Прежде всего, это естественная реакция национального лидера на рост напряжённости и неопределённости в условиях глобальной и почти всесторонней агрессии США.

Растущая склонность США к военной деятельности представляется инстинктивной реакцией их истеблишмента на ослабление привычного для него глобального доминирования и на «перенапряжение империи», которое после более чем десятилетнего обсуждения породило решительный разворот Трампа в сторону стратегического изоляционизма.

Рассуждения в стиле американской военной доктрины конца 90-х о том, что боевые действия должны начинаться с завоевания превосходства в информационном поле и лишь завершаться прямыми ударами по уже поверженному и деморализованному противнику, устарели: глобальное информационное поле разрушается (проявлением чего служит всё более безумная цензура в Facebook и выдача новостей даже русского Google), и образ мыслей не только врагов, но и многих союзников на глазах утрачивает значение.

Рассуждения о «войнах нового поколения», делающих ненужными прямое уничтожение противника, лишаются смысла в новой реальности, в которой никому ничего нельзя объяснить из-за воплощения «кошмара Мойнихэна». Этот покойный сенатор когда-то сказал: «Каждый имеет право на собственное мнение, но никто — на собственные факты». Однако системные фальсификации глобальных медиа и западных политиков создали мир, в котором каждая из противостоящих сторон имеет именно «свои факты», и даже в случае их полной вымышленности доказать её, как показывают провокации последних 10 лет против России, невозможно.

Порождённый этим рост конфликтного потенциала на глазах отменяет не только принцип «труп — такой же брак в работе политика, как и в работе бухгалтера», но и все правила поведения, выработанные в ходе и тем более по завершении холодной войны.

Стремительная утрата США мирового лидерства (в том числе и сознательным отказом от него) отбрасывает мир в межвоенный период с его простыми правилами «забудь о принципах» и «бей первым!»

Однако слова Си Цзиньпина — не просто реакция на глобальные тренды, но и трезвая и конкретная ориентировка именно китайских военных и — шире — всего китайского общества. Ведь США утрачивают доминирование не в безвоздушном пространстве: это лидерство отбирает у них именно Китай.

В экономическом, образовательном и даже технологическом плане Китай уверенно догоняет, а частично уже и перегнал США (которые всё ещё продолжают грезить и пугаться в сериалах вроде «Чёрного зеркала», в то время как Китай не торопясь тестирует разнообразные системы преобразования человека, условно объединяемые невинным термином «система социального кредита»).

США начинают терпеть поражение даже в сфере «мягкой власти» (неправильно переводимой в России как «мягкая сила»): европейские специалисты всё чаще говорят о большей привлекательности Шанхая по сравнению с Нью-Йорком. Наконец, Большой Китай несравнимо разнообразней Большой Америки и способен интегрировать (в том числе через Гонконг, Аомынь и политически независимый Сингапур) носителей самых различных взглядов и трендов.

Единственная сфера, где США пока ещё сохраняют своё глобальное доминирование, — военная. Это логично: они обанкротятся в тот же день, когда лишатся системы своих военных баз, держащих за горло или под прицелом всю планету.

Логично и то, что Китай в процессе своего развития, стремясь защитить свои коммуникации от всё более агрессивного стратегического конкурента, невольно бросает ему и военный вызов.

В 2017 году он спустил на воду первый авианосец собственного производства (увеличенную копию советского авианесущего крейсера «Варяг», купленного у Украины якобы для парка аттракционов и достраивавшегося 14 лет), в 2020 году ожидается его ввод в строй и включение в состав флота.

А уже в 2021 году ожидается спуск на воду авианосца нового поколения, примерно соответствующего по своей эффективности американским. Сообщается о планах Китая создать шесть авианосных групп, чью деятельность будут обеспечивать 10 зарубежных баз. Но даже наличие у Китая хотя бы одного полноценного авианосца океанского класса позволит ему гарантировать защиту своих морских коммуникаций, что ограничит произвол США и разрушит их гегемонию и в военной сфере. Понятно, что современная элита США, объединённая (даже в условиях «холодной гражданской войны» против Трампа) неприятием Китая и жаждой «освободиться от экономической зависимости» от него, органически не способна примириться с такой перспективой, которая может спровоцировать её на «удар на опережение», чтобы устранить опасность до её вызревания.

Наиболее вероятная проблема, способная дать предлог для такого удара, — это превращение Южно-Китайского моря фактически во внутреннее море Китая. Наиболее вероятное время — 2020—2021 годы. Вторые выборы Трампа могут создать для американской элиты (причём и для его сторонников, и для его противников) непреодолимые соблазны организации «локального военного столкновения» с непредсказуемыми стратегическими последствиями — в стиле подрыва крейсера «Мэн» на рейде Гаваны (вероятно, организованного для создания предлога для войны с Испанией) или выдуманного инцидента в Тонкинском заливе (ставшего предлогом для бомбардировок Северного Вьетнама).

Подобные перспективы должны заставить насторожиться далеко не только один Китай, но как минимум ещё и Россию.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /