Но в любом случае система сдержек и противовесов требует наличия в контуре власти вечно борющихся и никогда до конца не побеждающих групп интересов. Взаимно нейтрализуя друг друга, они придают статусу президента характер «золотой акции», «арбитра» в межэлитных спорах, без которого вся система рухнет, и начнётся политический и экономический хаос. На чью сторону встанет президент, те и победят, а так как президент не встаёт ни на чью сторону, то всегда побеждает он.

Именно в этом содержится суть власти президента в президентской республике, в этом источник его ресурса. Присоединившись к любой из сторон, он мгновенно растворяется в ней и теряет власть. Именно потому в России до сих пор не победили (и никогда не победят окончательно) ни либералы, ни силовики. Ни так называемые «компрадоры», ни так называемые «патриоты».

Апелляция к праву здесь выглядит запредельной наивностью, ибо что такое право, лучше всего сказал В.И.Ленин: это воля победившего класса, продиктованная обществу. Тезисы про «общенародное государство» и «всеобщую демократию» - та самая «великая ложь либерализма», о которой писал ещё К.Победоносцев. При победившей крупной буржуазии право закрепляет её господствующее положение относительно пролетариата, мелкой буржуазии и крестьянства, но никак не регулирует споры внутри самого победившего класса.

В таких условиях именно статус арбитра и становится единственным регулятором устойчивости политической системы.

Долговременный экономический кризис в России постепенно переходит в кризис политический, так как растущий ресурсный дефицит толкает все ключевые группы к борьбе за ответ на извечный вопрос русской интеллигенции «Кто виноват?» и «Что делать?». «В борьбе обретёшь ты право своё» - говорили русские эсеры, и современная крупная российская буржуазия, чьи интересы представлены крупным чиновничеством, полным ходом следует этому совету.

И так как административный ресурс у чиновничества по совокупности намного превосходит ресурс президента, то мы видим, как саботаж медленно переходит в диверсионную деятельность, причём всё более открытого характера. Недовольная Путиным правящая группа, обложившая его своими экспертами и агентами влияния,  всё более откровенно стремится вытолкнуть его из власти с помощью управляемой улицы, поставив в политическую изоляцию и заставив пойти на уступки при передаче власти. До которой, надо заметить, ещё пять лет.

Но классика госпереворотов учит тому, что ожидаемое выступление всегда должно произойти немного раньше, чем его ожидают. Удар на опережение хуже всего распознаётся и отражается именно накануне того, когда его напряжённо ожидают.  И потому антипутинская часть элиты не собирается ждать пять лет, давая возможность Путину как следует подготовить трансфер. Выступить решено раньше того, как закончится мобилизация в лагере сил Путина. Кризис не ждёт.

Схватка двух противостоящих политических лагерей всё больше набирает обороты, и постепенно бойцы перестают замечать арбитра. На него всё меньше оглядываются, всё чаще подставляют, всё больше ставят перед свершившимся фактом вместо того, чтобы действовать только после его санкции. Это приводит к дезориентации элиты и к падению дисциплины аппарата управления. Ключевые системные игроки не знают, на кого ориентироваться.

Схватка за переход власти и будущее преемничество уже началась, и эту пасту обратно в тюбик загнать не получится. Необходимо работать в уже сложившихся условиях.

Самым худшим из всех возможных сценариев является стремление плыть по волнам, переживая неприятности по мере их поступления и реактивно реагируя на созданные другими ситуации. Это загоняет в позицию пассивной обороны, где потерявший инициативу и ушедший в глухую защиту боец в итоге пробивается сериями ударов и терпит поражение. Из угла надо выйти любой ценой и перейти к контратаке – только так можно спастись там, где тебя «покатили» - или стремятся «покатить».

В этой связи понятно стремление центральной власти не спровоцировать эскалацию. «Не поддаваться на провокации». Тактика вполне сталинская накануне 22 июня 1941 года. Как известно, вторжения это не предотвратило. Однако помогло получить США в качестве союзника в войне и избавиться от статуса зачинщика мировой бойни. Для победы это было решающим компонентом.

Но когда война началась, Ставкой Верховного Главнокомандования начались перестановки в высшем командном составе – прежний просто не выиграл бы войны. Если бы Тимошенко и Ворошилов оставались на своих постах, не был бы отстранён Мехлис, а Жуков не перешёл бы со штабной работы на оперативную, если под Москвой продолжали бы стоять, не проведя жуковского контрнаступления под Ельней, столица бы пала. Пал бы Ленинград. Вместо победного Мая 45-го был бы  разгромный январь 42-го.

Мы исходим из того, что война началась. Не внешняя, с НАТО, которую ждали и к которой готовились, а внутренняя, внутриэлитная, которой не только не ждали и к которой не готовились, но и упоминать о которой было табу. Чтобы не накликать беса. Но бес хитёр, он приходит и тогда, когда его не кличут. И тут требуются активные меры подавления, пока не пропала способность реагировать на ситуацию.

Одним из оптимальных сценариев сохранения контроля над ситуацией и доведения её до плановых сроков трансфера могло бы стать назначение на пост главы правительства жёсткого исполнителя, способного сделать то, что нецелесообразно делать Путину и совершенно невозможно Медведеву: подавлять элитные провокации и склоки и принимать на себя все громы и молнии по этому поводу.

Для этого не нужно даже менять состав кабинета министров, избегая преждевременного передела власти между кланами. Достаточно поставить жёсткого премьера, подконтрольного президенту и одобренного Думой. Как это уже было в середине нулевых, когда премьер-министром России стал Виктор Зубков.

Эта деятельность связана с перераспределением финансового и административного ресурса элитных групп, но такой манёвр позволил бы вывести Путина из-под обструкции элит за принимаемые меры. Сам президент на время отошёл бы в тень, чтобы выйти из неё в нужный момент и «раздать всем сёстрам по серьгам» тогда, когда вмешательство арбитра будет наиболее эффективным.

Выход президента из политической тени на авансцену в самый подходящий момент позиционного тупика в схватке элит, когда все друг друга измотают и ослабят, будет ключевым и поворотным пунктом в борьбе за характер будущей политической системы власти в России. Ресурс Путина останется нерастраченным и даже ещё больше возрастёт.

Можно сказать: «Слишком много рисков, делегируя часть ресурса, можно его не вернуть, потерять влияние на элиты и утратить поддержку опорных кланов». Разумеется, война – это вообще сфера рисковых стратегий. Стратегическое планирование – это сфера предположений и допущений, с высокой степенью неопределённости. Ещё Наполеон говорил, что если план удался на 30%, то он был гениальным. Но что будет, если всё оставить как есть?

Переток властного ресурса от президента к анонимным элитным группам продолжится. То есть, просто ожидая событий, увеличить ресурс и даже сохранить его не получится.  На войне пропаганда без наступления сил победы не приносит.

И потому надо понять: мы именно в войне. Это совершенно другой образ мышления. И латентный характер протекания конфликта не отменяет наличия войны. Из подковёрных интриг война переходит на улицы, и в этом участвует часть политических элит России. Назвать это миром не поворачивается язык.

Временный и авторитарный премьер не станет преемником потому, что испортит отношения с элитами. Популярности в народе он тоже не получит, так как окажется в фокусе критики контролируемых элитами СМИ. Но он должен понимать временный характер своей миссии. Деникин мог спасти монархию, начни он вовремя и действуя в координации с Николаем II. При этом сам Деникин никогда не мог бы стать царём. Жуков помог устранить Берию, но генсеком стать не мог, даже если бы и имел такие иллюзии. Пиночет подавил кризис власти в Чили, но не стал президентом и ушёл после стабилизации системы. Янаев никогда не стал бы генсеком и президентом, победи ГКЧП.

Чрезвычайный премьер не будет автократом и диктатором, у него нет для этого полномочий. Преемником он тоже не будет. Его задача – кризисное администрирование. Он может выполнить свою миссию к 2022 или 2023 году и уйти (а при преемнике и остаться), устранив перекосы системы и саботаж, собрав на себя все шишки и дав решить вопрос о власти демократическим способом. Состав правительства вместе с кандидатурой премьера накануне трансфера будет радикально обновлён.

Причём, если будет признано целесообразным в следующем политическом цикле в целях укрепления сложившегося нового консенсуса элит несколько усилить роль парламента, сделать это будет легче в ситуации подавленного сопротивления, чем на его фоне.  

В противном случае у власти остаётся лишь один и крайне ущербный сценарий трансфера: накачка пиаром и старым административным ресурсом рейтинга «Единой России» и любыми ухищрениями приведение её к власти в новой Думе, задачи которой будут заключаться в обеспечении легитимной передачи президентской власти и создания обновлённой политической системы.

Но если сама Дума будет поставлена в ситуацию кризиса легитимности (а это вполне реально при нынешнем рейтинге её партий и его тенденциях на будущее), то вместо контролируемого трансфера страна обрушится в острейший политический кризис. 

Учитывая динамику протестных настроений в крупных городах и ключевых социальных группах, а так же нарастающую в кризис энтропию власти, предсказать поведение силовиков в такой ситуации невозможно. Во всяком случае, СССР и КПСС они не спасли – приказа не было, а самим спасать Родину – духа не хватило.

Поле конфликтов в случае обострения кризиса множится со скоростью курьерского поезда. Диверсии против Путина могут быть организованы по линии «центр – регионы», по новым фискальным инициативам либерального блока правительства, по различным местным тематикам (мусор, мигранты, безработица населения, межнациональные и межрелигиозные конфликты, коррупция, техногенные катастрофы, теракты).  

Вполне может быть спровоцировано внешнеполитическое военное столкновение с проксисилами США на третьих территориях вроде атаки на уязвимую российскую группировку в Сирии, где её в силу превосходства флота НАТО просто отрежут от морских коммуникаций и превратят в заложников.

Военное обострение в Донбассе, проведённое под ширмой переговоров о мире, так же может стать триггером локального военного конфликта. В этом случае взаимоналожение внешних и внутренних кризисов способно привести к дезорганизации власти и её силовому перехвату теми, кто первый на это решится.

Рост концентрации рисков требует создания системы антикризисного управления. Имеющаяся структура правительства, его кадровый состав и технология работы с Думой и администрацией президента для этого не подходит. Ставка Верховного Главнокомандования потому и заменила собой привычные способы работы ЦК ВКП (б) и СНК. Мы приближаемся к ситуации, когда всё острее встаёт необходимость аналогичных действий. Янукович же не сделал ничего подобного, и едва не погиб сам, погубив при этом Украину.

Выигрышные модели поведения целесообразно копировать, как и делать выводы из чужих ошибок, и подумать об этом нужно до того, как ситуация начнёт выходить из-под контроля. 

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /