Но мало кто обращает внимания на то, что в этой игре есть и другие участники. Те, что смотрят на развитие событий «из второго ряда», но в любой момент имеют шансы выдвинуться в первый, что вполне может перевернуть всю игровую доску. Одним из таких «стоящих в тени» игроков является Шотландия. По которой Brexit наносит весьма ощутимый удар. И для правящего сообщества которой перспектива второй референдум о выходе Великобритании из ЕС открывает весьма широкое окно возможностей. Какова политическая картина в этой потенциально не самой спокойной части Британии, всего пять лет назад проводившей референдум о независимости? Какие силы там противостоят друг другу? Кто разыгрывает Шотландскую партию в большой игре под названием Brexit?

Консерваторы

Несколько лет назад шотландская Консервативная партия стояла перед жестким выбором. Но конституционные споры, в которых она тогда участвовала, не имели ничего общего с единой Европой, а были связаны со способностью партии отстаивать интересы Соединённого Королевства и Шотландии одновременно. Для неё, как для одной из основных партий в Эдинбурге и главной политической силы, выступающей за государственное единство, спор о Европе не столько стал дополнительным аргументом в дебатах о месте Шотландии в Соединенном Королевстве, сколько твердо поставил ее в качестве крепкого тыла правящей партии в Лондоне.

И это не удивительно, так как споры о выходе из ЕС, не смотря на свою критическую важность для экономики Шотландии, всё же являются для ней глубоко второстепенными. Специфика шотландской политики такова, что в её рамках борьба с шотландским национализмом и порождаемыми им сепаратистскими настроениями является куда более насущной, чем все разногласия по поводу Brexit вместе взятые. Они, разумеется, существуют, и они столь же реальны, как и на юге Британии, но, при этом, не создают столь сильной политической напряженности, ведь есть куда более острый вопрос.

Тем не менее, отношения между консерваторами в Лондоне и Брюсселе нельзя назвать простыми. Главе шотландских консерваторов Рут Дэвидсон не без труда удалось отстоять единство с консервативной партией Великобритании, когда всерьёз зашёл разговор об отделении от неё и создании полностью независимой партии в Эдинбурге. Впрочем ненависть к шотландскому консерватизму, царящая внутри шотландского парламента и иных сформировавших его партий (шотландских националистов, зеленых, либеральных демократов и лейбористов) сработала для партии, как объединяющий фактор, что, в дальнейшем, смогло так же не позволить разногласиям относительно будущих отношений с Европой внести раскол в её ряды. Тем более, что к своему нынешнему положению шотландские консерваторы проделали весьма долгий путь.

В течении многих лет шотландские консерваторы принципиально отстаивают территориальное и политическое единство Великобритании. Они последовательно противостояли тому «параду суверенитета», который, в последствии, вылился в первый, провалившийся референдум о независимости Шотландии, прошедший в 2014 году. Именно этим вызван столь ярко выраженный антагонизм по отношению к ним у других представителей шотландской политики.

Лейбористы

В преддверии всеобщих выборов 1997 года лейбористы Шотландии боролись за воссоздание шотландского парламента, прекратившего своё существование в 1707 году. Это произошло после объединения Англии и Шотландии в единое королевство — то самое, которое ныне носит название Великобритания. В это же время консервативная оппозиция всячески препятствовала данному процессу, предпочитая заниматься политическими представлениями, на подобии того, которое устроил тогдашний министр по делам Шотландии Майкл Форсайт, торжественно промаршировавший по Королевской миле Эдинбурга во время помпездно обставленного возвращения в Шотландию т.н. «камня судьбы». Это одна из исторических реликвий Шотландии — кусок древней скалы, на котором короновали шотландских королей. Камень несколько столетий хранился в Лондоне, в Вестминстерском аббатстве, в качестве демонстрации английской власти в Шотландии. В конце 90-х годов, в качестве политического хода, было принято решение вернуть его в Эдинбург. Но эта красивая и церемониальная имитация реальной политики не сработала и, в итоге, шотландские лейбористы одержали верх, проведя в 1997 году референдум по деволюции — перераспределению властных полномочий, в результате которого парламент всё же был воссоздан. Шотландские консерваторы, занявшие тогда принципиальную позицию против этого, потерпели сокрушительное поражение.

Когда в 1999 году новый парламент Шотландии был созван, лейбористы заняли в нём доминирующее положение, но и консерваторам удалось создать довольно крупную фракцию. За них проголосовала весьма значительная часть шотландцев, считавшие, что новый институт власти станет не более, чем раздувшимся до непомерной величины региональным советом Стратклайда, в котором будут всего лишь находить новые способы растратить с трудом заработанные избирателями деньги.

Но гегемония лейбористов длилась недолго. Три их правительства, созданные в коалиции с либеральными демократами, оказались, на удивление, неудачными. Первое прекратило своё существование после внезапной смерти его главы Дональда Дьюара. Затем в отставку ушёл сменивший его Генри Маклейш. А пришедшая после него удивительно вялая и безынициативная администрация Джека Мак-Коннелла в итоге привела к катастрофическим для партии выборам 2007 года, итогом которых стало создание правительства меньшинства.
В конечном счёте статус меньшинства в сочетании с ещё более провальной кампанией их основных политических партнёров — либеральных демократов — и крайне неудачной коалиционной сделкой 2010 года с консерваторами в Лондоне, результаты следующих выборов в шотландский парламент в 2011 году стали для лейбористов ещё более ошеломляющими. Теперь лейбористы вынуждены унизительно делить власть с шотландскими националистами (SNP), являющимися крупнейшей фракцией в нынешнем парламенте страны.

Что же до самих националистов, то, изначально всерьёз не рассчитывая на воплощение своей главной цели — шотландской независимости — в обозримом будущем, они вдруг обнаружили, что цель эта, внезапно, стала значительно ближе. И ключом здесь стало то, чего на момент их избрания ещё не было — Brexit. После провалившегося референдума о независимости 2014 года, вдруг возникла новая перспектива: британский политический класс фактически ставится перед выбором — или второй референдум по Brexit, или второй референдум о статусе Шотландии. По крайней мере, к именно такую ситуацию пытаются создать шотландские националисты.

Впрочем, этому развитию событий продолжают активно противостоять шотландские консерваторы, также значительно улучшившие свои позиции в парламенте территории. Но внутри их партии так же всё оказалось очень непросто. И они сами были очень близки к тому, чтобы встать на путь раскола Великобритании.

Единая и неделимая

На выборах 2013 года консерваторы рассчитывали на большее. Но их результат доказал, что хорошие личные рейтинги лидера партии Аннабель Голди не означают автоматического переноса этого уровня поддержки избирателей на всю партию. В результате она сложила полномочия и передала бразды правления шотландскими консерваторами своему заместителю Мюрдо Фрейзеру. Который тут же выступил с программным заявлением, предложив однопартийцам полное отделение шотландских консерваторов от единой Консервативной партии Великобритании. Его политический план предусматривал создание новых отношений между шотландскими и британскими консервативными партиями по примеру германского ХДС и баварского ХСС. Также он пообещал провести кампанию за расширение полномочий шотландского парламента. Чем фактически задавал шотландской Консервативной партии новый курс, в корне отличающийся от прежнего отстаивания «единой и неделимой» Великобритании. Ситуация усугублялась тем, что происходило это накануне референдума 2014 года. Что обострило внутрипартийную борьбу до крайней степени, придав ей экстремальный градус напряжения.

В результате тяжелейшей внутренней борьбы, едва не закончившейся партийным расколом, Фрейзер потерпел поражение, и на выборах главы партии победила доселе неизвестная Рут Дэвидсон, только недавно сама избранная депутатом парламента. Она одержала победу на старой политической платформе: никого раскола Консервативной партии и никакой дальнейшей передачи полномочий из Лондона в Эдинбург в рамках деволюции. После избрания ей пришлось устанавливать свою власть в партии в тяжелейших условиях: большинство парламентской фракции консерваторов с самого начала были настроены против нового руководства. Но она довольно быстро зарекомендовала себя в качестве жёсткого и сильного лидера, наведя порядок в партии железной рукой и добившись её сплочения перед лицом очень серьёзного политического вызова.

С тех пор репутация Рут Дэвидсон только укрепилась. После провала референдума о независимости, означавшего победу консерваторов, и значительных успехов на британских, шотландских и муниципальных выборах уже мало у кого остались сомнения в том, что направление, в котором она ведёт партию, верно.

Тем не менее, с 2015 году явного прогресса у консерваторов не наблюдалось. В том числе и у консерваторов на общегосударственном уровне: на всеобщих выборах Дэвид Кэмерон набрал неубедительное большинство в 30 мест. В Шотландии же крах либеральных демократов негативно сказался не только на их партнёрах по коалиции лейбористах, но и на политических противниках консерваторах. Потому, что в ходе того голосования, ставшего отчётливо антилейбористским, большая часть их избирателей проголосовала за националистов, занявших 63 места из 129. И, хоть единолично сформировать правительство им и не дали, но с такими результатами для них всё равно открылось множество возможностей. Пусть даже и потенциально.

«Выход» для Шотландии

После референдума и провозглашения курса на Brexit, популярность Консервативной партии в Шотландии начала расти. И это стало неожиданностью для многих, так как Brexit, теоретически, ударял по шотландцам особенно сильно. В связи с этим на территории прогнозировался рост сепаратистских настроений, а консерваторы известны, как их категорические противники. Что ж, отчасти прогноз оправдался. Но только всё оказалось значительно сложнее. И, как минимум, ситуация пришла и к консолидации юнионистских сил тоже.

Поскольку лейбористы в Шотландии утратили авторитет, а либеральные демократы и вовсе практически исчезли, сохранив за собой лишь 5 мандатов в парламенте, то единственным приемлемым объектом для юнионистского голосования стало новое, не замаранное лицо шотландских консерваторов - Рут Дэвидсон. Которая сразу же включилась в борьбу с правящими националистами.

Впрочем, сами националисты, несмотря на рост сепаратистских настроений, неожиданно столкнулись с очень серьёзными проблемами. Их политический план был очевиден: немедленно воспользоваться результатом референдума по выходу из Евросоюза в Шотландии, согласно которым 62% шотландцев проголосовало против.

На основании этого глава шотландского правительства — первый министр Никола Стерджен — возобновила кампанию за независимость, заявив, что теперь Шотландия имеет право на повторный референдум, так как Brexit жестоко ущемляет её права. Однако очень быстро выяснилось, что она совершила два серьёзных просчёта.

Во-первых, она не учла, что юнионисты, проголосовавшие за то, чтобы остаться в Евросоюзе, не стали от этого националистами. И, тем более, не стали сепаратистами от того, что Великобритания проголосовала за «выход».

Более того, многие люди, которые считают, что, хотя Brexit может иметь прискорбные последствия, всё же помнят, что в вопросах преодоления этих последствий британское правительство торгуется с Шотландией в несколько раз больше, чем со всей остальной частью Великобритании. И, по мнению большинства из них, хоть выход из ЕС и влечёт серьёзные потери, но расторжение союза с Англией, Уэльсом и Северной Ирландией будет для них гораздо более разрушительно.

Но, во-вторых, что, возможно, ещё более важно: она недооценила настрой четырёхсот тысяч своих собственных избирателей националистов. Людей, которые, как выяснилось, столь же непримиримо настроены к диктату Брюсселя, как и к контролю со стороны из Лондона. И для которых  Brexit является не менее желанным, чем независимость от Великобритании.

В округах Северо-Восточной Шотландии, где сельское хозяйство и рыболовство занимают центральное место как в экономике, так и в региональной идентичности, Brexit обещал свободу от солидарно ненавистной всеми общественными группами общей политики ЕС в области рыболовства, в то время как неправильное управление сельскохозяйственными субсидиями еще больше подорвало доверие к правящим националистам, выступающим за его отмену.

Результатом этого стало грянувшее в 2017 году как гром среди ясного неба поражение SNP на местных выборах в округах, ранее считавшихся её вотчиной. Причём, поражение там потерпели даже такие политические тяжеловесы националистов, как экс-лидер партии и бывший глава правительства Шотландии Алекс Салмонд. Тем временем шотландские консерваторы на тех же выборах увеличили своё представительство в данных муниципалитетах с одного места до тринадцати.

На пути раскола

Ещё в 2015 году многие считали, что популярность Рут Дэвидсон повторяет популярность ее предшественницы, которая, имея высокий личный рейтинг, не сумела добиться реальных результатов на выборах и вынуждена была уйти. Но к середине 2017 года Консервативная партия под её руководством стала второй силой в шотландской политике. Несмотря на хаос, вызванный уходом из ЕС и нарастающим экономическим кризисом в Великобритании, шотландским консерваторам удалось консолидировать своего избирателя.

Разумеется, разногласия внутри партии по-прежнему сильны, и многие считают, что она могла бы выбрать другой путь развития (особенно в зависимости от результата процесса Brexit), но подавляющее большинство её членов признают, что курс, установленный Рут Дэвидсон, обеспечивает реализацию самой главной цели — удержания Соединенного Королевства вместе.

Большинство членов шотландской Консервативной партии также согласились с тем, что, хотя отказ от сделки по Brexit  может быть разрушительным, результаты референдума о «выходе» должны быть воплощены в жизнь в любом случае. Потому, что нежелание с ними считаться — это то, что раньше всего может разрушить единую страну, которую они, как юнионисты, обязались защищать.

Кроме того, они прекрасно осознают, что никакие выгоды от членства в единой Европе не окупят потерь от разрыва с Великобританией. Ведь проблемы, с которыми сталкивается британское правительство в ожидании выхода из Евросоюза, является ярчайшей иллюстрацией того, с чем столкнётся независимая Шотландия, возвращающаяся в ЕС. И если сейчас, при выходе из европейского таможенного союза, возникают серьёзные сложности на границе между Северной Ирландией и независимой Ирландской Республикой, то то же самое будет, в перспективе, происходить на границе Шотландии и Англии. А если понадобятся годы, чтобы распутать политические  и экономические связи, которые существуют три десятилетия, то сколько же времени потребуется, чтобы распутать то, что формировалось более 300 лет?

Не говоря уже о том, что совершенно непонятно, как независимое шотландское правительство будет покрывать налоговый дефицит в размере более £13 млрд. (что составляет £1,576 на душу населения), когда у него нет ни собственных кредитных институций, ни даже собственной кредитной истории. А заодно и то, какую валюту он будет использовать при этом: в еврозону Шотландию ещё долго не пустят, а продолжение использования фунта, вполне возможно, будет весьма проблематично, так как может быть заблокировано Лондоном, оставшимся без какого-либо финансового контроля на территории. Да и сама еврозона — это одна из причин, по которой 400 000 избирателей SNP не хотят иметь ничего общего с ЕС.

Если в качестве варианта выхода из этой ситуации будет предложена новая шотландская валюта, то это наверняка, как и в 2014 году, попросту напугает большинство избирателей. Которым вполне очевидно, что с имеющимся дефицитом в 13 млрд. фунтов стерлингов, без кредитной истории и собственной внятной системы налогообложения такая новая валюта будет на мировом рынке столь же привлекательна, как доллары Зимбабве или украинские гривны. Старая присказка Алекса Салмонда о том, что «ни одна страна не станет бедной, если будет иметь нефть», на поверку оказывается полной чушью, что простые шотландцы каждый день наблюдают на примере Венесуэлы.

Консервативное единство

Но шотландские консерваторы не настолько наивны, чтобы думать, что одних только цифр будет достаточно для победы в этом принципиальном политическом споре. Тем более, что их противниками являются не только относительно адекватные националисты, но и крайние левые, для которых разрушение экономики не является табу, а так же «Зелёные», которые даже сам экономический рост рассматривают, как экзистенциальную угрозу планете (и с которыми SNP с удовольствием ведёт дела, ситуативно договариваясь дружить против общего врага).

Осознание всего этого является для шотландских консерваторов фактором сплочения. Угроза раскола в их рядах успешно преодолена. Разногласия, которые существуют и в Консервативной партии Шотландии, существуют и среди британских консерваторов в целом, но разница в том, что шотландские консерваторы как никто другой понимают, что их раскол не принесёт им успеха, а всего лишь даст шанс их политическим противникам из других партий. И это в тот момент, когда на карту для них поставлено единство страны.

Шотландия находится в ситуации постоянной политической кампании с 2011 года, и ситуация, созданная голосованием за Brexit, её политический актив не особо впечатляет — для них она не идёт ни в какое сравнение с тем, что территория испытывала в преддверии референдума о независимости 2014 года. Именно поэтому шотландские консерваторы смогли так крепко объединиться против так называемого «народного голосования» - требования повторного референдума по выходу из ЕС. Ведь принятие такого решения сразу же создаст прецедент, по которому повторный референдум можно будет провести и в самой Шотландии. Этим, в частности, вызван тот конфликт, который сейчас наметился между шотландскими консерваторами и частью их однопартийцев в Лондоне, требующими переголосования. Да, они уверены, что даже в результате нового референдума о независимости снова победят. Но созданный прецедент всё равно будет висеть над Шотландией, как дамоклов меч. И совершенно непонятно, во что это выльется в итоге.

Но, вместе с тем, политическое положение шотландских консерваторов и тех идей, которые они отстаивают, сейчас более чем двойственно. Как двойственна и сама эта ситуация. С одной стороны, они прекрасно понимают, что пересмотр референдума о «выходе» однозначно играет на руку SNP. Во всех отношениях. Но, в то же время, в стране, где большинство экономических показателей продолжают отставать от остальной части Великобритании, а бремя налогообложения только растет (более высокий подоходный налог, более высокий налог на недвижимость, а так же налог на туризм и транспортный налог), сама идея о том, что выход из некоего единого экономического и политического пространства сделает их жизнь лучше, рано или поздно может иметь весьма далеко идущие последствия.

Каким образом в таких обстоятельствах будет разыгрываться шотландская партия, сейчас с уверенностью не может сказать никто. Но именно эта двойственность не даёт шотландским консерваторам спокойно спать по ночам.

Для них Brexit может быть лишь началом.

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /