей отставке.

Еще один пример – давление кабинета Меркель на общественные организации, выступающие за развитие отношений с РФ. Так, была практически заморожена деятельность германо-российской площадки «Петербургский диалог», кампания диффамации была развернута против главы Германо-Российского форума Матиаса Плацека за его слова о необходимости правового разрешения факта присоединения Крыма к России и т.д. Стоит ли говорить, что подобная борьба команды Меркель с диссидентами среди представителей политической и экономической элиты ФРГ сильно напоминает политику властей ГДР по подавлению инакомыслия в любой форме. Только тогда рот затыкали посредством тайной полиции «штази», а нынче – посредством шельмования в «качественной прессе», как любит величать себя пул СМИ евроатлантистской ориентации.

Сегодня Берлин является одним из основных драйверов новой «холодной войны» с Россией, несмотря на раскол по этому вопросу среди ведущих политических сил – даже в ХДС и особенно у социал-демократов, один из лидеров которых, глава МИД ФРГ Ф.-В. Штайнмайер, по сути, стал одним из участников неонацисткого переворота в Киеве. Подобное вовлечение никак не устраивает широкую общественность, которую совсем не прельщает перспектива возобновления военного противостояния со своим естественным партнером в заокеанских геополитических интересах. Причем правительство Меркель пошло здесь на беспрецедентный шаг, перечеркнув важнейшие для самопонимания нескольких поколений немецких политиков принципы «Восточной политики», заложенные в 70-е годы еще Вилли Брандтом. Именно эти принципы, реализовывавшиеся в рамках политики исторического примирения и налаживания стратегического экономического сотрудничества с нашей страной, стали основой воссоединения Германии! Сегодня же восточная политика ФРГ если не полностью, то в значительной мере определяется в Вашингтоне, представления которого о России меньше всего учитывают немецкие национальные интересы, фундированные нашей общей историей мировых войн и катастроф.

При этом многих наблюдателей поражает, что Меркель продолжает следовать антинациональному и антиевропейскому курсу даже несмотря на все унизительные для нее лично скандалы, связанные с деятельностью ее американских «партнеров». Речь идет не только о многолетнем прослушивании американцами и британцами телефонов всего германского руководства, включая ее собственный мобильный, но и о вербовке агентами ЦРУ и АНБ сотрудников немецких спецслужб, об использовании полученной информации в коммерческих интересах американских компаний, о прямом отказе США принести извинения и дать гарантии отказа от подобных действий в будущем и т.д. Здесь опять же приходят в голову аналогии о тесном сотрудничестве «штази» и старших товарищей с Лубянки…

Вместо ожидаемой четкой реакции правительство ФРГ пытается сделать вид, что подобное посягательство на суверенитет страны его не касается, отделываясь бессодержательными формальностями вроде возбуждения уголовного дела против неизвестного! Общим местом в общественной дискуссии стало представление о том, что Меркель раздражает не сам факт шпионажа, а то, что он стал достоянием гласности. И здесь поведение главы правительства оказалось очень далеко от национальных интересов немецкого народа, требующего уважительного отношения и соблюдения германского законодательства от так называемых «союзников».

Следующая порция скандалов связана с попыткой кабинета А. Меркель вместе с другими лидерами ЕС за спиной у европейских граждан заключить с США соглашение о «Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве» (TTIP). Здесь примечательно даже то, как ведутся эти переговоры, затрагивающие жизненные интересы сотен миллионов европейцев. В нарушении всех демократических норм и традиций встречи делегаций проходят за закрытыми дверями, на них допускаются только ведущие отраслевые лоббисты, тогда как широкая общественность лишена возможности не только влиять на содержание договора, но даже знать обо всех тех уступках, на которые евробюрократы готовы пойти под давлением Вашингтона. При этом речь идет о радикальном снижении европейских экологических, социальных и правовых стандартов в интересах транснациональных компаний!

В этой ситуации беспомощности критикам подковерной политики Меркель и ее сообщников из ЕС остается лишь взывать к трансцендентальной формуле публичного права Иммануила Канта: «Несправедливы все относящиеся к праву других людей поступки, максимы которых несовместимы с публичностью»…

Все эти и многие другие кейсы невольно наводят критиков «системы Меркель» на вопрос о мотивах подобных действий «железной канцлерши». И их ответы очень сильно разнятся в зависимости от выбранной исторической перспективы анализа: одни утверждают, что многолетняя прослушка позволила американцам собрать на нее компромат, позволяющей жестко держать на крючке. Другие полагают, американские спецслужбы плотно «ведут» Ангелу Меркель еще с начала 90-х, когда им в руки попало ее досье из архивов «штази». Третьи указывают на тесные контакты с американцами, давно сложившиеся у ее мужа, ставшего таким образом агентом влияния на собственную жену…

Не будем вдаваться здесь в подробности этих и иных версий, а зафиксируем лишь то, что очевидно без всякой конспирологии: по иронии судьбы во главе ведущей европейской страны оказался политик, стиль и практики правления которого скорее подходят главе восточноевропейской диктатуры, подавляющему инакомыслие, жестко контролирующему СМИ и ориентирующегося во внешней политике на чужие интересы. В этом заключается своеобразная ирония истории: посредством самого успешного восточногерманского политика ГДР словно проникла вовнутрь западногерманской демократии и инфицировала своим антидемократическом духом все властные техники и политико-правовые практики старой доброй «боннской республики». В любом случае, именно с фигурой Ангелы Меркель связано вымывание какого бы то ни было демократического содержания из немецкой политики, уже не отвечающей базовыми интересами граждан. 
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /