Первая панельная сессия ПМЭФ-2019 «Российская экономика в поисках стимулов роста» состоялась всего через несколько часов после того, как Всемирный банк представил крайне тревожный прогноз перспектив глобальной экономики на текущий год, снизив ожидаемые темпы ее роста с 2,9% до 2,6%. Прогноз по росту ВВП России в 2019 году был, соответственно, понижен с 1,5% до 1,2%, и хотя Максим Орешкин накануне открытия ПМЭФ заявил, что это решение «носит технический характер», дискуссия на форуме началась именно с малоприятных ожиданий.

«Мировая экономика постепенно снижается, сокращаются перспективы и возможности мировой торговли. Наступает все больше неопределенности, и мы ожидаем, что это поступательное снижение сменится более острым падением, в частности американской экономики. Также на общее замедление может повлиять замедление китайской экономики. Мир находится в сложном положении», — констатировал в своем выступлении главный исполнительный директор французского банка Societe Generale Фредерик Удеа. Российская экономика, по его мнению, сейчас чувствует себя неплохо — ей удалось создать образ здорового организма, в том числе благодаря дисциплинированной политике финансовых властей. Но, уточнил представитель европейского бизнеса, «мы не ожидаем, что Россия будет расти слишком быстро».

Надо подстегнуть структурные изменения, сообщил в ответ на это выступление Антон Силуанов. «Мы сейчас только раскручиваем национальные проекты — они точечно бьют по тем проблемам, которые раньше не решались. Производительность труда, стимулирование экспорта, инфраструктура, малый и средний бизнес. Но этот механизм еще надо запустить», — отметил российский министр финансов, добавив, что созданные правительством преференции уже создают условия для роста экономики и теперь надо работать над защитой собственности и прав предпринимателей.

«Почему нет инвестиций? Когда беседуешь с предпринимателями, они говорят: дайте нам стабильные условия», — продолжил Силуанов. По его словам, в этом направлении и так уже немало сделано — «посмотрите, как за прошлые годы изменилась работа налоговой и таможенной службы». Эта работа и в самом деле изменилась, только в несколько ином направлении. Можно, например, процитировать такой фрагмент из недавнего доклада уполномоченного по правам предпринимателей при президенте России Бориса Титова: «Число проверок снизилось, причём значительно снизилось, на 41 процент. Но есть и другая сторона медали. К сожалению, при том, что число проверок снизилось, растут штрафы, то есть их количество. Сегодня такая финансовая нагрузка на бизнес возрастает. В общем, пока такое отношение: большинство предпринимателей в целом заявило — они считают, что административная нагрузка на них возросла, даже не снизилась, а возросла».

Об этом Антон Силуанов в своем выступлении на ПМЭФ предпочел не говорить, однако о результатах недавнего опроса ФСО, проведенного по заказу президентского бизнес-омбудсмена, напомнил Алексей Кудрин. То, что больше половины опрошенных бизнесменов не доверяют судебной системе, а две трети не считают ее независимой и объективной, Кудрин привычно назвал свидетельством слабости российских институтов — еще одна сквозная тема всех без исключения крупных экономических форумов с участием «сислибов». «У нас нет стабильных правил, нет справедливости в контроле за этими правилами», — посетовал Кудрин, сделав предсказуемый вывод, что из-за этих нерешенных проблем потенциал роста экономики остается нереализованным. По его прогнозу, рост российского ВВП в этом году окажется ниже 1%, а в ближайшие годы этот показатель не превысит 2%, то есть задача показывать рост выше мировой экономики выполнена не будет.

«Нам нужно проводить целый ряд мер, но не знаю, сколько их должно быть в окончательном виде. Наращивать доверие со стороны бизнеса, пока не произойдет этот перелом в отношении инвестиционного климата. Пока его не будет, инвестиции не пойдут», — резюмировал глава Счетной палаты.

Пожалуй, самым ценным фрагментом выступления Кудрина в дискуссии на ПМЭФ было то, что он зафиксировал ключевые структурные ограничения для роста российской экономики, которые имеют долгосрочный характер.

Прежде всего это демография — в ближайшие несколько лет, по большинству прогнозов, население России будет сокращаться (в 2018 году, по официальным данным, оно снизилось на 87 тысяч человек — впервые с 2009 года), а это значит, что будет снижаться и потребительский и трудовой потенциал страны. Поэтому ответственные за экономическую политику не скрывают, что не делают особых расчетов на внутренний рынок. «Надо развивать внешний спрос», — заявил по этому поводу Антон Силуанов. Движению в данном направлении должен способствовать национальный проект по экспорту, однако его еще надо запустить. Как показал отчет Cчетной палаты об исполнении нацпроектов за первый квартал, по нацпроекту «Международная кооперация и экспорт» финансировался только один из пяти подпроектов — по экспорту сельскохозяйственной продукции, который и так находится на довольно высоком уровне.

Во-вторых, отметил Алексей Кудрин, стимулом для экономического роста не служат инвестиции — в прошлом году был наконец отмечен их незначительный рост после кризиса 2014−2015 годов, но в целом, констатировал Кудрин, их уровень застрял на показателе 20,5% ВВП при определенной президентом задаче в 25%. Остается третий фактор, который может ускорить экономический рост, — это производительность труда, развитие высоких технологий и т. д. Однако здесь, напомним, еще один вывод из отчетаСчетной палаты, финансирование по соответствующему проекту в первом квартале даже не начиналось. К тому же стоит учитывать, что рост производительности труда неизбежно создаст дополнительное давление на рынок труда, который сейчас и так поставлен в очень жесткие условия из-за повышения пенсионного возраста.

Таким же замкнутым кругом выглядят и другие принципиальные вопросы, поднятые в ходе дискуссии на ПМЭФ. В частности, Максим Орешкин предупредил, что при существующем сейчас темпе роста потребительского кредитования (30% за последний год плюс 1,8 трлн рублей, или 2% ВВП, создано необеспеченными потребительскими кредитами) российская экономика уже в 2021 году может угодить в очередную рецессию. Эльвира Набиуллина, выслушав главу Минэкономразвития, признала, что потребкредитование растет не от хорошей жизни — люди просто компенсируют заемными средствами нехватку доходов. Однако, по мнению главы ЦБ, в этом росте еще нет никаких рисков «пузыря». Домыслить этот спор легко: при дальнейшем падении доходов населения потребкредитование будет расти и дальше и массовый кризис плохих долгов населения окажется лишь вопросом времени. Однако, чтобы доходы населения начали расти, необходимо обеспечить экономический рост хотя бы на уровне 3% в год, который по-прежнему остается вопросом неопределенного будущего, — в общем, если возникли вопросы по пункту Б, смотри пункт А.

Неприемлемым, с точки зрения Эльвиры Набиуллиной, является и предлагаемая Максимом Орешкиным идея «прикрутить» потребительское кредитование, чтобы направить освободившиеся средства банков (главным образом, разумеется, государственных) в корпоративный сегмент кредитования. «У нас есть одна проблема. Когда мы ставим диагноз, мы все согласны, что проблемы в низкой производительности, недостаточно хорошем инвестиционном климате, в низком уровне доверия, а не в недостатке денег. Но когда мы серьезно обсуждаем предложения, то фокус быстро и часто смещается к тому, чтобы выделить дополнительные государственные средства и ослабить денежно-кредитную политику, пусть будет чуть-чуть больше инфляции», — заявила глава ЦБ, в бесчисленный раз напомнив о том, что прежде всего надо заниматься структурными реформами, без которых смягчение денежно-кредитной политики создаст риски инфляции и стабильности.

Но и сам Максим Орешкин в своем выступлении привел факты, которые ставят его идею о смене приоритетов в кредитовании под большое сомнение. Как сообщил глава Минэкономразвития, в 2015—2016 годах основное кредитное предложение в российской экономике было создано в таких организациях, как банк «Открытие» или Бинбанк, которые в итоге сами оказались под санацией государства, которая потребовала сотни миллиардов рублей. При этом стоит вспомнить, что ключевая ставка ЦБ в этот период была существенно выше нынешнего уровня.

Со своей стороны Эльвира Набиуллина поставила под вопрос перспективы реализуемых правительством нацпроектов, фактически солидаризировавшись с теми экономистами, которые полагают, что эффект от них для роста экономики будет небольшим — в лучшем случае в пределах 1% прироста ВВП. «Я опасаюсь, что эти нацпроекты, структурные изменения даже при выстраивании эффективного менеджмента со стороны государства — это еще и большой вызов для государства. Привлечение частных инвестиций потребует очень большого времени, при этом есть желание получить мгновенные результаты здесь и сейчас. И сразу возникают вопросы госинвестиций, дополнительных трат из Фонда национального благосостояния и смягчения денежно-кредитной политики», — заявила глава ЦБ, напомнив, что в других странах последняя мера отнюдь не привела к устойчивому экономическому росту. Мягкая денежно-кредитная политика, добавила Набиуллина, рассматривалась как одно из условий пресловутых структурных реформ, которые в полной мере так и не были реализованы, — еще один замкнутый круг.

Аргументация Набиуллиной заслуживает внимания прежде всего потому, что она напомнила об излюбленном подходе чиновников к формированию различных стратегических документов: в них закладываются некие гипотетические суммы частных инвестиций, которые должны прийти вслед за государственными, после чего начинается лоббистская битва за освоение бюджетных средств. Примерно это мы и наблюдали в течение последнего года в связи с нацпроектами, за которые схлестнулись компании-монополисты и бизнес, близкий к властям. Между тем их наполнение частным капиталом «с улицы» по-прежнему остается проблематичным.

Итог этой чрезвычайно содержательной дискуссии подвел Антон Силуанов, из чьего заключительного выступления можно было сделать вывод, что правительство вполне всерьез рассматривает возможность скорого наступления нового кризиса. Резервы, напомнил глава Минфина, спасли российскую экономику во время прошлого кризиса — спасут и снова. Отвечая же на давнее предложение Алексея Кудрина повысить прогнозную стоимость нефти для изъятия поступлений от нее в рамках бюджетного правила с $ 40 до $ 45 и не повышать НДС, Силуанов дал понять, что для него эти решения категорически неприемлемы: «Трата резервов — это, по сути, ослабление бюджетного правила. Давайте не будем повышать НДС, поднимем цену отсечения для нефти. Цены на нефть упадут ниже 40 долларов. Чем будем финансировать нацпроекты? Источника нет».

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /