— Стой, кто идет? — спрашивает стоящий в карауле мальчик (как оказалось, он родом из прифронтовой Горловки), поправляя игрушечный автомат на плече. В лагере все максимально приближено к условиям несения настоящей военной службы. Но при этом нет ни малейшего намека на солдафонщину. Мальчики, которые с большой долей вероятности выберут военную стезю, с самого детства учатся принципам, способным в будущем спасти им жизнь. Они знают, что на КПП, неся боевое дежурство, нельзя находиться без каски, а с любым оружием, даже с пока еще игрушечным макетом АКМ, нужно обращаться как с заряженным. В Донбассе нередко гибли ополченцы, которые пренебрегали элементарными правилами безопасности — кто-то из-за фатализма и бравады, кто-то из-за притупившегося за время боевых действий чувства опасности. Поэтому воспитанная с детства и ставшая заповедью привычка убережет кого-то из этих ребят от случайной пули. А тех, кто не будет связывать свою жизнь с военным делом, просто научит большей ответственности.

А ответственность — это то, что здесь пытаются воспитать в детях прежде всего. Сюда приезжают дети, начиная с 10-летнего возраста, но никто из них не воспринимает отдых в лагере как обязаловку. Все воспитание здесь направлено на то, чтобы увлечь ребенка, а не сломать и заставить подчиниться. К ребенку относятся как к свободному человеку, способному сделать свой выбор самостоятельно. А в том случае, если он поступает неправильно, с ним разговаривают как с равным, как с личностью, объясняя, в чем конкретно он неправ. Здесь нет травли, нет глупых шуток, потому что детей приучают уважать друг друга. Начиная с обращения — все друг к другу вне зависимости от возраста и статуса обращаются по имени-отчеству. В разговоре со взрослыми дети в «Предтеченском городке» держатся спокойно, с достоинством и на равных, нет ни напускного подросткового гонора, ни подобострастия и скованности. Все свои поступки они могут объяснить. Например, о каске и автомате на КПП ребята говорили, что эти меры предосторожности обоснованы непредвиденным нападением — если ты на посту, ты не имеешь права расслабляться.

Денис Юрьевич — юноша из Макеевки, который проводит нам экскурсию по лагерю, сейчас стал заместителем атамана, руководителя лагеря, а начинал он с простого воспитанника в 2015 году. Он рассказывает о распорядке дня в лагере, показывает курени — так, с отсылкой к казачьим традициям, называются большие походные палатки, где живут дети.

«Наше утро начинается с зарядки, первый час занятий — это строевая подготовка, пока не жарко, чтобы это было не в тягость, затем начинаются занятия, стрельба из лука, метания, конная подготовка… После обеда — тихий час, Закон Божий. Каждый день проводится беседа с батюшкой, вечером выделено время на казачьи игры-сечи, жигач, игры в тактику. Так же есть возможность играть в страйкбол для тех, кто постарше. Младшие могут играть с помповым и водяным оружием. Вечером у нас по распорядку тренировка по рукопашному бою, потом вечернее молитвенное правило и час личного времени на то, чтобы постираться, помыться. Отбой в 22.00», — рассказал Денис Юрьевич.

На территории лагеря оборудована полоса препятствий-ребусов, преодолеваемая интуитивно, а также полоса для сдачи норм ГТО, которую подарила лагерю авиационная компания «Сухой». Здесь же есть поле, очень похожее на донбасские окраинные дворики после обстрела. На нем минеры показывают детям, где может скрываться взрывчатка и как избежать опасности. Для детей из Донбасса это более чем важная информация. Им, конечно же, регулярно читают лекции на эту тему. Но одно дело формальная лекция на уроке, и совсем другое — интересная игра, приближенная к реальной среде. Оружие тут тоже практически настоящее, его можно разбирать, чистить, смазывать.

«К детям приезжают инструкторы, учат технике безопасности. Здесь не делают из детей военных, военный аспект заключается в том, чтобы показать детям, что это не игрушки, чтобы они понимали, для чего нужна вся эта дисциплина», — говорит Денис Юрьевич.

Конечно же, в настоящем казачьем лагере не обойтись и без уроков верховой езды. Инструктор по верховой езде — казак, действующий сотрудник конного казачьего взвода. Занятия строятся по тому же принципу, что и занятия в конно-спортивных школах. Они начинаются не с практики, а с теории и общения с животными — воспитанники лагеря сами чистят и сами седлают животных.

В свободное время дети могут читать книги, играть в настольные игры — шахматы, нарды. Как раз за этими занятиями я и застаю их в одной из палаток. Они наперебой рассказывают о том, чем занимаются в лагере, говорят с неподдельным восторгом и воодушевлением. Это как раз дети из Донбасса. Привычных вожатых, набранных из студентов, тут нет. Куренные атаманы сами в качестве обычных воспитанников в свое время приезжали в этот лагерь, знают его правила и традиции.

В другом курене в это время проходят теоретические занятия, дети изучают конструкцию автомата, записывая информацию в тетради.

Днем выделено время и на хоровое пение — они изучают традиционные казачьи и советские военные песни, а потом поют их каждый своим куренем. Поют искренне, воодушевленно, чеканя слова:

— Не зря в судьбе алеет знамя. 
Не зря на нас надеется страна. 
Священные слова «Москва за нами!» 
Мы помним со времён Бородина.

Здесь не потакают инфантилизму, дети делают сами то, что они в силах сделать сами. Так, один из мальчиков, лет 12, в своем курене занимался починкой одежды, пришивая оторвавшиеся пуговицы. Ограничено и время пользования гаджетами — телефоны выдаются по расписанию для того, чтобы дети созвонились с родствениками. Но спартанской жизнь в лагере назвать нельзя. Дети спят на отдельных кроватях с ортопедичесими матрасами, палатки обрабатываются средствами против комаров, да и готовить пищу самостоятельно в котелках на костре тоже не приходится. Свежую, еще теплую еду привозят из соседней школьной столовой. А в завершении смены на костре в кругу всех участников готовится традиционный казачий суп их трех видов мяса.

«Предтеченский городок» имеет уже долгую историю и традиции. Лагерь создавался еще в те годы, когда военно-патриотическое воспитание на государственом уровне было предано забвению. Работа лагеря держалась тогда, как, впрочем, и сейчас, на энтузиазме и самоотверженности его создателей, отказывающихся переводить его на коммерческую основу. Это лагерь не только военно-патриотический, но и православный, и его доступность является принципиальным моментом для создававших его людей. Лагерь живет за счет пожертвований, и бывают периоды, когда его сотрудники месяцами не получают зарплату, но все равно остаются верными своему делу. Один из них казачий атаман и руководитель лагеря Максим Ильич Фомин. Его телефон разрывается от постоянных звонков — то нужно купить новую посуду в лагерь, то встретить проверяющих из МЧС. В перерывах между звонками он находит время на интервью о том, как возник «Предтеченский городок» и какими целями задавались его создатели:

— Мы сами потомственные донские казаки, в 2009 году тут, на территории нашего лагеря, было болото. Но нашелся ряд энтузиастов, которые вместе с епархией и казаками инициировали совместный проект. Тогда, 10 лет назад, у нас с патриотизмом было туго. Это сейчас существует юнармия, какое-то молодежное движение, и этому движению стараются помогать, а тогда было очень тяжело. Смену в 50 мальчишек мы набрали ровно 10 лет назад, не имея какой-либо поддержки. А недавно, в июне, мы выиграли президентский грант. Сделали запрос, думаем — попробуем. У нас же не верят люди, что можно вот так вот по-настоящему что-то выиграть. Смена полностью стоит миллион рублей. С 2017 года мы создали систему пожертвований. До этого были попытки перевести лагерь на коммерческую систему, потому что ему выживать очень тяжело. Посмотрите, какая махина! Но, исходя из нашего мировоззрения, мы старались, чтобы все желающие дети, вне зависимости от дохода своих родителей, могли к нам попасть. И мы придумали систему пожертвований. Пишем себестоимость проведения лагеря для ребенка (это 12 000 рублей, чтобы просто его прокормить, оплатить инструкторов), а родители, исходя из собственных возможностей, кто-то больше, кто-то меньше, а кто-то — вообще ничего, вносят пожертвование. Очень благодарны нашему государству за грант, потому что каждый год нам стоит неимоверных усилий поиск средств на жизнь лагеря.

— Какие казачьи традиции вы взяли за основу принципов воспитания детей в лагере?

— Прежде всего это православная христианская вера. Абсолютно все, что мы здесь делаем, мы делаем ради духовно-нравственного воспитания детей. Мы видим за ленточкой (на Украине), во что может переродиться патриотизм. Учить людей убивать других людей и заниматься духовно-нравственным и патриотическим воспитанием — это разные вещи. Мы говорим с детьми о том, что такое быть настоящим воином, как Родину защищать. Мы всегда делаем акцент на том, что нужно быть защитником, а не разрушителем. У нас однажды приехал мальчишка из Донецка, бегал по лагерю и кричал «Слава Украине». А там были другие дети из Донбасса, у одного из них во время войны отец без ноги остался, и они этого, конечно, не поняли. На вечернем построении я заметил, как у них желваки играют. Я думал, что у нас произойдет что-то страшное в коллективе. И у нас состоялся с ним разговор, в итоге мы все сидели и плакали. Смотрите, что творится — как нас разъединили, что с нами сделали, что мы можем возненавидеть друг друга за какие-то слова? Ну и слава ей, Украине, и США, и всем пусть будет слава. Не надо так реагировать. Мы настраиваем детей, что они даже к врагу должны относиться с уважением.
 

Как вы заметили, у нас тут все обращаются по имени-отчеству. Это важно, потому что наш народ не должен быть без рода, без племени. Обращение по имени-отчеству — глубокая казачья традиция, также связанная с православной верой.

Мы обращаемся к традиционной казачьей песне. Она очень глубоко погружает в атмосферу, ведь песня — это особая культура. Казачья песня протяжная, долгая, а почему? У казаков говорят «играть песню».

Несколько мужчин собираются и поют разноголосьем, стараются импровизировать. Едут в походе и поют, идут на войну маршем и тоже поют. Когда исполняешь казачьи песни, лучше воспринимаешь этот дух.

Походные условия жизни, конная подготовка, традиционные игры — колотушки, во время которой они учатся рубке шашкой, сеча, когда идет курень на курень (во время этой игры развивается тактическое мышление), армейский рукопашный бой с защитой и экипировкой — все это часть традиционного воспитания. Благодаря фонду президентских грантов, мы в этом году закупили страйкбольное оружие — 20 комплектов, плюс все оборудование, дополнительные магазины, зарядка. Это позволяет разнообразить досуг детей в лагере. Они в восторге.

— Как у вас оказались впервые дети из Донбасса?

— В 14-м — 15-м году я мотался на Донбасс и познакомился с атаманом Суворовым в городе Шахты. Душа очень болела за все, что происходит на Донбассе, и мы организовали миссию помощи гражданским, собирали своими силами медикаменты, одежду, вывозили из зон обстрелов людей. Суворов в 15 году познакомил меня с Еленой Михайловной Романенко, руководителем группы «Москва — Донбасс». Они активно помогали Донбассу и нас попросили о помощи в вывозе детей на Черное море под Сочи. Я помог им с транспортом, так мы и подружились. Потом Елена Михайловна позвонила мне и спросила, куда детей из обстреливаемых зон можно было бы на лето вывезти. Я предупредил, что у нас лагерь специфический — православный, военно-патриотический. Если вам, мол, это подходит, то давайте к нам. И мы стали с тех пор, с 2015 года, каждую смену принимать по 15 человек. Сейчас у нас находится 30 детей с Донбасса, в прошлую смену — 25 детей. Детей отбирают в ДНР при участии Элеоноры Михайловны из Департамента образования. Мы ставим единственное свое условие — это должны быть дети, которые действительно нуждаются в помощи.

— Отличаются ли ребята с Донбасса от своих одногодок из других регионов России?

— Детвора донбасская, как ни крути, но отличается. Особый менталитет. Они привыкают к дисциплине, они ответственны, порядочны. К нам приезжают дети, путь которых дома пролегает от холодильника к планшету. Им становится тяжело, когда они выпадают из зоны комфорта и когда оказывается, что вокруг есть жизнь, мир, в котором нужно что-то делать своими руками. А донецкие ребята менее инфантильны, им проще осваиваться у нас, донецкий курень всегда успешнее.

— Что вы думаете о современном образовании?

— Есть такое мнение у образовательного сообщества, что человек становится взрослым тогда, когда заканчивается комфортная жизнь. У нас же взгляд совсем другой. Тогда наступает взрослость, когда появляется ответственность. А ответственность не зависит от экономической ситуации. Живешь ли ты хорошо или плохо, у тебя должна быть ответственность за ближнего — за отца, за мать, за сестру. Свобода сейчас приравнивается к Богу, а это неправильно. Свобода человека в том, чтобы внутри себя быть свободным от страстей. Нравится человеку быть маленьким, окружать себя комфортом — и он уже не свободен, он зависим от этого комфорта. Свобода не может существовать отдельно от воли.

— Что касается исторического воспитания в лагере. Я вот тут вижу книги о полководцах, в том числе и о советских. То есть в лагере нет какой-то конкретной политической направленности?

— Мы исходим из принципа созидания, а не разделения людей. Истина одна, правда о революции одна. Есть один народ, мы где-то ошиблись или не ошиблись. Все по-разному думают. Но на этом основании нельзя разделять людей. Нужно изучать историю и принимать ее такой, какая она есть. Мы отошли от Бога, не уберегли великую империю. С другой стороны, появились люди, не только поднявшие разрушенную страну из обломков, но и победившие в великой войне. И этих людей тоже надо ценить, несмотря на то, что они были продолжателями идеи, разрушившей империю. Мы в плохое не лезем, мы говорим о плохом только для того, чтобы сделать нравственную прививку на будущее. Например, в начале XX века было массовое отхождение от Бога, в храм ходили, как потом при Советском Союзе на коммунистические партсобрания, лицемерно, потому что была такая государственная политика. И в итоге получили то, что заслуживали. Это ошибки, их нужно знать, но не нужно кого-то с кем-то стравливать. Нужно созидать.

— Расскажите побольше о вашей волонтерской работе на Донбассе.

— В 14 году очень больно стало за то, что происходит с нашим русским народом, захотелось помочь. Блокпост «Должанское — Новошахтинск» захватили ополченцы. Ребята стояли в шортах, с охотничьими ружьями. А напротив них, в Зеленополье, — целая армия, техника. Люди бежали оттуда массово, в ту сторону вообще никто не ехал, кроме нашей машины. Были провокации, мы заехали, завезли одежду, продукты людям, и начался минометный обстрел в тот самый момент, когда на территории погранзоны находилось огромное количество машин. Слава богу, тогда жертв не было. Когда фронт отодвинулся, мы стали уже в глубину мотаться, на передовые, медикаменты отвозили, когда много было раненых, в Дебальцево сразу после завершения боевых действий приезжали. А потом ездить перестали, потому что в нас такой необходимости уже не было, да и на границе гайки закрутили для гуманитарщиков. Вот сейчас детьми занимаемся.

Что впечатляет в лагере, так это последовательность людей, его создавших, их вера в свое дело. Отец Сергий, который преподает детям Закон Божий, — искренне и глубоко верующий человек. У него 18 детей, в том числе это и приемные дети. Обращает на себя внимание и истинный гуманизм сотрудников лагеря. Между делом Максим Ильич рассказывал, что у них в коллективе не прижился человек, который предложил убить фазанов, забежавших на территорию лагеря. Уважение к животным как к существам более слабым и беззащитным тоже воспитывается в «Предтеченском городке». И, что самое главное, эти искренность и последовательность взрослых очень хорошо считываются детьми. Читают ли они молитву перед обедом, поют ли казачьи песни или играют в колотушки, — они все делают с энтузиазмом и без принуждения. Как свободные в своем выборе и взрослые люди. И даже противники военно-патриотического воспитания не смогли бы после посещения лагеря не признать, что там воспитывают действительно свободных людей, несмотря на практически военную дисциплину.

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /