После нокаута

После провала Марин Лё Пен на финальных телевизионных дебатах президентских выборов во Франции 2017 года, многие думали, что её политическая карьера окончена. 

Сама она говорила, что страдала от тяжелейшего приступа мигрени в тот день, когда выходила против Эммануэля Макрона в последний раз. Но это уже ничего не изменило. Её партии, и без того оказавшейся в сложном финансовом положении после проигранных выборов, Европейским парламентом были заморожены дотации. Формальным поводом для этого послужили обвинения в незаконном присвоении средств ЕС. Внутри Франции послевкусие многолетних обвинений её партии в расизме и антисемитизме было настолько сильно, что с её подачи было принято решение изменить старое название «Национальный фронт» (“Front National”) на новое — «Национальное объединение» (“Rassemblement National”), обозначаемое теперь аббревиатурой RN. 

Штаб-квартира обновлённой партии на обычной жилой улице в Нантере находится в часе езды на общественном транспорте от центра Парижа. Статуя Жанны д'Арк, исторического символа «Национального фронта», основанного отцом Марин Лё Пен в далёком 1972 году, одиноко стоит между входной дверью и автомобильной парковкой. Сейчас святая Жанна выглядит так, словно только что была спасена с блошиного рынка — золотая краска, которой она некогда была покрыта, давно облупилась и активно выветривается. И это, пожалуй, очень яркая метафора того, в каком положении находилась партия после нокаута на президентских выборах. И тем не менее, роль бывшего «Национального фронта» и Марин Ле Пен в политической системе как Франции, так и Европы в целом продолжает оставаться очень значительной.

Существует колоссальный разрыв между этой весомой ролью «Национального объединения» и его скудными средствами. В одном из недавних интервью Марин Лё Пен неоднократно и с гордостью называла RN «ведущей оппозиционной силой». Но при этом та самая штаб-квартира партии, где проходило интервью, более всего напоминает офис в панельном доме в одной из бывших стран Восточного блока.

Причины здесь не только во внешнем давлении. Внутренние распри, вспыхнувшие в партии после поражения на выборах, помешали её консолидации. В результате, многие опытные политические кадры отошли от дел и теперь RN делает ставку на новое поколение активистов. Наглядным примером здесь является Джордан Барделла, возглавляющий список RN на европейских выборах, которые должны пройти в следующем мае — ему 23 года. «Он родился и вырос в плохом районе, — говорит о нём Марин Лё Пен. — И он с детства видел всё, о чём будет говорить со своими избирателями».

Этому можно поверить — чего у её партии действительно не отнять, так это социальной остроты поднимаемых ею тем. Впрочем, в случае с бывшим «Национальным фронтом» у французской элиты, равно как и у большой части французского общества, всегда находится причина не слышать, избегать разговора по существу, предпочитая вместо него закидывать оппонента старыми обвинениями в адрес партии ещё тех времён, когда её возглавлял отец Марин Лё Пен – Жан-Мари Лё Пен.

Тень антисемитизма

Жан-Мари Лё Пен — действительно всегда был очень неоднозначной фигурой, периодически шокировавшей общественное мнение «пятой республики» то шутками про газовые камеры, то публичным оправданием французских коллаборационистов, вроде маршала Петена. В последствии, пытаясь добавить организации респектабельности, Марин Лё Пен даже исключила его из партии, которую он же и основал. Отношения с отцом у неё вообще сложились непросто. Решение о своём исключении он даже пытался оспорить в суде, в итоге парадоксально отыграв для себя только звание почётного председателя, но не членство в ней. 

Этим тяжёлым решением Марин Лё Пен сделала ставку на то, что, отбросив одиозный шлейф антисемитизма, который имелся у партии по вине отца, но при этом сохранив антимигрантскую и антимусульманскую риторику, она сможет завоевать значительную часть французского электората.

Нельзя сказать, что она ошиблась.

Потому, что теперь во французском обществе дело обернулось парадоксальным образом. 11 февраля Министерство внутренних дел Франции сообщило шокирующую информацию о скачкообразном росте антисемитских актов в стране на 74% за прошлый год. И связана эта статистика была отнюдь не с французскими правыми, а с теми, против кого французские правые выступают.

О радикальном исламе

Если в наши дни Марин Лё Пен весела и энергична, то это потому, что благодаря происходящему ей удалось, наконец, и найти союзников, и вновь значительно увеличить количество сочувствующих — ведь акты ненависти против французских евреев практически целиком являются заслугой мусульман-мигрантов. Зачастую, совершающих весьма громкие и вызывающие деяния.

К примеру в этом месяце было срублено дерево, посаженное в память об Илане Халими, молодом еврее, похищенном и замученном до смерти так называемой «бандой варваров» в 2006 году. 

Кроме этого, кто-то изрисовал свастиками парижское граффити, изображающее пережившую холокост французскую мыслительницу и философа еврейского происхождения Симону Вайль. Современный же философ Ален Финкелькраут был подвергнут антисемитским оскорблениям прямо на улице. 

Ещё один показательный факт: за несколько часов до Парижского марша протеста против антисемитизма 19 февраля выяснилось, что было осквернено еврейское кладбище в Эльзасе. 

Ну, а наиболее шокировавшей общество Франции историей стало убийство в Париже 85-летней еврейской женщины по имени Мириэль Кнолль её мусульманским соседом, произошедшее в марте 2018 года. При этом еврейская правозащитная организация «Crif» (http://www.crif.org) выступила против присутствия Марин Лё Пен на марше, посвящённом этому событию. На который она всё равно пошла, зная, что левацкие активисты устроят ей обструкцию. 

Всё это говорит лишь о том, что французское общество (или, как минимум, французский политический класс) продолжает избегать откровенного обсуждения проблемы исламской миграции в страну, продолжая вместо этого обвинять оппонентов в неонацизме.

И вместо разговора по существу, они, зачастую, ведут себя, как Станислас Герини, глава аппарата партии Макрона LREM, продолжающий, вопреки всему, обвинять в волне антисемитизма Марин Лё Пен и её партию, утверждая, что RN «было построено на антисемитизме, на фашизме». 

Марин Лё Пен довольно спокойно ему возражает, говоря о том, что все, кто был даже отдалённо связан с расизмом или антисемитизмом, исключены из партии, и прямо заявляя: «Все убийства наших еврейских соотечественников были совершены исламскими фундаменталистами». И происходит эта пикировка это на фоне массового разочарования французов в Макроне и выхода RN по всем опросам на второе место в рейтинге популярности после правящей партии. 

Марин Лё Пен открыто признаёт, что RN поддерживает и приветствует в своих рядах бывших членов крайне правой консервативной молодёжной группы “Génération Identitaire” («Поколение с национальным лицом»), резко выступающих против миграции и ислама как такового, ставших известными после того, как заблокировали строительную площадку т.н. «большой мечети» в Пуатье в 2012 году. Тогда французская прокуратура попыталась начать их преследование за «разжигание расовой вражды» на основании заявления членов группы о том, что они отмечают юбилей победы Карла Мартелла в битве при Пуатье над армией Омеядского халифата (732 год), когда было предотвращено арабское вторжение во Францию. Как и многие члены RN, представители этой группы идейно опираются на теорию Рено Камю о «великом замещении» белого европейского населения арабами и африканцами. 

«Эти люди никогда не были осуждены за насилие, а их деятельность никогда не была запрещена, — говорит о них Марин Лё Пен. — Они подвергаются преследованиям за баннер против мигрантов. Мне жаль, но я не вижу в этом ничего предосудительного или противозаконного».

Позиция Марин Лё Пен по радикальному исламу взвешена, спокойна, продумана и предельно ясна: «Это угроза для Франции и она чрезвычайно серьёзна» — говорит она. С её точки зрения, Исламское государство (террористическая организация, запрещённая в РФ и ряде других стран – прим. ред.) не было побеждено: «Это спрут со щупальцами повсюду: в эмигрантских районах, землячествах, спортивных клубах. И все они финансируются из-за рубежа. И будут финансироваться, потому что никто до сих пор принципиально не решил искоренить радикальный ислам в этой стране».

На фоне продолжающей падать популярности правящего политического сообщества, ухудшающейся экономической и социальной обстановки в стране такая позиция начинает находить всё больше поддержки в обществе. Теперь преодолевшая последствия тяжёлого поражения на президентских выборах Марин Лё Пен уже больше не «сбитый лётчик» французской политики, и это очевидно всем.

С прошлым она уже разобралась, но каким Марин Лё Пен видит настоящее и будущее?

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /