Пилотный проект по оказанию социальной помощи несовершеннолетним осуждённым стартовал в Канской воспитательной колонии. Её воспитанникам при освобождении будут выдавать сумку с одеждой и предметами первой необходимости.

Сообщается, что в «дорожный комплект» будут входить куртка, обувь, брюки, футболка, свитер, шапка, носки, перчатки, шарф. Из гигиенических принадлежностей – мыло, зубная паста и щётка, полотенце, туалетная бумага, шампунь, бритвенный станок, крем для бритья. Также в набор планируется включить сотовый телефон. Каждый комплект будет формироваться индивидуально.

"С таким набором легче дорога домой. Бывает так, что подростков из заключения дома никто не встречает, а «дорожный комплект» - их единственное имущество, с которого придётся начать новую жизнь. Наш долг – помочь ребятам, сохранить то доброе, что в них вложили воспитатели, педагоги, сотрудники КВК, общественные деятели. Сегодня в воспитательной колонии и в ГУФСИН в целом ведётся большая работа по подготовке осуждённых к освобождению, их ресоциализации", – цитирует сайт краевого отделения службы исполнения наказаний председателя Общественного совета при ГУФСИН Александра Назарова.

Вопрос оказания помощи бывшим зэкам после тюрьмы в нашем обществе довольно спорный. С одной стороны, когда мы читаем о страшных преступниках – серийных убийцах, насильниках, педофилах, ворах, аферистах, – мы редко проникаемся к ним сочувствием. Мы скорее согласимся на возврат смертной казни, чем на помощь им в реабилитации. Не так давно отгремел скандал с Цеповязом, который, отбывая наказание за причастность к жестокому убийству 12 человек (в том числе детей) в станице Кущёвской, прямо в колонии ел икру и крабов. Реакция общественности была показательна: люди возмутились подобной наглостью и цинизмом, требуя ужесточить условия содержания преступника.

С другой стороны, в нашей стране в «преступники» зачастую попадают случайно, чтобы, так сказать, статистику не портить. Процент оправдательных приговоров крайне низок. Так, в апреле прошлого года в интервью Царьграду старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырской тюрьме, протоиерей Константин Кобелев говорил на этот счёт:

"У нас суда нет, нет правосудия. В 2016 году на миллион человек, которые прошли суд, только 3700 были признаны невиновными. Это значит, что у нас совершенно «безошибочно» работает система полиции. Но такая степень безошибочности превосходит все мыслимые пределы. Мне это показывает, что система работает неправильно, и в народе к ней доверия всё меньше".

Другими словами, если человек попал под следствие как подозреваемый, то его гораздо легче «упечь» за решётку, невзирая ни на какие алиби, чем отпустить. Попадание в тюрьму ломает человека, особенно невиновного, и помогать таким людям в реабилитации потом необходимо – с этим никто спорить не будет. Чтобы без вины виноватый не затаил злобу на несправедливый мир и не стал уже настоящим преступником после выхода из тюрьмы.

Но не только в этом дело.

Отпускают «в никуда»

В прошлом году в СМИ появилась информация, что впервые в России был выпущен на свободу по УДО убийца-расчленитель, которому когда-то удалось избежать расстрела. В 1991 году уже отсидевший на тот момент 15 лет за убийство Анвар Масалимов совершил рецидив: он убил пенсионера, топором расчленил его труп, голову сжёг в печке, а части туловища выбросил в выгребную яму. Преступника приговорили к расстрелу, однако в 1998 году тогдашний президент Борис Ельцин заменил смертную казнь на пожизненное заключение. И вот, отсидев 25 лет в колонии особого режима «Полярная сова», Масалимов был отпущен на свободу по УДО.

Он попросил отправить его в Москву, хотя до задержания проживал в другом месте. Говорил, что подастся в монахи. Однако ограничился лишь тем, что зашёл в один из московских храмов, к священнику, с которым вёл переписку, находясь в тюрьме. Батюшка дал ему немного денег на первое время и направил в приют при монастыре. Но ни в этом монастыре, ни где-либо ещё несколько месяцев после этого его никто не видел.

В ноябре 2018 года в СМИ вновь всплыла фамилия Масалимова: он проходил то ли как подозреваемый, то ли как свидетель по делу о поножовщине – во время пьянки с его участием приятель Анвара получил ножевое ранение в живот.

Это было ожидаемо. Что ещё ждать от преступника, который 40 лет – большую часть своей жизни – провёл за решёткой? Он абсолютно отвык от жизни в обществе, да и общество тогда было совершенно другим. Его отпустили фактически «в никуда», не подготовив к свободе и не установив за ним никакого контроля. Вот и осталось бывшему зэку только добивать остаток своей жизни алкоголем. И как следствие – уже привычными преступлениями.

А всё потому, что по отбытии наказания заключённому выдаётся только билет до дома и сухой паёк на период следования до него. А дальше – крутись как хочешь. Может быть, «излишней» заботы о заключённых у нас не проявляют и потому, что ранее судимых воспринимают исключительно как потенциальных преступников. Зачем их реабилитировать, помогать им, если всё равно в скором времени их можно будет снова посадить? Тут можно вспомнить историю Максима Хохлова, который отсидел больше года за «кражу», которую не совершал. Несмотря на многочисленные свидетельства невиновности Хохлова, его отправили в тюрьму, потому как ранее Максим уже был судим. В интервью Царьграду его адвокат Константин Маркин тогда сказал:

"Посадить человека, который раньше отсидел, намного проще. К нему суд будет относиться более предвзято: раз сидел, значит, склонен к совершению преступления, и доказательств невиновности быть не может. Всем так удобно: судьям, прокурорам, следователям, дознавателям. Как это так: они расследовали уголовное дело, а адвокат тут пришёл, заявил ходатайство, представил доказательства невиновности, и дело развалилось... Если человека назначили виновным и он отсидел, то он должен сидеть снова – вот такая политика у нас".

Но отрадно, что хоть в Красноярском крае с этого порочного пути пытаются свернуть, запустив проект по оказанию социальной помощи несовершеннолетним осуждённым. Однако одежда и предметы первой необходимости – это, конечно, хорошо, но гораздо важнее помогать бывшим зэкам психологически, чтобы заново социализировать этих людей, а также осуществлять контроль за ними в первое время после выхода на свободу. И дело тут не только в гуманизме, в сочувствии к этим людям – серийные маньяки, террористы и педофилы-насильники едва ли этого заслуживают. Но их освобождение – это вопрос безопасности других граждан. Поэтому программы реабилитации бывших заключённых необходимы.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /