Ещё в далёком 1969 году Ефремов писал: «Все разрушения империй, государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности».

Утверждение уже самодостаточное и заставляющее задуматься, но Ефремов добавляет в следующем предложении «Это является единственной действительной причиной катастроф во всей истории, и поэтому, исследуя причины почти всех катаклизмов, мы можем сказать, что разрушение носит характер саморазрушения».

Роджерс: Действительно, если мы внимательно посмотрим в историю, обращая внимание на периоды взлёта цивилизаций и их падения, то сможем увидеть многочисленные подтверждения этого утверждения.

Взять хотя бы самый яркий и широко описанный пример – Римскую Империю. Пока Рим был объединён единством интересов и ценностей, он был успешен и непобедим. Но когда внутри самого Рима начинается расслоение (имущественное, правовое, ценностное), когда он погрязает в роскоши и личные интересы отдельных граждан и групп становятся важнее интересов Рима – он фактически начинает пожирать сам себя. Ведь последнее время его существования он уже не развивался, а все усилия его «достойных мужей» сводились не к преумножению его славы и благополучия, а к междоусобной борьбе за власть, деньги, славу и должности. И без вторжения Аттилы такой Рим был уже обречён, варвары просто нанесли ему «удар милосердия», оборвавший агонию.

То же самое можно видеть и в случае империй Ацтеков, Византии, Древнего Египта и многих других – основными причинами их падения являлись вырождение элит, декаданс, упадок нравов, разобщённость и внутренняя борьба. Лев Николаевич Гумилёв приводит массу примеров этого, называя это время «фазой обскурации».
  Роджерс: Массовая некомпетентность нашего времени уже привела к описанию эффекта Даннинга-Крюгера, когда  «люди, имеющие низкий уровень квалификации, делают ошибочные выводы и принимают неудачные решения, но не способны осознавать свои ошибки в силу своего низкого уровня квалификации».

И у нас, и в «развитых странах» исследователи фиксируют массовый рост всевозможных суеверий, магического мышления, «wishful thinking». Всё больше людей руководствуются своими пред-убеждениями (убеждениями, полученными в раннем детстве, в дологический период восприятия, когда всё некритично принимается на веру).

Настоящая нравственность предполагает в качестве обязательного условия осознанность, а не слепое следование ритуалам и традициям. Впрочем, Бердяев и Саровский это задолго до меня гораздо лучше описали.

Иван Ефремов: Мы можем видеть, что с древних времён нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем шпаги, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики.

Роджерс: Мои учителя говорили «Дух всегда побеждает технологию». Сначала я с этим спорил, поскольку высокие технологии могут дать кратковременное преимущество даже аморальной и низко мотивированной армии. Но примеры Афганистана и Ирака показывают, что моральный дух мусульман выше, и их осознание собственной правоты приводит к тому, что американцы оказываются бессильны поработить их и вынуждены спешно выводить свои войска, которые не понимают смысла этих войн (о чём можно судить из многочисленных публикаций в американских военных журналах и форумах).

Иван Ефремов: Когда для всех людей честная и напряжённая работа станет непривычной, какое будущее может ожидать человечество? Кто сможет кормить, одевать, исцелять и перевозить людей? Бесчестные, каковыми они являются в настоящее время, как они смогут проводить научные и медицинские исследования?

Роджерс: Адам Смит говорил «Процветают производящие народы». И действительно, рассматривая теорию денег, мы можем видеть, что количество денег вторично (хотя это не всегда очевидно), гораздо важнее – наличие товаров, которые можно за эти деньги купить. В этом плане всяческие «постиндустриальные экономики» потерпели крах – сейчас весь развитый мир говорит о необходимости новой индустриализации.

Но, цитируя американского аналитика Джеймса Канцлера: «В Америке нет ни средств, ни воли для создания больших инфраструктурных проектов. Тут бы существующей инфраструктуре не дать развалиться. Американская транспортная инфраструктура была создана, в основном, в 1930-е годы во времена Новой политики Франклина Делано Рузвельта. Последние крупные работы проводились во время «Великого общества» президента Линдона Бэйнса Джонсона в 1960-х. Половина мостов в США – в аварийном состоянии, большинство дорог – в плохом состоянии. По сравнению с Европой, Японией или Китаем, американская инфраструктура выглядит провинциальной и запущенной. Большой бизнес не проявляет к ней никакого интереса. Финансовый сектор стал сердцевиной американской экономики. 40% корпоративных доходов приходят от банковского дела и биржевых операций. По сути, это куда больше 40%. Ведь жилищный сектор, по сути, тоже зарабатывает не на продаже домов, а на ипотечных ссудах. Да и автомобильный бизнес торгует не автомашинами, а ссудами на автомашины».

Аморальность современной экономики в том, что она поставила во главу угла не создание материальных благ, а получение прибыли как самоцель. В особенности в финансовом секторе, который перестал обслуживать нужды реального сектора экономики, а превратился в «вещь в себе», фактически никак не связанную с реальной экономикой, и производящей «прибыль» из воздуха (и при этом получающую гораздо более высокие доходы, чем производители).

Про сознательное торможение развития технологий в энергетике, транспорте, медицине и других отраслях можно вообще писать целые тома. Такой образ действий вытекает из самой логики капитализма, ориентированного на минимизацию расходов, максимизацию прибылей и стимулирование рынков, а не на удовлетворение нужд людей.

Иван Ефремов (в 1971 году): Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих 20 лет, а затем произойдёт величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах, и даже в Китае, Индонезии и Африке.

Роджерс: Через двадцать лет, в 1991 году, разрушили Советский Союз. Разрушили во многом именно из-за жажды «лёгких денег», а также из-за падения престижности Человека Труда. Хозяевами жизни стали спекулянты, бандиты, мошенники. «Инженер» стало ругательством, «рабочий» – признаком неудачника-лоха.

«Хорошими делами прославиться нельзя» стало доминирующим императивом общественной жизни, порождая «Потапа и Настю Каменски», «Дом-2», сотни тысяч проституток, рост преступности, моральную деградацию и прочие прелести современного либерализма.

Сейчас в результате этого у нас жесточайший кадровый дефицит, когда в стране полно престижных юристов, экономистов и менеджеров по продажам, но днём с огнём не найдёшь грамотного фрезеровщика, сварщика или сантехника.

Про унификацию человечества под одну гребёнку в результате глобализации и без меня много сказано. Интернационализм левых стремился к мирному сосуществованию различных культур, правый либерализм (неоконы) же предлагает их обезличивание в неких общечеловеков, «разделяющих» навязанные западом «ценности либеральной демократии».

Иван Ефремов: Думать, что можно построить экономику, которая удовлетворит любые потребности человека, тенденция к чему пронизывает всю западную (e.g. американскую), да и нашу, в вульгарном и буквальном понимании «каждому по потребностям», фантастику – это непозволительная утопия, сродни утопии о вечном двигателе и т.п.

Роджерс: Удовлетворяться должны естественные потребности человека, а не раздутые рекламой и потребительством завышенные искусственные запросы. Недаром понятие «Меры» долгое время было одним из ключевых в средневековой европейской философии, определяющим повседневное поведение всех слоёв и сословий.

Иван Ефремов: Единственный выход – в строжайшем самоограничении материальных потребностей, основанном на понимании места человека и человечества во вселенной, как мыслящего вида, абсолютном самоконтроле, и безусловном превосходстве духовных ценностей перед материальными.

Роджерс: Формула Линдона Ларуша в этом вопросе – минимум на роскошь (в идеале вообще без неё), максимум на развитие (повышение энергопотока системы).

Но самоограничение только тогда будет справедливым, когда ограничивать себя будут все без исключения субъекты экономики. А когда по сегодняшним либеральным стандартам «строгая экономия» относится только к бедным и производящим слоям населения (что в большинстве случаев одно и то же), а бездарный топ-менеджмент, приведший мировую экономику на грань краха, только увеличивает свои доходы – это может и должно стать источником возмущения и революций. Уже становится! Впрочем, как и дорогие квартиры, машины и часы у монахов…

Иван Ефремов: Понимание того, что разумные существа – инструмент познания вселенной самоё себя. Если понимания этого не произойдёт, то человечество вымрет как вид, просто в ходе естественного хода космической эволюции, как неприспособленный/неприспособившийся для решения этой задачи, будучи вытеснено более подходящим (возникшим не обязательно на Земле). Это закон исторического развития столь же непреложный, как законы физики.

Роджерс: Главный вопрос человечества «Камо грядеши?». Если не наполнять ежедневно жизнь высшим смыслом, то человечество (и отдельные его представители) ничем не будет отличаться от бактерий или глистов, паразитирующих на теле планеты. И в какой-то момент нарвётся на ту или иную форму «антибиотика» с её стороны.

Иван Ефремов: Стремление к дорогим вещам, мощным машинам, огромным домам и т.п. – это наследие фрейдовского комплекса психики, выработавшегося в результате полового отбора.

Роджерс: Это Ефремов ещё не видел золотые унитазы – вот где настоящие комплексы по поводу микроскопического размера своего полового члена…

Иван Ефремов: Единственный путь преодоления этого комплекса через всестороннее понимание психических и психофизиологических процессов, которое уже 2000 лет практикуется в Индии и Тибете. Ergo обучение и воспитание должно начинаться с обучения психологии как истории развития человеческого сознания и истории как истории развития общественного сознания. Физика, химия, математика – обязательные, но далеко не достаточные дисциплины для сознания современного человека с его огромной плотностью населения и, как следствие, плотностью информации, с неизбежной промывкой мозгов, необходимым для поддержания текущего социального устройства.

Роджерс: За последующие сорок лет плотность населения, плотность информации и сила промывания мозгов выросли в разы. Психология коммерциализировалась, а история стала инструментом этого самого промывания мозгов.

Пока критичность мышления и глубокая осознанность поведения не будут массовым явлением, ни о каком прямом народовластии не может быть и речи. Поубивают же друг друга…

Иван Ефремов: Дать подростку 12-14 лет представление о самом себе, как о творце нового, исследователе неизвестного вместо формируемого уже к этому моменту стереотипа «успешного обывателя», который заполонил всю западную ноосферу и прочно укоренился в нашей.

Роджерс: Мещанство и потреблядство с тех пор только усилилось в разы. Для среднестатистического обывателя «духовное развитие» – это пустой звук. А популистские «демократические» политики не тянут сознание масс ввысь, а потворствуют их самым низменным инстинктам – быдлом проще управлять, а на страстях и жадности проще заработать.

Американские авторы открытым текстом пишут, что идёт сознательное отупление населения, поскольку «умные меньше склонны к бездумному потребительству (меньше покупают) и не поддаются воздействию рекламы и пропаганды».

А Богоподобный Человек должен, обязан быть Творцом. Иначе он попросту никак не оправдывает своего существования перед Вселенной.

Иван Ефремов: За социалистическими и коммунистическими лозунгами уже давно скрывается мещанская, обывательская алчность и зависть и стремление к лёгким деньгам и вещам.

Роджерс: Социальная революция опередила революцию в сознании. Что и привело в результате к откату назад. А выродившаяся бюрократия уже не была заинтересована в формировании «человека нового типа», ницшеанского «сверхчеловека», а вполне сознательно выращивала потребителей для удовлетворения своих целей.

То же самое ждёт все эксперименты по уничтожению государства (или другим преобразованиям общества), которые не озаботятся перед этим изменением ценностей и мышления масс. В том, что ценности и массовое сознание успешно инжинирятся, уже нет никаких сомнений. Но для успешной деятельности в этом направлении нужен длительный переходный период, сопровождающийся «диктатурой прогрессоров» (хотя бы в противовес сегодняшней либеральной диктатуре, объявившей свою убогую идеологию единственно правильной).

Иван Ефремов: То же самое можно сказать про школы, в большинстве своем производящих чёрствых и костных выпускников, начисто лишённых любопытства, чего не было ещё 20 лет назад. Школьные программы погрязают в деталях, вместо того, чтобы создавать систему представления об окружающем мире, в результате успешные ученики – «зубрилы», начисто лишённые творческого мышления. Они попадают в ВУЗ, а потом приходят на предприятия, в КБ, НИИ, начисто лишённые целостного представления об устройстве мира.

Роджерс: Болонская система отупляет и убивает фантазию (абстрактное, дивергентное и критическое мышление, в частности) ещё эффективнее. Если пятилетний ребёнок может придумать около 200 различных нестандартных способов использования одного предмета, то выпускник современного ВУЗа с трудом назовёт 4-5 таких способов. Такое «образование» делает из человека робота, действующего по строго заданному алгоритму «Работай, потребляй, сдохни». И сознательность масс при таком раскладе с каждым годом будет не расти (как надеются мои утопичные левые коллеги), а неизбежно снижаться, примитивизируясь.
 
Современное либеральное общество, «победившее» почти во всём мире, саморазрушительно. Поскольку ставит частное (личное, корпоративное, групповое) благо выше, чем общественное. Что аморально и безнравственно.

И, в конце концов, глупо, поскольку рассматривает индивидуума в отрыве от системы, социума, мира, макрокосма. А ни одно человеческое существо не может пребывать в благе при неблагополучии окружающей среды – тем или иным способом среда заставит его ощутить на себе последствия своих проблем.

Как писал Эрих Фромм «Любое общество, которое отрицает любовь, обречено на разрушение». А капитализм отрицает любовь, низводя её до товарно-денежных отношений «ты мне, я тебе». И потому неизбежно будет разрушен (правда, это не будет «созидательное разрушение» Шумпетера, скорее это будет «очистительное созидание» социализма).

Наше общество должно вновь обрести нравственность (не в её примитивно-традиционалистском или буржуазно-обывательском толковании), иначе оно будет сметено теми, кто её не лишён. Например, мусульманами, которые в рамках своей морали часто действуют безупречно.

Только через обретение нравственности, восстановление морали можно остановить саморазрушение, которым страдает наше общество последние двадцать лет. Как радикал, я предпочитаю искать истоки этой морали не в прошлом, а в будущем.
 
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /