КОМАНДА ПАТРИОТОВ

Вертикаль власти, строительству, а точнее, частичному восстановлению которой президент Владимир Путин уделял столько внимания всю первую половину прошлого десятилетия, сейчас проходит через самое серьезное испытание в своей истории. Ей нужно не просто сохранить страну, что было актуально для периода выстраивания вертикали, но и обеспечить ей устойчивое развитие в условиях колоссального внешнего напряжения и внутренних противоречий. Для того чтобы это произошло, вертикаль должна состоять из единомышленников, объединенных идей служения Родине. Без этого ничего не получится.

Противостояние с Западом естественным образом обнажило все тонкие места не только экономической модели, но и существующей в стране системы власти. Неповоротливость и медлительность в исполнении даже принятых решений, коррумпированность, взаимная подозрительность и недоверие между центром и регионами – все эти проблемы были ясны и раньше. Но в острый момент геополитического конфликта и экономического кризиса, когда необходимо быстро реагировать на изменяющиеся обстоятельства, искать новые методы и точки роста, такая ситуация становится просто неприемлемой.

Что такое нынешняя вертикаль власти? Это, конечно, уже не случайный набор людей во власти, занимавших кабинеты от муниципальных до кремлевских, как это сложилось к концу 90-х. Работа по обновлению кадров велась все пятнадцать путинских лет, власть возвращала себе те государственные функции, которые были фактически приватизированы олигархатом и коррупционерами. Вычищались купленные олигархами чиновники, региональные бароны, подмявшие под себя все и вся, бессовестные казнокрады и ловкие проходимцы. В регионах, как и в центре, пытались расставить если не самых способных, то хотя бы ответственных и не вороватых. Но вертикаль власти не только была разорвана после краха СССР (раньше через советы и партию она проходила снизу доверху, по всем этажам власти, от деревни до руководства страной, а теперь президенту подчиняются лишь федеральные чиновники и губернская власть, муниципальная же, по сути, выведена из вертикали). Гораздо хуже, что сами принципы кадровой работы были отброшены и забыты.

Только в последние пару лет в Кремле стали вслух говорить о необходимости восстановления кадровой работы советского образца – с постепенным выращиванием и продвижением кадров из провинции в центр, с последовательным прохождением всех карьерных ступеней, с ответственностью тех, кто рекомендует чиновника к дальнейшему продвижению. Выстраивание новой управленческой элиты – долгая и сложная работа, тем более в условиях до сих пор не укрощенной коррупции и по-прежнему сильных властно-олигархических кланов, давящих как на местную, так и на федеральную власти. Пока что подбор кадров осуществляется в штучном режиме, и тут очень многое зависит от главы региона: восемью с половиной десятками субъектов невозможно управлять из столицы, и даже наличие девяти федеральных округов во главе с полпредами-наблюдателями ненамного облегчает задачу.

Губернатор в этих условиях становится ключевой фигурой. Именно от его личных качеств во многом зависит то, как будет работать власть на его территории. Какими бы сильными ни были всевозможные столичные или региональные крупные финансово-промышленные группы, как бы ни было слабо (или, напротив, сильно) местное самоуправление в регионе, каков бы ни был уровень экономического развития субъекта Федерации, от компетентности и управленческого опыта губернатора все равно зависит очень многое. В последние пять лет были заменены едва ли не большинство губернаторов – как долгожителей, управлявших регионами с момента распада Союза, так и назначенцев начала путинского правления. Из ветеранов сейчас остались всего двое, причем совершенно заслуженно: белгородский губернатор Евгений Савченко, создавший практически собственную экономическую модель, и кузбасский руководитель Аман Тулеев. Из числа назначенцев начала нулевых с постов сместили немало фигур: ктото не справился, кого-то, наоборот, выдвинули на федеральный уровень, в министры или полпреды.

КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ

В последние годы Кремль пробует иногда и такой важный элемент советской работы с кадрами, как перемещение по горизонтали: успешного губернатора перебрасывают на другой регион, как правило, более крупный или сложный. Так, Олег Кожемяко руководит уже третьим дальневосточным регионом, а неплохо себя проявивший в Мордовии Николай Меркушкин переехал работать в Самару. Принцип горизонтального перемещения все постсоветские годы сохранялся только в региональных отделениях федеральных ведомств, в первую очередь в силовых структурах, но его применение к губернскому уровню власти может помочь в борьбе с региональными кланами, воспроизводящими коррупцию и кумовство.

Кроме того, в последние три-четыре года центр ужесточил правила поведения для чиновников, включая региональных, и начал полноценную системную борьбу с коррупцией. Количество уголовных дел против работников как регионального, так и муниципального уровня власти серьезно увеличилось. Идут уже не просто посадки отдельных участников коррупционных схем – пытаются выкорчевывать всю коррупционную цепочку. Аресты вице-губернаторов, мэров, бывших губернаторов становятся массовым явлением, а после показательного ареста действовавшего сахалинского губернатора Александра Хорошавина региональные элиты получили сигнал о пере ходе антикоррупционной кампании на новый уровень.

Москва смогла взяться даже за Дагестан – регион, пожалуй, с самой запущенной внутриэлитной ситуацией. Тотальная клановость, помноженная на безудержную коррупцию, долгое время были защищены опасениями центра нарушить межнациональный баланс в этой сложнейшей республике. Но в последнее время там прилагаются колоссальные усилия по выдавливанию кланов с командных высот, что вылилось в несколько очень громких арестов.

Не ограничиваясь давлением сверху, Кремль наращивает и контроль снизу – через поддержку региональных активистов и общественников, следящих за деятельностью губернской и муниципальной властей. Для этого используются структуры и возможности Общероссийского народного фронта – организации, созданной лично президентом и пока не засоренной снизу доверху неэффективными бюрократами и карьеристами, ставленниками различных групп влияния и дельцами (как та же «Единая Россия», так и не сумевшая стать инструментом контроля и подготовки новой элиты).

Народный фронт все жестче давит на региональные власти по двум направлениям – неэффективные расходы и коррупционные схемы, отказ от диалога и работы с обществом. Выявление того и другого очень нервирует региональные власти, которые одновременно и опасаются выступать против путинского Фронта, и пытаются всячески препятствовать его деятельности (равно как и работе все больше координирующейся с ОНФ региональной сети общественных палат). Сочетание давления сверху (по вертикали власти) с давлением снизу (через силовые и общественные структуры), несомненно, будет и дальше использоваться Кремлем для обновления региональных элит и, что гораздо важнее, изменения принципов их работы. И тот же ОНФ уже становится площадкой для подготовки губернаторов. Так, бывший глава исполкома фронта Андрей Бочаров стал губернатором Волгоградской области.

Сейчас уже можно говорить о том, что в стране есть два-три десятка сильных и эффективных губернаторов – людей, не связанных ни с коррупционными схемами, ни с клановыми сетями. Среди остальных глав регионов кто-то недотягивает по своим управленческим данным, кто-то не пользуется авторитетом на доверенных ему землях (а значит, не может организовать работу всех уровней власти и выкорчевать казнокрадство), кто-то пытается сохранить откатно-коррупционные формы работы. Естественно, проблемы с региональными элитами напрямую связаны с федеральной элитой в целом, но курс на обновление и тех, и других все же имеет свою специфику.

БОЛЬШЕ СВОБОДЫ – БОЛЬШЕ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

По большому счету, новая федеральная элита в массе своей должна формироваться именно из регионов. За исключением части спецслужб и Министерства иностранных дел, для работы во всех остальных органах федеральной власти чиновнику крайне необходим опыт работы на региональном уровне. Причем, работы реальной – управленческой и организационной. То, что после краха 1990-х страну подхватила «чекистская корпорация» – выходцы из «органов», которых расставил на ключевых постах Путин (ему тогда просто не на кого было опереться, кроме проверенных товарищей – настолько гнилой была постсоветская «элита»), было оправдано необходимостью спасения государства. Но в дальнейшем стране необходим системный подход к формированию служилого сословия, причем советский опыт работы с кадрами должен был полноценно изучен, учтен и творчески развит. Подготовка и продвижение номенклатуры в советские годы были проработаны серьезнейшим образом. Теперь, понимая все достоинства и недостатки этой работы, проще будет приступить к созданию работающего кадрового механизма в Российской Федерации. Этот механизм не просто должен будет обеспечить приток новой крови и постепенную смену руководящего состава – он должен будет делать это, как автомат, как хорошо работающий вертикальный конвейер. Создание общей для всей страны управленческой и кадровой системы, которая бы позволила формировать федеральную команду, представляющую все многообразие страны, служило бы дополнительным фактором, скрепляющим Россию.

Кроме того, федеральные чиновники, прошедшие перед тем региональный (лучше – еще и муниципальный) уровень власти, лучше будут разбираться во взаимодействии с местными властями, проще отличать реальные достижения от выдуманных, понимать масштабы проблем и видеть попытки надувательства на местах. А при перемещении по горизонтали – из одного субъекта в другой, из Сибирского федерального округа в Южный – еще и воспринимать Россию как целый континент, а не как восемь десятков субъектов.

Понятно, что формирование новой управленческой команды – вопрос не одного и даже не пяти лет. Но необходимо начинать работу в этом направлении, понимая, что партийные механизмы не оправдали возлагавшихся на них в начале нулевых годов надежд, а социальные лифты работают плохо, и недостаточно полагаться на случай (например, что толкового чиновника удастся заметить во время поездок федерального начальства по регионам).

Выстраивать кадровую вертикаль теперь будет проще ввиду того, что после недавней муниципальной реформы местное самоуправление приблизилось к уровню государственной власти, хотя еще и не став его неотъемлемой частью. В любом случае, новая кадровая политика и необходимые для нее институты могут выстраиваться только президентскими структурами. Возможно, это может стать новой задачей для полпредов.

Но для того, чтобы успешные и честные региональные чиновники формировали новую управленческую элиту, им необходимо дать возможность раскрыться, проявить себя. Поэтому так важна фигура первого лица в регионе – слабый или своевольный губернатор либо не станет заниматься селекцией сильных кадров, либо будет душить всех излишне самостоятельных. Передача полномочий от центра регионам (на которую, в принципе, готова Москва) вкупе с повышением ответственности губернаторов означает и огромную ставку на первых лиц губерний. Недавнее ограничение времени пребывания губернатора в должности двумя сроками должно жестко соблюдаться для новой генерации руководителей (наряду с распространением практики горизонтального перемещения как глав регионов, так и вице-губернаторов и других руководящих сотрудников). Это актуально еще и для оздоровления региональной власти в республиках Северного Кавказа, где отток русского населения, а значит и русских руководящих кадров, стал дополнительным поводом для расцвета коррумпированных семейных кланов.

Другой важной задачей региональных кадров должно стать выравнивание уровня развития регионов. Понятно, что Ингушетия не догонит Ямал, но уровень компетентности региональных чиновников должен быть сопоставим.

ПОБЛАЖЕК НЕ БУДЕТ

Но что делать нынешней номенклатуре, пока для нее не выросла смена, а также в том случае, если она хочет вписаться в новые правила работы государственной машины?
Во-первых, понять, что времена совмещения бизнеса и власти заканчиваются. Причем заканчиваются по-настоящему, не на какое-то время, а навсегда. Пока еще среди губернаторов, да и просто крупных региональных чиновников немало людей, совмещающих одно с другим. Они, конечно, стали гораздо осторожнее и стараются не подставляться, но сложно представить себе, что многие из них устояли перед искушением и избежали конфликта интересов. Пока на это частично закрывали глаза в том случае, если губернатор был эффективен и не воровал. Но постепенно, причем, за достаточно короткий срок, все лазейки семейного бизнеса для регионалов и муниципалов будут перекрываться, потому что не может быть нормальной ситуация, когда городское ЖКХ обслуживают принадлежащие родне мэра структуры.

Во-вторых, необходима перестройка экономики в сторону импортозамещения и крупных инфраструктурных проектов. Это долгосрочный курс, а не реакция на конфликт с Западом. Поэтому максимальная поддержка любого продуманного и просчитанного отечественного производства становится приоритетом для регионов, тем более что без наполнения собственными доходами бюджетов им не удастся полноценно развиваться, а помощь центра будет сокращаться в любом случае, вне зависимости от цен на нефть. Центр с удовольствием отдаст в регионы некоторые налоги, если там помогут стать на ноги производителям-налогоплательщикам. При этом региональным чиновникам придется отказаться от откатов с бизнеса (если не под страхом наказания, то как минимум под угрозой потери должности и запрета на работу во власти), как и самому бизнесу придется перестать подкупать чиновников и переориентироваться исключительно на законы.

В-третьих, необходимо прекращать барский образ жизни – с огромными расходами на «жизнеобеспечение », на пиар своих «достижений » (неважно, выдуманных или реальных). Пока лишь некоторые из губернаторов решаются отказаться от роскоши, как, например, это сделал при назначении в Волгоград Андрей Бочаров из Народного фронта. Контроль за расточительством местных властей усиливает тот же ОНФ, но те, кто хочет остаться в обойме, должны осознать необходимость самоограничения, которое вызвано даже не сложной экономической ситуацией, а постоянно растущим возмущением общества в адрес отгородившейся от него заборами «элиты», то есть банальным чувством самосохранения.

В-четвертых, им придется привыкать к открытости власти, не к декларативной и показной, а к реальной работе с обществом, со всеми его ключевыми стратами и группами. Это то, что уже прямым текстом требует от местных властей Кремль, но пока что многие делают вид, будто не понимают серьезности этого курса. От них требуется не демонстрация лояльности главе государства (как внушают либеральные «политологи», уже полтора десятилетия пытающиеся изобразить вертикаль власти как путинскую, а не как государственную), а честное служение Родине и народу, сочетаемое с профессионализмом управленца и представителя всей власти, а значит, и государства на вверенной территории.

Это более чем ответственная и важная деятельность, осуществлять которую по-настоящему можно, только пользуясь авторитетом у избирателей, у местного населения. А чтобы заслужить его, нужно работать – с кадрами, с простыми людьми, с активистами. Не балансировать между группами влияния, не выстраивать свои кланы и мафии, а честно трудиться в интересах региона и России в целом. Высшая власть будет оценивать именно это, а не нарисованные результаты выборов и мнимое общественное спокойствие.

Кремлю ведь нужно реальное, а не выдуманное развитие регионов, настоящее, а не поддельное доверие людей к региональным начальникам и чиновничеству в целом. Потому что только так можно укрепить страну, выведя ее на дорогу устойчивого развития, при котором президенту в ходе «прямой линии» уже не нужно будет выслушивать жалобы на бездействие местных князьков.

Сложность нынешней ситуации в том, что России необходимо проводить национализацию и очищение элиты не просто в условиях внешнего давления, когда консолидация власти требуется по определению, и несомненного желания геополитического противника попытаться раздуть существующие в российском обществе социальные и национальные противоречия, но и в условиях, когда запрос на очищение власти в обществе становится все более ощутимым. Это не претензия к Владимиру Путину и даже не претензия к высшей номенклатуре федерального уровня (к ее представителям выдвигаются, скорее, идеологические требования – например, со стороны тех, кто не согласен с реформой Академии наук или политикой Центрального банка). Это претензия к общей эффективности управленческой вертикали как таковой, к власти вообще. И к главной ее составляющей, самой близкой к людям – от муниципалитета до губернского уровня. Ее качественное и кадровое обновление, изменение самой атмосферы в ее коридорах – вот чего хотят и народ, и Путин. Президент лучше всех знает все слабые стороны нынешней номенклатуры, но помнит и то, в каком полуколониальном и полукриминальном состоянии она находилась в те времена, когда он только начал ее менять.
 
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /