И. КОРОТЧЕНКО: Здравствуйте, в студии Игорь Коротченко, и я с удовольствием представляю нашего гостя. Рядом со мной заместитель командующего войсками воздушно-космической обороны по ПВО генерал-майор Кирилл Владимирович Макаров. Кирилл Владимирович, здравствуйте.

К. МАКАРОВ: Здравствуйте, Игорь Юрьевич! Здравствуйте, уважаемые слушатели!

И. КОРОЧЕНКО: Мне бы хотелось начать нашу программу с такого вопроса: почему сегодня политическое руководство России, президент Владимир Путин придаёт такого огромное значение созданию и развитию системы воздушно-космической обороны Российской Федерации? С чем это связано?

К. МАКАРОВ: Для начала мне бы хотелось сказать, что военно-политическое руководство нашей страны всё время уделяло большое внимание вопросам развития системы противовоздушной обороны. Началось это с 1914 года, когда появились первые средства воздушного падения. Наиболее бурное развитие средств воздушного падения обрели во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. с тех пор вопросы противовоздушной обороны постоянно находятся в поле зрения нашего военно-политического руководства. А сейчас они выходят на один из первых планов. Это обосновано тем, что в США принята концепция мгновенного глобального удара, которая несёт основную опасность для Российской Федерации из воздушно-космического пространства. В чём же отличие этой концепции от других ранее существующих? В том, что сейчас, в течение короткого промежутка времени по одному из государств, которое США считают своим врагом, будет нанесён такой мгновенный удар.

Длительность этого удара может составить от 40 минут до 2,5 часов, и в этом ударе будут задействованы средства воздушного нападения, которые на сегодняшний день уже есть у США. Это в первую очередь крылатые ракеты, межконтинентальные баллистические ракеты, и те средства, которые появятся в ближайшей перспективе.

К таким средствам мы в первую очередь относим, анализируя состояние развития техники воздушно-космического нападения, гиперзвуковые летательные аппараты. Действуя и в космическом, и в воздушном пространстве, они за короткое время могут преодолевать до 8 тысяч километров, а то и облететь весь Земной шар.

При этом они будут обладать очень большой сверхзвуковой скоростью, которая будет достигать 20 скоростей звука. Именно для борьбы с этими летательными аппаратами и строится система противовоздушной и противоракетной обороны Российской Федерации, которой военно-политическим руководством нашей страны уделяется очень большое внимание.

В 2006 году военно-политическое руководство, осознав опасность воздействия на Российскую Федерацию из воздушно-космического пространства, приняло концепцию воздушно-космической обороны, которая действует сейчас и будет действовать в ближайшей перспективе.

И. КОРОТЧЕНКО: Мы можем как-то оценить в количественных параметрах тот реальный потенциал, который будет у США, с точки зрения реализации концепции мгновенного глобального удара?

К. МАКАРОВ: Сейчас мы можем с определённостью сказать, что США до 2020 года будут иметь до 8000 крылатых ракет, из них 6000 крылатых ракет они могут иметь в ядерном снаряжении. Такие ракеты будут применяться по объектам поражения, в том числе, при определённых условиях, и на территории РФ.

Причём дальность этих ракет , которая составляет до 4,5 тысяч км, практически с любых направлений позволяет достичь любого объекта на территории РФ. Что касается гиперзвуковых летательных аппаратов, пока в этой области ведутся разработки, и проходят испытания. В основном, эти испытания пока не натурные. Поэтому точно нельзя сказать, сколько их будет у США.

И. КОРОТЧЕНКО: Одним из основных компонентов воздушно-космической обороны является ПВО. В войсках ВКО задачи ПВО выполняют соединение командования ПВО и ПРО. В чём заключается специфика выполнения задач войсками этого командования?

К. МАКАРОВ: Командование ПВО и ПРО, которое входит сегодня в состав войск ВКО, является наследником боевых традиций созданного в своё время Московского округа ПВО. И это уникальное на сегодняшний день объединение, которое имеет в своём составе два соединения ПВО и одно соединение ПРО, которое способно бороться с межконтинентальными баллистическими ракетами, атакующими Москву.

Здесь, в едином контуре управления, в едином информационно-разведывательном комплексе может быть организована защита Москвы от всех типов и классов летательных аппаратов, которые могут атаковать её и Центральный промышленный район.

И. КОРОТЧЕНКО: Войска ПВО Советского Союза развивались очень стремительными темпами, начиная буквально со второй половины 1970-х годов, и это привело к тому, что эксперты в США, в том числе в ЦРУ, Пентагоне и НАТО признавали советское превосходство, превосходство советских систем ПВО над аналогами других государств мира. Но мы помним скандальный случай, связанный с приземлением на Красной площади самолёта, который пилотировал Матиас Руст. Это было в мае 1987 года.

Я понимаю, что были усвоены определённые уроки, в том числе и применительно к сегодняшнему дню. Достаточно ли, на Ваш взгляд, уделяется внимания руководством страны, руководством Министерства обороны России для развития именно войск ПВО на современном этапе? Какие шаги были предприняты за последние годы для повышения боевых возможностей войск, отвечающих за ПВО нашего государства?

К. МАКАРОВ: Я бы даже сказал, что шаги по строительству системы ПВО были предприняты не в конце 70-х, а в начале 50-х годов, когда в короткие сроки была создана система ПВО города Москвы, и в дальнейшем она получила развитие. На сегодняшний день военно-политическое руководство страны предпринимает все меры и усилия для создания надёжной системы ПВО.

Развитие этой системы включает в себя несколько мероприятий. В первую очередь, это организационные мероприятия и мероприятия по строительству войск. То есть определяется оптимальный состав группировок ПВО, места их развёртывания. Вторым направлением работы высшего военно-политического руководства страны является создание технической основы системы ПВО: это разработка системы ПВО и создание отдельных комплексов разведки воздушного противника, отдельных комплексов огневого поражения, которые отвечают современным требованиям и требованиям борьбы с современными средствами воздушно-космического нападения.

Кроме того, немаловажным в развитии системы ПВО как составной части системы ВКО является подготовка кадров. Подготовка кадров начинается с их обучения в военно-учебных заведениях и ведётся на всём протяжении службы как офицерского состава, а подготовка рядового и сержантского состава осуществляется в учебных центрах и потом так же совершенствуется на всём протяжении их службы. Мероприятиями подготовки войск на сегодняшний день являются начиная от одиночной подготовки и заканчивая участием личного состава в крупномасштабных учениях и крупномасштабных манёврах, которые проводятся по приказу верховного командующего президента Российской Федерации и министра обороны. Поэтому военно-политическое руководство делает всё для того, чтобы граждане нашей страны были защищены от возможных ударов из воздушно-космической сферы.

И. КОРОТЧЕНКО: Хочу прямо в лоб задать вопрос: насколько надёжно прикрыта Москва?

К. МАКАРОВ: Можно сказать, что сегодня Москва прикрыта от ударов воздушного противника с вероятностью 99%. Один процент исключать нельзя. Этому способствует ещё и то, что на вооружение командования ПВО и ПРО поступают новейшие зенитно-ракетные системы, в том числе четыре таких системы С-400 развёрнуты именно вблизи Москвы, и входят в состав командования ПВО и ПРО.

И. КОРОТЧЕНКО: Четыре полка?


К. МАКАРОВ: Полк – это система. Четыре полка. Кроме того, чтобы обнаружить цели, нужны современные авиационные станции. Командование ПВО - ПРО оснащено ими на 60%. 60% новых радиолокационных станций, которые имеют большую дальность обнаружения, в том числе и по низколетящим целям, которые имеют большее быстродействие по обработке радиолокационной информации и выдаче её потребителям, которые уже будут вести со средствами воздушно-космического нападения.

И. КОРОТЧЕНКО: Кирилл Владимирович, Вы сказали, что Москва прикрыта надёжно. Я так понимаю, что она прикрыта надёжно от прорыва любых вражеских целей, начиная стратегическими бомбардировщиками, которые летят в стратосфере, и заканчивая крылатыми ракетами, которые могут порываться на высотах порядка 10–15 метров над поверхностью земли в режиме огибания рельефа местности.

К. МАКАРОВ: Вы совершенно правы, но если говорить о стратегических бомбардировщиках, то я думаю, что ни один из них до Москвы не долетит, потому что командование ПВО - ПРО решает задачу не автономно и в безвоздушном пространстве, оно взаимодействует с силами и средствами ПВО, которые находятся в составе военных округов. И я хочу подчеркнуть, что именно на командующего войсками ВКО возложена задача противовоздушной обороны страны, то есть командующий войсками ВКО координирует действия всех сил и средств, которые есть в стране, которые могут вести борьбу со средствами воздушно-космического нападения.

Поэтому первым эшелоном в отражении удара стратегических бомбардировщиков будут силы ПВО, которые входят в состав приграничных округов. А что касается крылатых ракет, которые могут быть запущены со стратегических бомбардировщиков, и они, как Вы правильно заметили, являются наиболее сложными целями, потому что идут на предельно малой высоте, плюс с огибанием рельефа местности, а высота их полёта составляет, как правило, от 60 до 100 метров, здесь, конечно же, в силу вступит командование ПВО и ПРО для отражения их удара. Но опять же первыми по ним будут наносить удар взаимодействующие силы и средства ПВО военных округов, которые будут прикрывать как свои объекты, так и поражать те воздушные цели, которые будут прорываться к Москве. Как мы говорим, главный объект обороны в стране — это город Москва.

И. КОРОТЧЕНКО: Вы упомянули зенитно-ракетную систему С-400. Сейчас они активно поступают, в частности, в войска воздушно-космической обороны. Не могли бы вы охарактеризовать эту зенитно-ракетную систему?

К. МАКАРОВ: Зенитно-ракетная система С-400 действительно активно поступает в войска как ВКО, так и в войска военных округов. Практически во всех округах по одному-двум полкам системы С-400. Данная система была создана для борьбы со всеми существующими средствами воздушно-космического нападения и теми средствами, которые появятся в будущем. Она может поражать как аэродинамические цели: это, в первую очередь, самолёты, вертолёты огневой поддержки, крылатые ракеты; так и не стратегические баллистические ракеты. Дальность поражения этой системы составляет 250 км, а с принятием на вооружение ракеты, которая сейчас проходит государственные испытания – до 400 км.

Причём эта система одновременно работает по нескольким целям, то есть зенитно-ракетный дивизион может одновременно произвести обстрел нескольких целей, не говоря уже о зенитно-ракетном полке. Поэтому приняв её на вооружение и оснащая её войска, мы значительно повышаем боевые возможности зенитно-ракетных соединений и частей.

И. КОРОТЧЕНКО: Вы упомянули так называемую дальнюю ракету. Если можно сказать в эфире, расскажите нам, в каком состоянии сейчас находятся работы по дальней ракете для ЗРС С-400.


К. МАКАРОВ: Испытания идут полным ходом. Они проводятся на полигонах Министерства обороны Российской Федерации, и буквально три дня назад был совершён успешный пуск зенитной управляемой ракеты, которая поразила воздушную цель.

И. КОРОТЧЕНКО: На расстоянии 400 км?

К. МАКАРОВ: Расстояние было чуть-чуть меньше, но мы ограничены возможностями полигонов. Если бы мы запустили ракету на 400 км, она бы поразила цель и на этом расстоянии.

И. КОРОТЧЕНКО: Разработчиком зенитно-ракетной системы С-400 является Концерн ПВО «Алмаз — Антей», недавно решением президента на базе этого концерна будет создан Концерн воздушно-космической обороны «Алмаз — Антей». Как у Вас, у военного руководства складываются взаимоотношения с концерном?

К. МАКАРОВ: Я немного уйду в историю. Концерн «Алмаз — Антей» образовался при укрупнении и создании концерна из двух составляющих: научно-исследовательских организаций, предприятий промышленности, которые разрабатывали технику для войск ПВО страны, которые существовали, и тех предприятий, которые разрабатывали технику для войск ПВО сухопутных войск. И сейчас "Алмаз - Антей" является основным концерном, который разрабатывает технику ПВО, элементы техники и технику ПРО.

Всё это возложено на Концерн «Алмаз — Антей». Он объединил в себе все предприятия, которые занимаются разработкой как радиолокационной, так и зенитно-ракетной техники. У нас с ним налажены самые тесный связи и, естественно, основные надежды мы возлагаем на технику, которая разрабатывается именно в Концерне ПВО «Алмаз — Антей».

И. КОРОТЧЕНКО: Можно ли что-то сказать о зенитно-ракетной системе пятого поколения С-500?

К. МАКАРОВ: Зенитно-ракетная система С-500 находится сейчас в разработке, и мы знаем, что скоро наступит то время, когда она будет принята на вооружение и пойдёт на оснащение войск. Я скажу в общих чертах, что это та система, которая будет иметь возможность борьбы как с аэродинамическими, так и баллистическими целями, в том числе и со стратегическими баллистическими ракетами.

И. КОРОТЧЕНКО: То есть это принципиально новое слово в обеспечении воздушных и космических рубежей России?

К. МАКАРОВ: Да, это действительно новое слово именно в разработке систем ПВО, потому что до этого системы ПРО разрабатывались отдельно от систем ПВО. Система С-500 разрабатывается совместно, в контуре боевого управления будет возможна борьба как с баллистическими целями, причём я ещё раз подчёркиваю, что межконтинентальные баллистическими ракетами, так и с аэродинамическими целями.

И. КОРОТЧЕНКО: Я хотел спросить Вас как практика. Наверняка вы следите за тем, что происходит за рубежом у так называемого супостата в области перспективных разработок. По вашему мнению, лазерное оружие имеет какие-либо перспективы с точки зрения его боевого использования, или это такой элемент страшилок из «Звёздных войн» Рейгана?

К. МАКАРОВ: Я считаю, что это не страшилка. Если в «Звёздных войнах», которые были тридцать лет назад, это была страшилка, то сейчас нет. И конечно, такое оружие имеет потенциал как в ослеплении средств разведки, так и в поражении оружия. Я знаю, что такие разработки ведутся в США, но я хочу сказать, что мы не отстаём. Этим я ограничусь.

И. КОРОТЧЕНКО: Понятно, значит, есть понимание и перспектив, и опасностей, а самое главное, мер противодействия?

К. МАКАРОВ: Да, конечно.

И. КОРОТЧЕНКО: В последние месяцы Арктике уделяется много внимания. Это понятно: огромные пространства, войск там как таковых нет, и глазами, и ушами могут являться только радиолокационные средства. А средствами поражения возможных целей противника – это огневые средства ПВО и наверное перехватчики МИГ-31БМ. В целом , если мы говорим про Арктику, какие изменения происходят в том функционале, которым вы занимаетесь?

К. МАКАРОВ: Выполняя решение Министерства обороны, за последний год мы сделали очень много для наращивания группировки сил ПВО в Арктике. В первую очередь, как вы сказали, это наши радиолокационные станции. Мы разворачиваем подразделения на о. Врангеля, на мысе Шмидта, предполагается развёртывание на Новой Земле. Сейчас там уже стоят комплексы «Панцирь». Также предполагается размещение на арктических аэродромах МИГ-31. Так что работы ведутся. Кроме того, мы планируем поставить туда необслуживаемые радиолокационные станции, что очень важно в условиях Крайнего Севера.

И. КОРОТЧЕНКО: Можно подробнее об этом?

К. МАКАРОВ: Сейчас ведутся соответствующие разработки. Одна из таких станций скоро будет проходить государственные испытания. Сеть таких станций будет развёрнута именно в Арктике. Такая станция может работать сутками практически без персонала, а вся информация с неё будет на пункты сбора радиолокационной информации. Примерно раз в месяц туда будет прибывать обслуживающий персонал, для того чтобы провести техническое обслуживание. На мой взгляд, будущее за подобными РЛС в Арктике.

И. КОРОТЧЕНКО: Как вы думаете, нам необходимо наращивать наши возможности в Арктике именно с точки зрения контроля за потенциальной военной активностью иностранных государств?

К. МАКАРОВ: Конечно, необходимо это делать. Мы знали и старые планы США, и сейчас они заключаются в том, что один из ударов, в том числе и стратегическими бомбардировщиками, будет именно с северного стратегического воздушного нападения. Оттуда пойдут крылатые ракеты, и поэтому для контроля за этим нам необходимо развернуть там как средства радиолокационной разведки, которые их обнаружат, так и средства активной борьбы с крылатыми ракетами, которые будут первыми их поражать. Для этого мы и строим новые комплексы.

И. КОРОТЧЕНКО: Кирилл Владимирович, я хочу спросить Вас о такой теме, как всем известные события 11 сентября, когда захваченные террористами самолёты были направлены для удара по ключевым объектам на территории США. Выводы были сделаны, безусловно, во всём мире, но я хочу задать вопрос применительно к ситуации в нашей стране: войска ПВО готовы к работе по террористам в случае, если ими будут захвачены те или иные воздушные суда?

К. МАКАРОВ: Это очень тяжёлая тема, так как мы прекрасно понимаем, что поражение самолёта, который захвачен террористом, повлечёт очень большие жертвы. Тем не менее, войска ПВО готовы к этому. Но применение войск ПВО по этому самолёту на поражение будет исключительно крайней мерой, когда все остальные меры будут исчерпаны. А к таким мерам по инструкции, которая разработана силовыми структурами нашего государства, относятся: обнаружение этого самолёта, установление по всем характерным признакам факта достоверности, в связи с чем сейчас завершается разработка очередной инструкции, попытка вхождения в связь с экипажем этого самолёта.

Далее принуждение самолёта к посадке за счёт истребительной авиации, которая несёт боевое дежурство по ПВО. И только лишь после невыполнения всех этих требований может быть применено оружие на поражение. Принятие решения о применении этого оружия не будет входить в компетенцию Министерства обороны, но при получении подобного приказа мы его выполним, как и любой приказ, который поступит от Верховного главнокомандующего.

И. КОРОТЧЕНКО: Скажите, последние войны, которые ведут США и их союзники по НАТО, мы видим прежде всего массированное использование средств воздушно-космического нападения. Воздух и космос становятся ключевыми средами, где материализуются все те передовые научно-технические достижения, имеющиеся у западных государств. Анализируется ли опыт ведения подобного рода воздушных наступательных операций по потенциальным противникам и делаются ли выводы из того, как, если, не дай Бог, подобного рода практика может быть применена против нас, насколько мы будем готовы эффективно противодействовать такому нападению?

К. МАКАРОВ: Безусловно, опыт всех вооружённых конфликтов как конца прошлого столетия, так и тех, что существуют на сегодняшний день анализируется руководящим составом Министерства обороны, да и высшим военно-политическим руководством. Естественно, мы давно пришли к выводу, что центр тяжести борьбы в вооружённых конфликтах сместился в воздушно-космическую сферу. Ярким доказательством этого являются все последние конфликты. Начиная с долины Бекаа, «Бури в пустыне» 1991 против Ирака, продолжая Югославией, где средствами воздушного нападения были решены цели военных действий против Югославии – был свергнут политический режим Милошевича.

Глядя на это, можно сказать, что сегодня средства воздушно-космического нападения от решения тактических и практических задач перешли к решению стратегических задач в военных конфликтах различной интенсивности, а зачастую стратегические задачи и политические цели этих конфликтов реализуются именно средствами воздушно-космического нападения. Поэтому, я подчеркну ещё раз, президентом РФ и была утверждена концепция воздушно-космической обороны в 2006 году.

Мы видим, что этот вопрос решается и в последних конфликтах, например, в Ливии. Поэтому наряду со средствами борьбы со стратегической авиацией мы развиваем и средства борьбы с тактической авиацией противника. Войска ВКО живут не в безвоздушном пространстве, как я уже говорил. Мы знаем, что делается и в ПВО сухопутных войск, которые так же примут участие в отражении ударов воздушного противника. Зачастую вместе с нами, если будет локальный конфликт, львиная доля борьбы с воздушным противником падёт на силы и средства ПВО сухопутных войск. У них тоже поступает на вооружение новая техника, и они готовы бороться со всеми ныне существующими классами летательных аппаратов.

И. КОРОТЧЕНКО: У многих простых граждан возникают следующие вопросы. Есть так называемые технологии «Стелс» — самолёты-невидимки. Американцы прежде всего рекламируют истребитель пятого поколения тяжёлый F-22, лёгкий F-35, F-117 – летающий гроб, как я его называю, извините за выражение, поскольку он весь состоит из граней, которые должны обеспечить невидимость, и, наконец, В-2, знаменитый американский стелсовский стратегических бомбардировщик. Вы эти цели видите? Вы их можете сбить, или это действительно невидимки?

К. МАКАРОВ: Давайте сначала поговорим о том, что же такое «технология Стелс». Это технология незаметности воздушных объектов, которая включает в себя три компонента. Первый из них Вы уже назвали, это изменение геометрии летательного аппарата, за счёт чего снижается мощность отражённого от локатора сигнала. Второй – это покрытие самолёта специальным радиопоглощающим покрытием, которое так же снижает мощность отражённого сигнала. Третий компонент в системе «Стелс» — это охлаждение газов двигателя, чтобы не была наведена ракета, имеющая тепловую головку самонаведения или инфракрасный спектр.

Но бесконечно снижать заметность и снизить её полностью невозможно, поэтому в любом случае эта воздушная цель будет видна на экранах индикатора РЛС. Конечно, значительно снизится дальность её обнаружения, что вызовет определённые трудности в борьбе с ней. Но бороться с такими целями можно, что показал опыт Югославии – F-117 был сбит ещё старой советской системой, комплексом C-125 «Нева». А уж современные типы комплексов тем более будут иметь возможность борьбы с ними. Незаметных средств воздушно-космического нападения для нас на сегодняшний день не существует, пусть граждане нашей страны будут спокойны.

И. КОРОТЧЕНКО: То есть вы видите американские бомбардировщики и истребители-невидимки и можете работать по ним?

К. МАКАРОВ: Видим и можем бороться с ними.

И. КОРОТЧЕНКО: Понятно. Что касается внезапных проверок, вы наверное постоянно находитесь в таком режиме, и тем не менее, как осуществляется проверка боеготовности войск ПВО и их способности решать задачи по назначению?

К. МАКАРОВ: Вы правильно сказали, что войска ПВО – это войска постоянной готовности. Но и войска ПВО надо проверять. За прошлый год благодаря кропотливой деятельности Верховного главнокомандующего и министра обороны, начальника Генерального штаба повысилось количество внезапных проверок войск. В прошлом году их было более тридцати, но все внезапные проверки боеготовности войск начинаются с проверки войск или сил и средств ПВО, поэтому они все в них участвуют. Основной эффективный способ проверки сил ПВО – это проверка их полётами контрольных целей. Это самолёты, которые имитируют воздушные цели – идут без включения кодов наземного радиолокационного опознавания, о них не оповещаются органы регулирования воздушного движения.

И. КОРОТЧЕНКО: То есть это происходит внезапно?

К. МАКАРОВ: Да. И уже в первом квартале этого года было девять таких внезапных проверок именно полётами контрольных самолётов. Причём они проводились на всех уровнях, начиная с уровня министра обороны. Эти проверку осуществлял командующий войсками воздушно-космической обороны, а также командиры ВВС и ПВО и командующий ПВО ПРО. Проверки выявили некоторые недостатки, без недостатков не бывает, но дежурные оборонные силы справились с выполнением боевой задачи по ПВО.