Население не сразу осознало, что экономика в кризисе. После паники конца 2014 г. люди решили, что худшее позади: отмечая ухудшение собственного материального положения, они считали, что ситуация в экономике все лучше и лучше – подобный разрыв восприятия сохранялся до середины 2015 г. Доля материально неблагополучных домохозяйств возросла с 16% в конце 2014 г. до 55% в феврале 2016 г. (см. график).

С января 2016 г., напротив, ситуация представляется россиянам хуже, чем она есть. В целом общество весьма точно оценивает происходящее, но с запозданием, заключает Чернозуб. Формирование продефляционных настроений происходит на крайне неблагоприятном эмоциональном фоне: с весны 2015 г. доля людей, испытывающих негативные эмоции, превышает долю оптимистов. Долгосрочная депрессия чревата снижением поведенческой активности: люди стараются не заработать побольше, а побольше сэкономить, говорит Чернозуб.

Такие настроения существуют, признает председатель ЦБ Эльвира Набиуллина, но ЦБ не видит сложившейся дефляционной тенденции: «Наш анализ показывает, что на трехлетнюю перспективу нет рисков дефляции».

Усиление дефляционного давления хорошо заметно по поведению компаний: рост отпускных цен намного ниже инфляции и ослабления рубля, отмечает Владимир Тихомиров из БКС. При сочетании ряда факторов – роста цен на нефть вкупе с сохранением неопределенности с внешним спросом, отсутствии индексации тарифов, хорошем урожае – инфляция может уйти «в минус» на краткий период, считает он. По данным Росстата, стоимость почти пятой части потребительской корзины регулируется государством (тарифы ЖКХ, бензин, транспорт занимают в ней 17%). Но в силу большой зависимости от внешнего мира войти в продолжительную дефляцию Россия может только при усилении аналогичных процессов в глобальной экономике, считает Тихомиров, а они там есть.