Героями становятся не только на войне (27.04.2018)
Тридцать лет назад, 26 апреля произошла трагедия – авария на четвёртом блоке Чернобыльской АЭС.
Непосредственные участники ликвидации последствий этой аварии, жители нашего посёлка Селятино Николай Тимофеевич Глебов и Василий Андреевич Цуба поделились своими воспоминаниями с нашим специальным корреспондентом Владимиром Шакуловым.
26 апреля – 30-я годовщина того масштабного, но очень трагического события. Как вы узнали об этой катастрофе?Непосредственные участники ликвидации последствий этой аварии, жители нашего посёлка Селятино Николай Тимофеевич Глебов и Василий Андреевич Цуба поделились своими воспоминаниями с нашим специальным корреспондентом Владимиром Шакуловым.
Н.Т. Глебов: Я лично узнал об аварии из обращений по радио и телевидению. Но уже через два дня меня и ещё двух бригадиров – Якушева Владимира и Котко Николая – вызвал начальник МСУ-23 Кан Юрий Андреевич и сказал: «Вы слышали всё?»
– Да, конечно, слышали, что произошла большая катастрофа на Чернобыльской АЭС.
– Надо будет ехать туда работать поочерёдно.
Молчание…
Я видел, что ребята молчат, и сказал: «Раз ребята беспартийные, а я коммунист, то коммунистам всегда нужно первыми ехать».
Канов посмотрел на меня, почесал, как говорится, свою репу, и сказал: «Нет! Твоя бригада и ты сам должны закончить ремонтные работы на птицефабрике здесь, в Наро-Фоминском районе, а первым поедет для подготовительных работ Котко Николай».
И был организован отряд, который своим ходом поехал в Чернобыль. Но до этого 25 мая, если мне не изменяет память, наш начальник треста Захаров Валерий Дмитриевич срочно вылетел на АЭС. Он одним из первых участвовал в облёте разрушенного реактора на вертолёте. Захаров изучил состояние четвёртого блока, получил очень большую дозу облучения, сейчас похоронен на нашем кладбище.
В.А. Цуба: В тот момент я находился в командировке на комплексе «Маяк» в Челябинск‑40. 1 мая по телевидению сообщили об аварии. По окончании командировки меня сразу отправили в Чернобыль. Наши уже находились там, бурили скважины для воды, питьевой и технической.
Слева направо: В.А. Цуба, Н.Т. Глебов, В.Р. Шакулов
Какие чувства Вы испытали, оказавшись в Чернобыле?
Н.Т. Глебов: Я прибыл туда с бригадой 24 июля. Расцвет лета, кругом красота. Там очень красивые места, две речки – Припять, Уж, сосновые боры. Нас поселили в «Голубых далях», выселенных пионерских лагерях. Приняли хорошо. Когда на второй день мы приехали в сам Чернобыль, на базу «Сельхозтехника», я, уже имея многолетний опыт работы в атомной энергетике, понял, что нас ожидает или смерть, или, в лучшем случае, инвалидность. Но не это волновало в тот момент, только накатывались слёзы, когда я смотрел на опустевшие дома. Это июль месяц уже был, ещё плавали на реке гуси, бегали кое-где свиньи, бродили одинокие коровы, лошади. Людей уже не было, их отселили в мае месяце. Остались только приехавшие специалисты.
Я зашёл тогда в один огромный колхозный сад и подумал: «Матушка-природа, что ж ты делаешь!» Там около тысячи яблонь было. Они уже отцвели в апреле-мае, прихватили этой радиации, и яблоки были несоразмерно большие. Деревья не выдержали такой тяжести, и они, все поломанные вместе с яблоками, лежали на земле. И вот такой город, такие сады, такая красота были обречены на безлюдье. Коты искали своих хозяев, собаки выли, искали своих хозяев. Вот это очень давило на психику. И я думал, когда же это всё закончится, когда мы вернём всё это людям, как сделать, чтобы народ быстрее вернулся сюда?
Мы не знали даже приблизительно, сколько времени продлится очистка от радиации. Думали, что утихомирим, успокоим, закроем, но и сейчас никто не знает, сколько ещё будет происходить цепная реакция в этом блоке, когда там люди появятся.
Как Вас Чернобыль встретил?
В.А. Цуба: Мы приехали в августе. Ещё стояло лето, но деревья «погорели» от выброса – жёлтая листва была во всём районе, иголки сгоревшие. Куры дохлые валялись. Была ограждена 30-ти километровая зона, солдаты отстреливали собак, кошек, других животных, чтобы они не вышли из зоны. И такое чувство, конечно, было нехорошее.
А был страх или опасения за свою жизнь, своё здоровье?
В.А. Цуба: Страха, как такового, не было, потому что я уже работал в тресте на полигонах, на испытаниях ядерного оружия. У нас дозиметристы были, я просто старался соблюдать норму.
Я немножко поясню: трест «Гидромонтаж» – это то предприятие, которое олицетворяло оборонную мощь великой страны. Люди, которые там работали. – это те, кто создавал ядерный щит нашей Родины.
Н.Т. Глебов: Да, это так! Я работал в Шевченко, в Казахстане, на перерабатывающем заводе, где из урановой руды получали обогащённый уран. И мы знали, лично я знал, куда идёт этот обогащённый уран. Как раз в то время у нас с Западом была Холодная война, и нам, конечно, нужно было атомное вооружение, чтобы нас не запугивали. Мы знали, что наш уран, наша атомная энергетика работают на наше общество, на наш Советский Союз, на наш народ. Мы с душой работали на этих предприятиях, также учувствовали в строительстве атомных электростанций.
Известие об аварии нас, меня ошеломило. Как так? Мы так здорово, так качественно строили станции! Они не могли взорваться! Не могли, потому, что защита была очень хорошая. Но, видите, человеческий фактор, погоня за славой, за награждением сделали своё нехорошее дело. Взорвали. Взорвали четвёртый блок. Это ни для кого не секрет. Это люди. Они пошли на эксперимент, хотя им уже скомандовала контрольная защита, что нельзя идти дальше ни в коем случае, иначе будет авария. Надеялись на «авось». Надеялись получить награды. И, пожалуйста, взрыв.
Расскажите о Вашей работе на Чернобыльской АЭС.
Н.Т. Глебов: Когда наша бригада приехала в Чернобыль, нам сразу выдали задание. Задание получил и всё – выполняй самостоятельно, как хочешь, но чтоб это задание было выполнено в срок и качественно. Если увидит руководство, что ты не выполняешь, отправят обратно, на «Большую землю». Нашей бригаде было поручено подвести водопровод к трём бетонным заводам, которые в это время уже строились, четвёртый был в проекте. Было принято решение Правительства замуровать четвёртый блок в бетонное укрытие, поэтому бетон был очень нужен.
Между самим Чернобылем, нашей базой «Сельхозтехника» и станцией был узел перевала. С бетонных заводов «чистые машины» возили бетон и на узле перевала сгружали в бункер, который наша бригада смонтировала, а внизу, под бункерами, под накопителями, стояли уже машины, которые назывались «грязные». Они возили бетон на саму станцию, подвозили бетон к бетононасосу, выгружали и возвращались снова. Там же на узле перевала нами, нашей бригадой были смонтированы огромные баки для накопления воды, чтобы отмывать машины, разбавлять бетон. На этом же узле перевала работало много военнослужащих из запаса, мы называли их «Партизанами». В основном они выполняли черновую работу для нас, специалистов. Надо было их поселить. Мы построили казарму и столовую, смонтировали котельную, провели тепло в казарму, столовую для солдат. Также была построена нами станция для отмывания «грязной» техники: в 30-ти километровой зоне работали машины, танки, и для того, чтобы выпускать куда-то ехать дальше из 30‑ти километровой зоны, солдаты их отмывали. Нами был сооружён стенд, где варили заготовки для четвёртого блока, трубы, трубные связи. И последние работы: протащили от котельных до заводов пар и горячую воду. Вот так примерно. Наша бригада занималась этими делами.
В.А. Цуба: Ну. а мы бурили скважины для питьевой воды, технической воды для отмывания техники, для нужд всех работ. Это была наша основная работа. Необходимо было, на всякий случай, продублировать все питьевые и технические скважины.
Как долго продолжалась Ваша командировка?
В.А. Цуба: Я 20 дней был в Чернобыле.
Н.Т. Глебов: Я приехал 24 июля, но как бригаде, так и мне – бригадиру, дали много заданий, их нельзя было выполнить за 30 дней. Поэтому меня оставляли, а бригады приезжали новые. Я, как бригадир, отсылал своих, а сам пробыл там более двух месяцев.
Но я благодарю свою советскую власть, которая ещё теплилась в то время: после Чернобыля я срочно был направлен в город Адлер, потому что получил дозу огромную, и меня там купали в грязевых ваннах, подлечивали, выгоняли радиоактивные вещества из тела.
Какое настроение было у тех, кто был рядом с Вами в Чернобыле?
Н.Т. Глебов: Бригада, большинство верили в меня, смотрели на меня. Но ввиду того, что я уже имел опыт, знал, что такое атомная энергетика и что такое радиоактивное излучение, я не показывал виду, улыбался, смеялся, развлекал, как мог, ребят. Правда, если у меня горели в сапогах пятки и сушило во рту, я вызывал «дозиков». Они говорили: «Ой, Тимофей, здесь нельзя вести, трубопроводы копать!» У нас был бульдозер защитный, иногда им управлял машинист мой, иногда я сам. Я сам механизатор, закончил училище, садился за бульдозер, снимал верхний слой: примерно миллиметров 300-400 сухой травы и грунта пробивал бульдозером. «Дозики» замеряли, вся основная радиоактивная пыль находилась в траве и верхнем слое земли после взрыва. Некоторые ребята, конечно, побаивались. Они спрашивали: «Глеб (они звали меня Глеб), ты не боишься, что мы работаем тут?»
– Да нет, да чего вы, я построил заводы, в реакторы заходил. Вы чего, ребята? Ничего, всё будет нормально!
– О! Раз ты не боишься, то чего тогда мы будем бояться.
Многофункциональная военная техника на ликвидации последствий аварии на ЧАЭС
И не боялись. Но правда, когда почувствовали, что помогают спиртные напитки, они сказали: «Всё, ты нас должен угощать водкой, самогонкой для очистки!» Они прослышали, что алкоголь, якобы, помогает. В моём же распоряжении была машина, пришлось мне посылать в деревню километров за 200 за самогонкой, на бригаду брал я где-то две трёхлитровые банки. Когда возвращались мы поздно вечером в 10 часов к себе в «Голубые дали», в столовой по 150‑200 грамм наливали, выпивали, у ребят поднимался аппетит. Но я всё равно забеспокоился. Там врачи у нас были в Чернобыле, очень много хороших врачей. Я тут же обратился к доктору: «Слушайте, вот ребята у меня требуют. Якобы алкоголь помогает от облучения» Доктор сказал: «В малой дозе там что-то можно для аппетита, но если вот, как Вы говорите по 150‑200 грамм самогона, то это много». Ведь даже если употребляли вечером, вставали рано, в 6 часов утра. А там жарко было, и дождей даже не было. Самолёты разгоняли надвигающиеся тучи: дождь не нужен нам был для ликвидации. Человек от похмелья потел, а на потное тело больше в два раза садилось пыли радиоактивной, поэтому употреблять алкоголь не стоило, работая в Чернобыле. Я собрал бригаду, попросил врачей провести с ребятами беседу, и ребята перестали пить, сказали, что всё, тогда мы не будем употреблять ни самогонку, ни водку, ничего до тех пор, пока не будет сделана работа. Поэтому напрасно говорят, что там все пили безбожно – это всё выдумки, всё неправда.
26 апреля – это Международный день памяти жертв радиационных аварий и катастроф. Наверное, вот такие скорбные даты обязательно должны быть и в календаре, и в наших сердцах, и отмечаться определёнными мероприятиями. Память должна сохраняться.
Н.Т. Глебов: Да! Те люди ушли не по своей воле на тот свет, как говорится, из‑за облучения. А те, кто ещё жив, в основном инвалиды. В том числе и я: хожу – хромаю, все кости болят, все суставы болят. Это последствия радиоактивного облучения, которое я получил. Если нас после ликвидации первые годы считали героями, везде нас пускали без очередей, везде ездили бесплатно, с нас налоги никакие не брали, то сейчас забывается эта память, стирается. Уже угрожают чернобыльцам: платите за землю и налоги, уже нет той медицинской помощи, нет ежегодного санаторного лечения. Как-то стирается память, хотя это неправильно, потому что мы спасли не только свою страну Советский Союз – радиоактивное облако облетело пол-Европы. Я считаю, что эти люди заслужили такое же уважение, как и наши ветераны Великой Отечественной войны.
В Селятино, по крайней мере вот здесь, в Подмосковье, где расположен трест «Гидромонтаж», этих людей помнят, о них заботятся, и есть даже памятник, уникальный памятник.
Спасибо! Спасибо руководству, которое сейчас возглавляет наш трест, за то, что оно старается возродить его былую славу. Это Буренков Александр Васильевич. Спасибо ему и руководству треста – они за свой счёт построили красивейший, лучший памятник для ликвидаторов последствий аварии в Чернобыле и участников испытаний ядерного оружия. Мы, живые, с благодарностью относимся к этому памятнику, знаем, что всё-таки не зря мы вложили своё здоровье, не зря мы рисковали, что всё-таки о нас думают, о нашей памяти, и, конечно, это, наверное, один из красивейших памятников в нашей России. Я объездил города, меня приглашают как орденоносца всегда в разные города 26-го апреля, но лучше нашего памятника я не встречал ни в одном городе.
Это уникальный памятник, действительно. Согласны ли Вы, что необходимо сохранять память о тех событиях и о людях, которые в них участвовали?
В.А. Цуба: Надо рассказывать молодёжи, встречаться чаще с ней, объяснять, чтобы не было разрыва между поколениями, чтобы память жила. Молодёжь – это наше будущее. Если она не будет помнить, потеряется всё. Надо связь держать с молодёжью.
Молодёжь должна знать и помнить о подвиге старшего поколения.
Н.Т. Глебов: Да! Им нужно знать, что их отцы и деды работали не за деньги, не за славу, а работали ради своего народа, ради своей страны, ради своего Отечества, и поэтому сейчас молодёжи нужно брать пример с нашего поколения, а не стремиться только хорошо зарабатывать, как сейчас модно. Правда, сейчас капиталистический режим же, отличается от нашего советского. Но я думаю, что на деньги не променяешь совесть, мужество, жизнь. С чистой совестью, с мужеством легче жить, я думаю, чем с большими деньгами.
А ветераны тоже ведь держатся вместе? И ветераны-чернобыльцы, и ветераны треста «Гидромонтаж».
Н.Т. Глебов: Да, у нас ветеранская дружба в Селятино есть. Мы знаем друг друга, поддерживаем друг друга, интересуемся всегда состоянием здоровья наших товарищей, навещаем больных. Если кто-то умирает, мы помогаем проводить в последний путь.
А сколько ветеранов-чернобыльцев здесь в Селятино?
Н.Т. Глебов: От треста «Гидромонтаж» на Чернобыльской аварии работало 380 человек. Сейчас в живых остались около ста с лишним человек, но 98% из них – инвалиды.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /
Источник: http://www.today.gr-sozidatel.ru/articles/geroyami-stanovyatsya-ne-tolko.html