Евразийский союз вчерашний. Он вообще нам нужен?

С.ГЛАЗЬЕВ: Да, конечно. Евразийский союз сегодня – это уже пять государств после вчерашнего заседания.

С.ДОРЕНКО: Киргизия.

С.ГЛАЗЬЕВ: Начинали втроем, с Белоруссией и Казахстаном. Уже четыре года мы живем в полноценном Таможенном союзе и два года живем в едином экономическом пространстве. В первый год, это 2011-й был, у нас благодаря снятию таможенных границ пошел рост взаимной торговли на 40 процентов, затем еще на 20 процентов следующий год. То есть мы благодаря только отмене таможенных границ получили взаимный рост взаимной торговли, что дает и новые возможности для производства, и в целом повышает конкурентоспособность нашей экономики, у которой расширяется масштаб производства.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю, зачем это немцам. Если бы вдруг в этот союз вступила Германия, я бы понял, потому что для них это десятки миллионов, сотни миллионов человек и территории неосвоенные. Но зачем это России, которая становится сырьевым придатком Белоруссии? Если бы мы были индустриальной державой, было бы понятно. А так, ну что, мы даем нефть подешевле. Ну и что?$advС.ГЛАЗЬЕВ: Вы знаете, все-таки объемы производства машиностроения у нас намного больше, чем в Белоруссии. При всем уважении к тому, что Белоруссия была сборочным цехом, Россия занимает 85 процентов экономического потенциала сегодня Евразийского союза. На Россию приходится такая доля ВВП. И для всех участников Евразийского союза снятие границ – это сохранение и развитие кооперации производства, это снижение издержек. Могу сказать, что кошмары 90-х годов, когда у нас объем промышленного производства упал в два раза, примерно половина этого падения, то есть четверть от промышленного производства, произошла из-за разрыва кооперационных связей. Разрыв кооперационных связей во многом был связан с появлением таможенных границ в республиках.

С.ДОРЕНКО: А что такое Киргизия с точки зрения экономики? Это сильная экономика? Это сильный бюджет? Это сильное правительство? Или это мы еще одну пиявку подсадили себе?

С.ГЛАЗЬЕВ: Да нет, нет у нас никаких пиявок, я бы так к нашим партнерам…

С.ДОРЕНКО: Простите, я журналист, мне можно. Простите. Вы все-таки человек солидный.

С.ГЛАЗЬЕВ: Хочу, раз уж так зашел разговор, подчеркнуть, что евразийская интеграция, в отличие от Европейского союза, строится на основе уважения суверенитета друг друга. И, в отличие от Брюсселя, который лезет к вам и в кишки, так сказать, и в карманы, и в мозги, у нас интеграция сугубо экономическая, при полном уважении суверенитета сторон. Каждое государство имеет право вето на любое решение, принимаемое наднациональным органом, которым является Евразийская экономическая комиссия. И мы делаем только те вещи, которые всем выгодны. Наднациональный орган принял порядка двух тысяч решений за четыре года своей работы.

С.ДОРЕНКО: И все они выполнены?

С.ГЛАЗЬЕВ: Они выполняются, конечно. Важно, что они все были приняты консенсусом. На моей памяти всего два случая, когда у нас возникли разногласия. То есть это говорит о том, что степень общности наших экономических интересов, которая выработана за тысячу лет нашей совместной жизни, можно сказать, она намного выше разногласий. Если говорить о Киргизии, при том, что экономика Киргизии невелика, тем не менее это государство сегодня создало довольно мощную швейную промышленность. Мы привыкли говорить о реэкспорте китайских товаров через киргизскую территорию, там выросли целые города по перевалке грузов, но за последнее десятилетие в Киргизии развилась мощная швейная промышленность. Многие наши дамы даже не подозревают, что, покупая брендовые вещи, они думают, что они сделаны в Париже…

С.ДОРЕНКО: Они надеются, что это из Индонезии. Париж давно не шьет. Они думают, что это Индонезия, Малайзия.

С.ГЛАЗЬЕВ: На самом деле очень много киргизских товаров. Они ничем не хуже по качеству каких-либо других.

С.ДОРЕНКО: А передвижение людей теперь будет свободное из Киргизии вообще просто.

С.ГЛАЗЬЕВ: Да. Евразийский экономический союз – это четыре свободы: свобода движения товаров, услуг, капитала и труда.

С.ДОРЕНКО: Страна беспокойная такая, там революция на революции были совсем недавно, одна, вторая, третья. Даже один из диктаторов киргизских сидит себе в Минске, и теперь он свободно может курсировать между своей прежней родиной и Минском.

С.ГЛАЗЬЕВ: Видите, это специфика политического устройства. Так получается, что те государства, те бывшие союзные республики, которые избрали парламентскую форму управления, при всем уважении к ней, оказались в ситуации политической нестабильности. Два примера – это Киргизия и Украина. Во всех остальных государствах у нас президентская форма управления, а в Киргизии и на Украине парламентская.

А.ОНОШКО: Речь идет о Таджикистане, если он как следующий кандидат рассматривается.

С.ДОРЕНКО: Он хочет. Следующая Армения, но Таджикистан как будто.

А.ОНОШКО: Нет, Армения уже внутри.

С.ГЛАЗЬЕВ: Ответ на ваш вопрос по поводу мигрантов. В Киргизии, так сказать, две статьи интеграций основных – легкая промышленность, если говорить о товарах, и продовольственный комплекс, Киргизия имеет неплохой агропромышленный комплекс и там сезон побольше, чем у нас, естественно. С точки зрения перспектив промышленного развития, там самая дешевая, наверное, на всей нашей евразийской территории электроэнергия.

С.ДОРЕНКО: Да, богатые гидроресурсы, огромные.

С.ГЛАЗЬЕВ: Если мы ее освоим, конечно, построим каскады ГЭС. Значит, это перспектива развития электроемких производств, включая приборостроение, электронную промышленность.

С.ДОРЕНКО: Алюминий.

С.ГЛАЗЬЕВ: Ну, алюминий, если потребуется, но это надо будет завозить сырье. Для алюминия создавались специальные узлы у нас в Красноярском крае, Таджикистане, тоже на высокогорных ГЭС. И важнейшее направление интеграции Киргизии – это трудовые ресурсы. Очень много граждан Киргизии у нас работают, выполняют множество, так сказать, задач на рынке труда.

С.ДОРЕНКО: Да, я видел уборщицу в «Макдоналдсе», оказалась киргизская женщина.

С.ГЛАЗЬЕВ: Не только. И в сфере обслуживания, и в коммунальном хозяйстве.

А.ОНОШКО: Но это вызывает раздражение у горожан, например, в Москве, как мы все хорошо знаем.

С.ГЛАЗЬЕВ: Что значит, общий рынок труда? Это значит, что киргизские мигранты будут иметь те же самые социальные права и гарантии, как и российские трудящиеся.

А.ОНОШКО: А технически как это будет выглядеть?

С.ДОРЕНКО: А мы то туда не поедем.

С.ГЛАЗЬЕВ: Технически будет выглядеть так, что работодатель должен будет, в том числе, и платить соответствующую зарплату, проводить социальные отчисления. В этом смысле интеграция снимает проблему рабского труда. Почему у нас много всякого рода криминальных сюжетов возникает вокруг мест концентрации мигрантов? Потому что людей, извиняюсь, держат как рабов. Они живут, как попало, им зарплату не платят толком, у них отбирают паспорта и так далее, и так далее. То есть проблема не в мигрантах, а в том, как к ним относятся работодатели. Поэтому создание общего рынка труда – это общие социальные стандарты, общие гарантии и, в общем-то, общая цена рабочей силы. То есть не должно быть так, что к мигрантам относятся, как к дармовой рабочей силе.

С.ДОРЕНКО: Остались у нас одни молдаване теперь. Послушайте, ну, правда, так, житейски, если киргизов мы потеряли, пиши пропало. Теперь, если они захотят получать, как русские, то я лучше найму русского. С какой бы стати? Но тогда у меня остались только конкуренты по зарплате молдаване и таджики, которым можно все еще платить не так много.

С.ГЛАЗЬЕВ: Главный приток мигрантов сегодня идет с Украины, это те же русские, как вы понимаете, ничем от нас не отличающиеся.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно.

С.ГЛАЗЬЕВ: И работают хорошо. Так что на рынке труда у нас сегодня огромные возможности, и это потенциал экономического роста, замечу, большой.

С.ДОРЕНКО: Я знаю, Украина для вас… Я подбираюсь к доллару все время с тревогой, потому что это главная тема, у всех голова болит. Но я еще про Украину хотел вас спросить. Знаю, сильно не чужая для вас страна, сильно не чужая для вас земля. Вы из Запорожья.

С.ГЛАЗЬЕВ: Да.

С.ДОРЕНКО: Почему у них получится или почему… Дайте мне самый светлый для них сценарий, то им счастье привалит наконец с этой их авантюрой, дикой авантюрой? И почему у них не получится? Каков может быть светлый сценарий и темный сценарий для Украины? И есть ли вообще светлый сценарий?

С.ГЛАЗЬЕВ: Прежде чем говорить о сценариях, надо назвать вещи своими именами и понять, что там происходит. Если по-простому говорить, Украина потеряла независимость.

С.ДОРЕНКО: Да, но добровольно.

С.ГЛАЗЬЕВ: Добровольно, но людей, извините, жгли, стреляли, убивали.

С.ДОРЕНКО: Некоторых.

С.ГЛАЗЬЕВ: Свергли президента. Какое же это добровольно?

С.ДОРЕНКО: Сергей Юрьевич, мы видим десятки миллионов идиотов, которые счастливы от этого. Счастливы.

С.ГЛАЗЬЕВ: Если вы имеете в виду тех, кто скачут, это не десятки миллионов, это несколько десятков тысяч оболваненной молодежи скачет.

С.ДОРЕНКО: Рогулей всего 10 миллионов. Если посчитать, сколько рогулей вообще есть, Западная Украина, их 10 миллионов. Вот вам уже 10 миллионов.

С.ГЛАЗЬЕВ: Я вам скажу, что, например, в той же Львовской области есть город, который производит для нас значительную долю нефтегазового оборудования, и специалисты из этого города ездят к нам, и они не скачут, они работают. И они очень заинтересованы в том, чтобы Украина была в союзе с Россией.

С.ДОРЕНКО: Но все-таки, хорошо, страна вступила в период деструкции, деконструкции, потери суверенитета и авантюры. И все-таки два сценария: если пойдет хорошо и если пойдет плохо.

С.ГЛАЗЬЕВ: Перед тем, как говорить о сценариях все же, давайте констатируем очевидные вещи, о которых мы почему-то забываем все время. На Украине нет законной власти – пункт первый. Не надо тешить себя иллюзиями.

С.ДОРЕНКО: Ну, да, переворот был. Вот бы сейчас избрали бы.

С.ГЛАЗЬЕВ: Причем, исходя из украинской Конституции, согласно украинской Конституции, есть определение, что интересно, Конституционного суда Украины, который дал определение, что есть государственный переворот, точнее, узурпация власти. Узурпация власти – есть (в украинской Конституции) захват власти одним из органов власти. Так вот Верховная Рада захватила власть 22 февраля, узурпировала власть, совершила переворот и, по сути, она вне закона оказалась. Это первое. Второе – на Украине нет действующей Конституции сегодня. Потому что эти главари хунты отменили старую Конституцию, а новую они принять не смогли. Старую они отменили еще вместе с Януковичем, а процесс внесения поправок в Конституцию не был завершен. Поэтому Украина на сегодня государство без законной власти, все решения, которые принимались Верховной Радой, правительством и самозваными государственными якобы деятелями, они все незаконны. Просто все до одного. Все, что было принято после 22-го числа, все незаконно.

С.ДОРЕНКО: Юридически – конечно. Но приходиться иметь дело с главарем в любом случае.

С.ГЛАЗЬЕВ: Конечно народу прежде всего приходиться иметь. Второй момент. Реально власть на Украине сегодня в руках у американцев. Американцы назначают премьера, американцы назначали президента, американцы легализуют эту хунту, американцы руководят Службой безопасности Украины, которая в свою очередь организует карательную операцию на Донбассе.

С.ДОРЕНКО: Мы думаем, что это плохо, а украинцы там считают, что это хорошо. Они же этим гордятся.

С.ГЛАЗЬЕВ: Секундочку. Исходя из того, что я говорю, Украина, по сути, является оккупированной страной на сегодняшний день, где власть принадлежит ставленникам Соединенных Штатов, даже правительство уже у них наполовину из иностранцев формируется. Конечно, многие относятся к этой власти, как, так сказать, к своей, но, к сожалению, мы помним и эпизоды 1941-1942 годов во время немецкой оккупации, там тоже были предатели.

С.ДОРЕНКО: Сотрудники были, конечно.

С.ГЛАЗЬЕВ: Были бандеровцы.

С.ДОРЕНКО: А кто сжег Хатынь? Они же и сделали.

С.ГЛАЗЬЕВ: Были люди, которые встречали фашистов с хлебом-солью. Все это, к сожалению, было. Чем это кончилось, мы знаем: миллионы убитых людей, полностью разрушенная экономика. Немцы даже чернозем вывозили. Вот в моей родной Запорожской области, просто грузили чернозем и увозили в Германию. Вырубили все дубы, так сказать, уж такие мелочи, взорвали Днепрогрэс само собой. В итоге Украина была полностью разорена. Тоже самое происходило много лет раньше под оккупацией Польши, когда Украина была под Польшей. Тоже она была разорена. Поэтому ничего хорошего от западной оккупации Украину не ждет.

С.ДОРЕНКО: Светлого сценария видите вообще.

С.ГЛАЗЬЕВ: Если эта хунта останется у власти, она будет продолжать выполнять те задачи, которые ставят американцы. Американцы ставят одну задачу — война с Россией. Другой задачи они не ставят. Американцы против нас фактически разворачивают мировую войну, и главная задача, которая стоит перед украинской хунтой, - это полномасштабные военные провокации, которые будут втягивать Россию в военные столкновения для того, чтобы втянуть в эту войну союзников по НАТО из Европы.

С.ДОРЕНКО: Меркель… Были слухи, во всяком случае, насколько я читал о том, что Меркель переубедили американцы, что они как бы подарят ей Украину под экспансию, под экономическую экспансию. Представим себе, что украинцы даже в качестве быдла (это слово польское «быдуа») тем не менее обслуживают немецкую экономику, это может поднять их уровень жизни формально, ведь они на это надеются.

С.ГЛАЗЬЕВ: Надо разобраться, зачем американцам война. Это ведь тоже не случайное стечение обстоятельств. Они все-таки вложились в организацию госпереворота, они его готовили заранее, причем с нацистским таким угаром. Они привели к власти нацистов, которые, собственно говоря, свое происхождение ведут от Бандеры и Шухевича. То есть это прямые преемники гитлеровских…

С.ДОРЕНКО: Никто не скрывает.

С.ГЛАЗЬЕВ: То есть украинская хунта, кроме того, что она незаконна, она еще профашистская. Она ведет свое рождение от Бандеры, Шухевича и прочих гитлеровских подельников. Так вот, зачем американцам война? Дело в том, что экономика мировая развивается большими циклами. Сегодня мы проходим два больших цикла. Они меняются. Меняется длинная волна, кондратьевская, смена длинной волны – это смена технологического уклада, это структурная перестройка экономики, это серьезные инвестиции и огромная роль государства в инициировании перехода к новому технологическому укладу. То есть объективно в этот период экономика проходит через депрессию, через ломку серьезную и нужно иметь для государства основания очень серьезные вмешиваться в экономику, финансировать научные исследования.

С.ДОРЕНКО: Это во всем мире таким образом.

С.ГЛАЗЬЕВ: Да. С одной стороны, это депрессия, с другой стороны, это окно возможностей для рывка других стран. Обычно в эти периоды кто-то из отстающих прорывается вперед. Так вырывалась вперед Япония, после нее Юго-Восточная Азия, «азиатские тигры». Все эти экономические чудеса проходят как раз в эти периоды структурной перестройки экономики. Потому что страны-лидеры испытывают очень большое перенапряжение из-за перенакопления капитала в устаревших производствах. И пока капитал из устаревших производств не освободиться и не перейдет в новый технологический уклад, экономика пребывает в состоянии турбулентности такой, неопределенности, появляются финансовые пузыри, все колеблется, такой хаос внешний.

С.ДОРЕНКО: Если они так все задумали, значит, они победят.

С.ГЛАЗЬЕВ: Так вот каждый раз, когда такая смена технологических укладов происходит, к сожалению, резко возрастает милитаризация и военно-политическая напряженность. Потому что, согласно либерально-фундаменталистской доктрине, рыночного фундаментализма, у государства нет оснований вмешиваться в экономику, кроме целей национальной безопасности и обороны. Поэтому объективно в связи с ростом влияния государства в этот период структурной перестройки происходит и милитаризация экономики, начинается рост военно-политической напряженности. В худшем случае, как это было в 30-е годы, это выливается в кошмар войны, в лучшем случае, как это было в 70-е годы, это гонка вооружений, которая изматывает участников, и кто-то в этой гонке вооружений вырывается вперед, формируя новый технологический уклад. В 70-е годы такая же была депрессия, такая же перестройка, американцы через доктрину «Звездных войн», стратегическую оборонную инициативу, влили огромное количество денег в информационно-коммуникационные технологии, создали ядро этого комплекса, которое росло вплоть до последнего времени с темпом 25 процентов в год.

С.ДОРЕНКО: Вы перечисляете победы Америки. То есть сейчас их ждет снова победа?

С.ГЛАЗЬЕВ: Нет, победа, я думаю…

С.ДОРЕНКО: Ну, как? Они создали коммуникационные новые технологии.

С.ГЛАЗЬЕВ: Я объясняю, зачем Америке нужна война.

С.ДОРЕНКО: Да. Но они победят опять?

С.ГЛАЗЬЕВ: Америке нужна война для того, чтобы стянуть… Особенно война в Европе. Для Америки война в Европе всегда, как они говорят, была хорошей войной, это термин американских историков, которые называют Вторую мировую войну хорошей для них. Благодаря двум войнам, собственно, в Европе Америка поднялась. И сегодня американские геополитики традиционно разыгрывают войну в Европе для того, чтобы стянуть капиталы в США, умы, технологии, подчинить себе Европу. Они уже, видите, Европе навязывают североатлантическую зону свободной торговли на своих условиях. Закрепить свое господство в Евросоюзе, нас развалить, установить контроль над Россией и Средней Азией и, таким образом, усилить свои конкурентные преимущества в борьбе с Китаем. Но американцы проиграют, потому что американская модель капитализма себя исчерпала. Мы здесь уже переходим к другому циклу. Кроме кондратьевских циклов, 50-летних примерно, есть вековые циклы накопления. Если в основе длинных волн Кондратьева лежат технологические сдвиги, закономерности развития технологической структуры экономики, то в основе вековых циклов накопления лежат закономерности смены институтов, смены моделей капитализма или экономического устройства. Сегодня американский цикл, где господствуют американские олигархи, которые печатают мировые деньги, всем эти мировые деньги навязывают.

С.ДОРЕНКО: Так почему еще сто лет это не простоит?

С.ГЛАЗЬЕВ: И в мире доминируют транснациональные корпорации, связанные с американским печатным станком, которым они, собственно, и владеют. Потому что Федеральная резервная система США – это не государственная структура, это частная машина для печатания денег для всего мира в интересах американской олигархии.

С.ДОРЕНКО: Вот и печатают и еще сто лет печатают.

С.ГЛАЗЬЕВ: До этого, замечу, до американского цикла накопления был английский цикл накопления, где была другая модель совсем. Были колониальные империи, были митрополии, которые эксплуатировали колонии в Африке, в Индии, торговали рабами и на этом строили свое могущество. До английской модели накопления была голландская модель накопления с государственно-частными компаниями, которые осваивали мир, но не колониальным способом, как англичане делали, точнее, без торговли рабами, скажем там.

С.ДОРЕНКО: Так этой системе в 2049 году будет только сто лет. Еще, значит, они до 2049-го?

С.ГЛАЗЬЕВ: Сейчас формируется азиатская модель накопления. Мы уже видим поднявшийся новый центр мировой экономической активности. Уже сегодня Китай производит больше, чем США по паритету покупательной способности, если считать. Китай вышел на первое место по экспорту наукоемкой продукции. И этот азиатский цикл накопления более эффективен по сравнению с американским.

С.ДОРЕНКО: Да, но придумано в США. То есть сделано в Китае, но придумано в США. То есть придумывает будущее Америка.

С.ГЛАЗЬЕВ: Ядро мирового развития еще пока не переместилось в Азию. Пока это новое ядро только формируется. Оно более конкурентоспособно. Это видно по темпам роста Китая. Это не только Китай, это и Япония, это и Корея, это и Вьетнам. Чем эта модель отличается от американской? Если в американской модели господствуют финансовые олигархи, то в китайской модели симбиоз государства и рынка. Китайцы называют это социалистической рыночной экономикой, японцы называют это «Япония инкорпорейтед», то есть это консенсус в обществе, это государственное и частное партнерство, это стратегическое планирование, это выбор приоритетов, государство обеспечивает стабильность для работы частного бизнеса.

С.ДОРЕНКО: Вы видели богатого китайца? Я как-то видел богатого китайца, это очень интересный человек, который покупает, при том, что есть китайское, покупает только французское, ездит только на Porsche Cayenne Turbo S и так далее. И в этом смысле смыслы они не придумывают – вот, в чем беда. Я, завершая и передавая слово новостям, хотел сказать, что ведь это проблема не только производства, но и смыслов, производства смыслов. А смысл производится в Калифорнии.

(НОВОСТИ)

С.ДОРЕНКО: С нами Сергей Глазьев, известный экономист. Он считает, что мы победим Америку рано или поздно. А я спрашиваю: как? Сергей Юрьевич, прошу вас.

С.ГЛАЗЬЕВ: Отвечаю на ваш вопрос по смыслу. Только что у вас была реклама Бронислава Виноградского, известнейшего китаеведа. Он про китайские смыслы нашим слушателям разъяснит. Я приглашаю их послушать. Насчет китайского смысла все-таки, поскольку подняли тему. Там их миллиард, у них у каждого свое представление о смыслах, но общий смысл китайской модели экономики – это работать, работать и работать.

С.ДОРЕНКО: Это правда.

С.ГЛАЗЬЕВ: Это конфуцианская этика, это трудолюбие и это стремление, собственно говоря, все окружающее пространство охватить, обустроить и по-своему осчастливить. То есть китайцы ориентированы на работу. Уверяю вас, то, что они выходят на первое место в мире по экспорту наукоемкой продукции, где, замечу, у нас доля всего 0,2 процента, это результат их самоотверженной работы, их планирования. Вот эта азиатская модель, хотите, капитализма, называть, или социализма, поскольку там и Япония и Китай, эта модель очень жесткой взаимной ответственности государства и бизнеса. Если чиновник коррупционер, его расстреливают. Если бизнесмен вор, с ним делают тоже самое. То есть это жесточайший механизм взаимной ответственности, это совместное планирование, это целеполагание долгосрочное, это огромные инвестиции, и деньги служат там развитию производства, а в Америке производство служит для денег. Америка – это олигархический капитализм, смысл которого – максимизация, деньги, деньги, деньги. В Китае смысл – производство товаров.

А.ОНОШКО: Можно вопрос?

С.ДОРЕНКО: Настя жила в Корее, кстати, целый год, в Южной Корее, и видела, как олигархат местный, промышленный олигархат ладит с государством на основе вот таких, как бы сказать, возвышенных понятий, но у них действительно на уровне закона вот это служение.

С.ГЛАЗЬЕВ: Да, если ты нарушил закон, это всех касается, там первые лица государства многие прошли через заключение.

А.ОНОШКО: Да, некоторые даже самоубийством… В общем, вопрос у меня в чем? Мы все на этой неделе посмотрели ролик, как плохо людям на производстве, где собирают iPhone, в Китае, где люди спят. При этом, конечно, у всех самое главное работу не потерять. Запад возмущается тем, как у них паспорта отнимают и так далее, условия плохие. Но мы все знаем, что стоимость рабочей силы в Китае выросла за последние 10 лет.

С.ДОРЕНКО: И будет расти.

А.ОНОШКО: И будет расти. И они тоже смотрят на Запад, и тоже мечтают о восьмичасовой рабочей неделе. И эти смыслы, не будут ли они однажды вытеснены западной моделью, которая сейчас у нас главенствует?

С.ДОРЕНКО: Да и вообще, как выпьешь с китайцем, любой пьяный китаец хочет уехать в Сингапур, сбежать из этого безумного муравейника и жить, как западный человек.

С.ГЛАЗЬЕВ: Но, замечу, в Сингапуре тоже действует азиатская модель, там тоже жесточайший механизм ответственности.

С.ДОРЕНКО: Это правда, но как-то больше индивидуальности.

С.ГЛАЗЬЕВ: Тут ведь я говорю о том, что институты… Азиатская модель капитализма от американской отличается

С.ДОРЕНКО: Отличается, верно. А мы где?

С.ГЛАЗЬЕВ: То, что там люди работают на конвейере и так далее, это везде так. Там очень много общего, а мы говорим об отличиях. Сегодня мы переживаем последствия стратегического просчета, сделанного в начале 90-х годов, точнее, в конце 80-х. Нам была навязана американская модель, тоже через госпереворот, замечу, 1991 года. Беловежская пуща – это же тоже госпереворот по сути дела и развал государства. Собрались люди, которые отменили несуществующий договор, и, по сути дела, раздербанили всю страну. Через госпереворот нам была навязана американская модель. А в это время поднималась уже восточная модель, азиатская, и мы были ближе к азиатской модели. У нас было планирование, у нас было понимание того, как вести долгосрочное стратегическое прогнозирование, делать программы целевые. Мы вообще были лидерами в мире по планированию, по разработке целевых программ, комплексных программ научно-технического прогресса. Так вот замечу, Российская Академия наук предлагала делать реформы (вот мои коллеги и я там, так сказать, участвовал в секции экономики) таким образом, как они пошли в Китае. Не создавать рынок финансовый и прочие по американскому образцу, а создавать механизм, где сочеталась бы рыночная конкуренция, государственное планирование, контроль за командными высотами экономики с тем, чтобы не было хаоса, не было гиперинфляции, в которую мы попали. И государство обеспечило бы для бизнеса максимально благоприятные условия для самореализации. Вместо этого у нас государство разрушили, и главным способом бизнеса стало разграбление государственного имущества.

С.ДОРЕНКО: Ну да, это мы знаем.

С.ГЛАЗЬЕВ: Так вот замечу, что позиция наших ученых была отвергнута Ельциным, а китайцами принята. Наши многие академики просто из Китая не выезжали, они там рассказывали, как надо делать реформы. Это было востребовано.

С.ДОРЕНКО: Абсолютно важное отличие Китая от нас, абсолютно принципиальное – Китай ласково вползает в мир, построенный Америкой. Вот этот век власти Америки, назовем его так, вот Китай не задирается с Америкой, а ласково вползает в этот мир.

С.ГЛАЗЬЕВ: Это тоже азиатский стиль.

С.ДОРЕНКО: Становясь некой симерикой с Америкой, кимерикой, Китаем и Америкой.

С.ГЛАЗЬЕВ: Да.

С.ДОРЕНКО: Если мы представим с вами в виде светящихся линий между Сеулом, Шанхаем (Сеул тоже возьмем сюда, в этот мир), возьмем Токио, Гонконг, представим себе, как идут сухогрузы в Калифорнию, в Портленд и так далее, в Сиэтл, как эти сухогрузы идут массово, мы исчертим весь Тихий океан в сухогрузах. Весь Тихий океан в сухогрузах. Но они понимают, кто сильный, и к сильному крадутся погреться на груди. А мы так не делаем, мы сильного задираем. Значит, мы должны побежать по другой модели?

С.ГЛАЗЬЕВ: Задираем не мы, задирают нас.

С.ДОРЕНКО: Задирают нас.

С.ГЛАЗЬЕВ: И я пытаюсь сейчас объяснить, почему нас задирают. Так вот смена ядра мирового экономического развития, к сожалению, всегда шла через войну. При этом старый лидер пытается удержать лидерство за счет контроль над периферией. Эти войны возникают не между старым лидером и новым, это война за периферию. Собственно говоря, США сегодня пытаются удержать мировую гегемонию за счет усиления своего контроля в Европе, в новом свете, за счет нас. То есть, усиливая свой контроль за периферией, поднять свое конкурентное преимущество в борьбе с Китаем.

С.ДОРЕНКО: Так вы предлагаете, чтобы мы легли под Китай.

С.ГЛАЗЬЕВ: Нет. Мы должны понимать, что война, которая сегодня против нас идет, она не случайна. Она объясняется объективными законами, закономерностями.

С.ДОРЕНКО: Это видно.

С.ГЛАЗЬЕВ: Думать, что это так, само по себе рассосется не приходиться, к сожалению. Американская агрессия на Украине – это точно выверенный, расчетливый удар для того, чтобы развязать войну в Европе, которая для американцев, еще раз повторю, всегда была хорошей войной, выгодно им развязывать войну в Европе, на этом строится их геополитическая доктрина. Они использовали опять же наработки западных геополитиков против нас за 300 лет, которые в одну дуду говорят, что «если вы хотите покорить Россию, оторвите от России Украину», это начиная с Бисмарка, и сегодня Бжезинский все это повторяет. Они это делают. Это война на уничтожение, на то, чтобы сделать из нас колонию. И мы видим, что они творят на Украине, они украинцев превращают в пушечное мясо против нас. Собственно говоря, скоро на Украине будет, как в Грузии, полностью разрушенная экономика, остановленные предприятия и заработать деньги можно только в силовых структурах, финансируются силовые структуры, в Грузии финансировались, за счет прямых ассигнований США. Американцы не пожалеют денег для того, чтобы оснастить украинскую армию военной техникой, они уже приняли соответствующий закон.

С.ДОРЕНКО: Так мы почему победим-то? Вы говорите, мы победим. Почему?

С.ГЛАЗЬЕВ: Мы можем победить, если будем понимать, что это все очень серьезно. В войне самое плохое – недооценить противника. Мы сейчас уже понесли большие потери в этой войне, от нас оторвали Украину насильственным путем, украинских мужчин мобилизуют принудительно в армию, принудительно гонят на фронт, создают из России образ врага. Возвращаясь к вашему первому вопросу, сценарий для Украины кошмарный. Если Украина не избавится от этого колониального, марионеточного правительства, то сценарий будет кошмарный. Украинцев превращают просто в пушечное мясо.

С.ДОРЕНКО: А почему мы победим? Может быть нам ИГИЛ помогать?

С.ГЛАЗЬЕВ: Нужно, я считаю по поводу Украины, точнее, украинской хунты расстаться с иллюзиями. Они не самостоятельные, они направляются американцами против нас.

С.ДОРЕНКО: Что вообще с ними разговаривать?

С.ГЛАЗЬЕВ: Да. И нужно народу Украины объяснять, что с этой хунтой они обречены на гибель. В экономике гибель там уже происходит, без электричества…

С.ДОРЕНКО: Но тогда мы должны по Украине беседовать со Штатами, потому что с кем-то говорить надо. Если мы не говорим с украинскими главарями, то мы должны говорить с их кураторами.

С.ГЛАЗЬЕВ: С американцами сейчас говорить бесполезно, потому что они ориентированы на победу.

С.ДОРЕНКО: Тогда вообще не говорить?

С.ГЛАЗЬЕВ: Это все равно, что с Гитлером было говорить. О чем-то, конечно, можно было говорить с Гитлером.

С.ДОРЕНКО: Вообще не говорить?

С.ГЛАЗЬЕВ: Говорить нужно с Европой, потому что Европа страдает от этого дела. И наш президент, собственно, активно ведет сегодня дипломатическую работу с европейскими лидерами, и европейский единый фронт НАТОвский разваливается.

С.ДОРЕНКО: Потихонечку разваливается, потом опять сваливается. Понимаете, как, Меркель была за нас, стала против нас. И вот так это все.

С.ГЛАЗЬЕВ: Европа объективно не заинтересована выступать тоже в роли площадки для войны.

С.ДОРЕНКО: Но Америка говорит Европе: вы обязаны платить за свободу и демократию.

С.ГЛАЗЬЕВ: Это уже слова.

С.ДОРЕНКО: Это демагогия, но эта демагогия подкупает их постепенно.

С.ГЛАЗЬЕВ: А теперь к основному вопросу. Главный фронт сегодня против нас развернут в финансово-экономической области. То, что происходит с рублем и с нашей финансовой системой, - это финансовая война.

С.ДОРЕНКО: Вы считаете, что это все Запад. У меня вопрос: это Набиуллина, Запад или Сечин?

С.ГЛАЗЬЕВ: Это война, которая против нас развернута сегодня американцами на финансово-экономическом фронте. Вот мы с вашей помощью все следим за курсом рубля и курсу рубля придаем повышенное значение, объективно выше, чем оно на самом деле есть. Но так уж получилось, что курс рубля стал индикатором этой войны, и падение рубля воспринимается как наше поражение.

С.ДОРЕНКО: 54,15, кстати, сейчас.

С.ГЛАЗЬЕВ: Собственно говоря, цель спекулятивной атаки на рубль заключалась именно в том, чтобы его обвалить и тем самым спровоцировать инфляцию за счет роста цен на импортные товары, панику посеять в мозгах людей, дестабилизировать ситуацию и нанести, конечно, экономический ущерб, который уже нанесен довольно существенно нашему финансовому рынку. Наш финансовый рынок уже по капитализации потерял 400 миллиардов.

Как эта война проходила? Она началась с обрушения котировок наших акций в Лондоне. Это было еще несколько месяцев назад. Затем они долго убеждали тут всех, что нужно отпустить рубль в свободное плавание. Наконец, когда они добились того, что Центральный банк отпустил рубль в свободное плавание, они нанесли удар.

С.ДОРЕНКО: То есть это Америка убедила Набиуллину?

С.ГЛАЗЬЕВ: Понимаете, если у вас война, а бог войны артиллерия, как известно, и у вас ваше артиллерийское подразделение вместо того, чтобы бить по врагу, как-то так оказывается нейтрализовано, а боеприпасы уходят к врагу, к противнику. А ваши пушки молчат, потому что те, кто возит боеприпасы, увезли их по ошибке не туда. Именно это и произошло. Как устроен наш финансовый рынок? Это только наивные люди могут думать, что на рынке господствует свободная конкуренция. К сожалению, такие наивные люди у нас в руководстве Центрального банка есть. Знаете, такая математическая модель рыночного равновесия, где такие экономические духи существуют, они их называют экономическими агентами, их там миллиарды, этих духов, никто из них не может оказать определяющее влияние на рынок, поэтому там господствует свободная конкуренция. Эта свободная конкуренция ведет к тому, что все ресурсы распределены оптимально, экономика работает на полную мощность. Вот так они видят нашу экономику. Это абсолютно иллюзорная, оторванная от реальности картина. Дальше, исходя из модели рыночного равновесия, строится задача оптимизации. Что вы хотите получить при регулировании рынка? Они хотят снизить инфляцию. Они говорят: мы агитируем инфляцию. Исходя из линейного программирования, которое у них в голове линейное…

С.ДОРЕНКО: Это вы про 17 процентов сейчас?

С.ГЛАЗЬЕВ: Да, я говорю про действия Центрального банка, почему они так действуют. У них в голове абстрактная модель рыночного равновесия…

С.ДОРЕНКО: Так они шпионы что ли?

С.ГЛАЗЬЕВ: Погодите. Плохо учились просто. Насчет шпионов, мы же с вами не следователи и не судьи.

С.ДОРЕНКО: Так выходит, что они торжествуют…

С.ГЛАЗЬЕВ: Я хочу объяснить механизм.

С.ДОРЕНКО: Да, прошу вас, извините.

С.ГЛАЗЬЕВ: У вас вопрос, какой курс рубля. Так вот, объективно говоря, у нас объем валютных резервов позволял держать курс рубля на любом, так сказать, разумном уровне. На любом. У нас объем денег в экономике меньше, чем объем резервов.

С.ДОРЕНКО: А эти резервы тоже так себе, там половина где-то в облигациях.

С.ГЛАЗЬЕВ: Тем не менее, я о чем говорю? Если даже предположить, что все население понесет и все понесут менять рубли на доллары, у нас резервов хватит даже на этот случай.

С.ДОРЕНКО: На месяц.

С.ГЛАЗЬЕВ: Нет, вообще хватит. То есть все рубли кончатся, а резервы еще останутся. Поэтому, имея такой объем резервов, Центральный банк имел все возможности не допускать никакого падения рубля, держать его на стабильном уровне.

С.ДОРЕНКО: Они же нарочно роняли, они же хотели поправить дефицит бюджета.

С.ГЛАЗЬЕВ: Так вот в чем их ошибка? Они считают, что, исходя из линейной модели рыночного равновесия, что если вы бьете по одной цели – снижение инфляции – то все другие параметры вы должны отпустить в свободное плавание, критерий может быть только один. Это глубочайшее заблуждение, это догма, которая, опять же, не имеет никакого отношения к реальности. Я, как экономист-кибернетик и математик, который сам эти модели писал в большом количестве, могу сказать, что это просто полная глупость. Потому что в любой сложной системе должно быть много параметров управления. И закон кибернетики, систем говорит о том, что у вас разнообразие управляющей системы, точнее, избирательная способность управляющей системы, то есть количество параметров, которые вы контролируете, должно быть не меньше, чем разнообразие объектов управления. Поэтому, когда все пускают на самотек и ставят одну цель… Это все равно, что у вас…

С.ДОРЕНКО: Турбулентность.

С.ГЛАЗЬЕВ: Едете в машине и у вас задача доехать как можно быстрее.

С.ДОРЕНКО: Но мы управляем только педалью газа.

С.ГЛАЗЬЕВ: Вы жмете, да, на газ и врезаетесь в конце концов в столб.

А.ОНОШКО: А вы лично с Набиуллиной общались когда-нибудь?

С.ГЛАЗЬЕВ: Конечно. Я член Национального финансового совета.

А.ОНОШКО: Что она вам отвечает?

С.ДОРЕНКО: Она смотрит и говорит… Она же хороший человек, вы хороший человек.

С.ГЛАЗЬЕВ: К сожалению, я должен констатировать, что руководство Центрального банка самоустранилась от научных дискуссий. Даже когда мы обсуждали на секции экономики в Академии наук все эти вопросы, ни один представитель не пришел. Они не ходят на Торгово-промышленную палату. Это как секта, они ведут себя по сектантски, они считают, что у них есть тайное знание. Их тайное знание я вам только что объяснил: это абстрактные модели, они витают в облаках, думают, что экономика работает на полную мощность. Почему они поднимают процентную ставку? Потому что в этой абстрактной модели…

С.ДОРЕНКО: Но Путин их поддержал сейчас, когда адресовался к Федеральному собранию.

С.ГЛАЗЬЕВ: Я не даю оценок.

С.ДОРЕНКО: Он поддержал.

С.ГЛАЗЬЕВ: Я рассказываю, как они мыслят, и почему такая происходит ситуация.

С.ДОРЕНКО: Я понимаю.

С.ГЛАЗЬЕВ: Когда они поднимают ставку, им кажется, что таким образом они привлекают деньги обратно в банки и тем самым они удерживают курс рубля.

С.ДОРЕНКО: А нам, знаете, что они сообщают? Они нам сообщают, что они потеряли контроль и надо бежать. Вот, что они нам сообщают.

С.ГЛАЗЬЕВ: Это вы так видите.

С.ДОРЕНКО: Я так вижу. Сергей Юрьевич, что они нам сообщают своими действиями? Что нам сообщает Набиуллина? Набиуллина нам сообщает, как просто зрелым мужчинам, что у нее кавардак, что она потеряла вожжи и что нам надо теперь каждый за себя.

С.ГЛАЗЬЕВ: Нет, она так не говорит.

С.ДОРЕНКО: Она так не говорит, но она поступками своими сообщает, что у нее кавардак и каждый за себя. И я тогда начинаю работать за себя, чего же я должен за нее-то.

С.ГЛАЗЬЕВ: Так вот, чтобы наши слушатели поняли, что у нас произошло. Когда, исходя из таких абстрактных соображений, оторванных от реальности, принимаются решения регулирующего характера, поднимается процентная ставка. Что при этом происходит? У нас норма рентабельности в экономике в среднем 8 процентов. Если у вас процент за кредит больше восьми, значит, у вас экономика останавливается, потому что без кредита она работать не может.

С.ДОРЕНКО: Восемь плюс инфляция.

С.ГЛАЗЬЕВ: И что, что инфляция? Это не имеет значения. У вас просто объем прибыли к рентабельности, к себестоимости 8 процентов или к активам примерно так же. Это означает, что вы не можете брать кредит дороже, чем под 8 процентов, иначе вы себе в убыток себе берете.

С.ДОРЕНКО: Я банкир. Вы мне говорите: дай 10 рублей. Я вам говорю: плюс инфляция. А если инфляция 10 процентов плюс 8, это 18.

С.ГЛАЗЬЕВ: Нет, вы можете говорить все, что угодно, но если у меня норма прибыли 8 процентов, я возьму у вас кредит под 10, я разорюсь, я вам не смогу его вернуть.

С.ДОРЕНКО: А если вы возьмете под 8, а норма инфляции 12, то я разорюсь.

С.ГЛАЗЬЕВ: Нет, вы не разоритесь, потому что мы живем в текущих ценах. То, что там инфляция, это для статистики, для уровня жизни важно, для стабильности, но мы живем в текущих ценах, вот они есть, текущие цены. На них считается прибыль, убытки и прочее, подводится баланс бухгалтерский. Так вот когда поднимается процентная ставка выше нормы рентабельности, капитал свободный, деньги не идут в производство. Нет смысла, никто их не берет.

С.ДОРЕНКО: Можно адресно давать, правительство же может давать адресно.

С.ГЛАЗЬЕВ: Куда эти деньги? Они утекают на финансовый рынок, на финансовом рынке начинается спекуляция. Спекулянты там давно уже готовы. А по поводу того, что рынок – это самоуправляющаяся нерегулируемая система, это, опять же, глупости. У нас на рынке 80 процентов всех сделок прошло всего через две фирмы, то есть рынок у нас манипулируемый.

С.ДОРЕНКО: Назовите их, пожалуйста.

С.ГЛАЗЬЕВ: Я сейчас не помню их названия, но это любой брокер знает. Рынок манипулируемый в России. Только наивные люди могут думать, что финансовый рынок у нас сам по себе работает. Он манипулируется, манипулируется монопольными структурами, которые объединяют большое количество капиталов.

С.ДОРЕНКО: Тем более он крошечный, его легко разболтать.

С.ГЛАЗЬЕВ: И если Центральный банк не занимается регулированием рынка, им занимаются люди, которые на рынке имеют монопольные позиции. И путем манипулирования рынком они могут извлекать гигантские прибыли на неравновесии, на обвале курса в данном случае. И когда Центральный банк поднял ставку до 17 процентов, а валютные спекулянты получили 400 процентов прибыли в октябре и ноябре, у них годовые…

С.ДОРЕНКО: Для них это дешевые деньги.

С.ГЛАЗЬЕВ: Для них все равно, что 17, что 40. А когда случился обвал в понедельник, норма прибыли у спекулянтов зашкалила за тысячу процентов. Поэтому для них вот это регулирование процентной ставки, которое делает Центральный банк, все равно, что мертвому припарка.

С.ДОРЕНКО: Да, рубли кончатся, М1, М2, вся эта история.

С.ГЛАЗЬЕВ: Нет. Дальше, исходя из абстрактных своих моделей, Центральный банк начинает сжимать денежную массу, потому что ему кажется, что таким образом он останавливает эти спекуляции.

С.ДОРЕНКО: Ну, вот же, остановил – 54,15.

С.ГЛАЗЬЕВ: Да, он сегодня остановил. Спекулянты уже уехали отдыхать, праздновать Новый год, они уже получили сверхприбыль на дестабилизации рубля, их уже нет на рынке.

С.ДОРЕНКО: В январе будут атаковать снова?

С.ГЛАЗЬЕВ: Я думаю, не в январе, но если мы сохраним этот механизм… Спекулянты фактически чем занимались? Там есть такое понятие «рычаг». Вот у вас, допустим, один рубль, а вы делаете сделку на 20 рублей. И дальше, что происходит? Спекулянты заранее расставили позиции, эта атака была подготовлена, они выставили позиции на рынке по покупке рублей по высоким курсам…

С.ДОРЕНКО: Что мешало Набиуллиной ударить их… обрушить. Что мешало ей бросить десяточку?

С.ГЛАЗЬЕВ: Ничего не мешало. Я что хочу сказать? Меня пытались высмеивать с моим предложением зафиксировать курс. Вот если бы мы зафиксировали курс в сентябре, не было бы ничего. Мы бы его продержали достаточно… Мы же уже должны были видеть, что спекулятивная атака против нас идет. Американцы ввели против нас санкции. Это означает, что с рынка будут уводить десятки миллиардов долларов.

С.ДОРЕНКО: Понятно. А сейчас вы предлагаете это зафиксировать? Вот на 50, зафиксировать на 50 и все, в январе.

С.ГЛАЗЬЕВ: Я предлагаю следующее. Во-первых, мы не должны допустить сжатия денежной массы. Потому что сжатие денежной массы – это всегда обвал производства, это банкротство предприятия, это лавина дефолтов, разорение людей, в том числе безработица и прочее. Враг как раз и добивался от нас, чтобы мы подняли процентную ставку. Кто играет в преферанс, есть такое понятие «болван». У вас вместо игрока сидит «болван», вы примерно представляете, как этот «болван» играет. Так вот Центральный банк спекулянты использовали, грубо говоря, таким образом, потому что они знали, что он будет делать, они ему заранее… Так сказать, регулятор выбрал политику, ущербную для экономики. То есть они отправили рубль в свободное плавание, чего не надо было делать, они дали сигнал спекулянтам, что можно рубль валить, раз Центральный банк за него не отвечает, спекулянты выставили на рычаги 1 к 20, и Центральный банк сам им дал деньги фактически для спекуляций.

С.ДОРЕНКО: Да.

С.ГЛАЗЬЕВ: Потому что если производственники не могли брать под 17 процентов, то спекулянты и под 10 брали, и под 17 брали. Центральный банк, влив в экономику 6 триллионов рублей через рефинансирование коммерческих банков, не удосужился проследить, куда эти деньги ушли. А деньги эти на две трети ушли на спекулятивный рынок. То есть спекулянты играли деньгами, которые брали у Центрального банка. Они использовали Центральный банк, как автомат, заранее понимая, как Центральный банк будет действовать. На самом деле регулятор должен со спекулянтами все время вести войну. У меня есть приятель один в Японии, который был замминистра финансов. Так он говорит: финансовый рынок – этот война, это всегда война регулятора со спекулянтами. Спекулянты всегда работают против стабильности, они зарабатывают деньги не дестабилизации, а регулятор борется за стабильность. Если спекулянты нарушают правила игры, то их надо наказывать.

С.ДОРЕНКО: Все время они побеждают.

С.ГЛАЗЬЕВ: Так вот, то, что я предлагаю? Во-первых, не снижать денежную массу, но надо принять меры для того, чтобы деньги не уходили на спекуляции и не утекали за границу.

С.ДОРЕНКО: Ну да.

С.ГЛАЗЬЕВ: А для этого нужен контроль за целевым движением денег. Центральный банк, выдавая деньги в экономику через коммерческие банки, должен обязать коммерческие банки следить за тем, чтобы те деньги, которые они получают от Центрального банка, не уходили на спекуляции.

С.ДОРЕНКО: А теперь понадобится дополнительная административная структура?

С.ГЛАЗЬЕВ: Нет, потому что Центральный банк наш самый большой в мире, замечу, там работают порядка 70 тысяч человек. У них есть возможности контролировать, они все видят.

С.ДОРЕНКО: Можно такое общее впечатление, простите. Я слушаю вас и спасибо огромное за столь компетентное мнение, но за последний час, что я услышал для себя лично. Кроме абсолютно точного анализа, я услышал следующее: что перед нами сидит представитель погибшей Атлантиды, который рассказывает, как ее, Атлантиду, раздолбали плохие. Потому что все, что вы говорили, плохие всюду побеждают. Смотрите, Америка задумала сделать это – сделала, Америка задумала поставить в позу Европу – сделала, Америка задумала вплести в свою экономику Китай и чтобы он не вякал – сделала, Америка задумала войну на Украине против России - сделала, Америка задумала уронить рубль – сделала. Я слышу перечисление, горестную историю по существу погибшей страны, и вот ее представитель приехал к нам, Сергей Юрьевич Глазьев, который рассказывает, как Америка триумфально нас трахнула всюду. Вот это мне непонятно. То есть они настолько умные, значит, они и в следующий раз нас опять и опять, и опять.

С.ГЛАЗЬЕВ: Для того, чтобы не складывалось такое впечатление, я для чего это рассказываю, потому что надо учиться на ошибках. Надо учиться на ошибках. И мы в 1941 году тоже потеряли почти всю армию, как известно, но мы на ошибках научились.

С.ДОРЕНКО: Но где последний бастион?! Мы должны остановиться. Последний бастион где?

С.ГЛАЗЬЕВ: Во-первых, далеко не последний. Мы достаточно мощные, здоровые, неглупые, у нас есть все возможности для роста с темпом не менее 10 процентов в год. У нас сегодня наши объективные ресурсы позволяют экономике подниматься с темпом 10 процентов в год, и рабочей силы хватает, и производственных мощностей хватает, и сырья хватает.

С.ДОРЕНКО: И мы умные и хорошие, при этом все валится из рук.

С.ГЛАЗЬЕВ: Мы являемся донорами в мировой экономике, мы каждый год отдаем порядка 120-140 миллиардов. Поэтому нужно принять элементарные меры: прекратить вывоз капитала, понять, что идет война. Для начала понять, что идет война, принять меры по укреплению обороны, вести контроль за движением денег, за движением капиталов, обеспечить, чтобы деньги шли в развитие производства, для этого контролировать спекулянтов.

С.ДОРЕНКО: Сталин, Сталин.

С.ГЛАЗЬЕВ: Обеспечить дешевые кредиты в экономику, под 4 процента годовых, обеспечить длинные кредиты для того, чтобы можно было…

С.ДОРЕНКО: Вы готовы стать Сталиным?

С.ГЛАЗЬЕВ: Погодите. У нас есть руководитель, я думаю, он делает все возможное.

С.ДОРЕНКО: Спасибо большое. С нами был Сергей Глаьзьев.


/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /