К моменту заключения Сан-Стефанского мирного договора Россия уже почти два века боролась за освобождение южных славян. В результате русско-турецких войн 1768-1774, 1787-1791, 1806-1812 гг. получили широкую автономию, а затем и фактическую независимость в составе Турции как славянские (Сербия и Черногория), так и православные неславянские страны (Молдавия и Валахия – современная Румыния). В результате победы России в русско-турецкой войне 1828-1829 гг. независимым государством стала Греция.

В деле освобождения православных народов Балканского полуострова России активно противодействовали Великобритания и Австрия (с 1867 г. – Австро-Венгрия). Их опасения не были напрасны. Именно в России православное население Балкан, прежде всего славяне (болгары, сербы, черногорцы, македонцы), видели своего искреннего друга и защитника. Войны с Турцией за освобождение южных славян и православных балканских народов всегда были популярны в русском народе, воспринимались как праведные, справедливые. Томившиеся под турецким игом славяне возлагали надежду на освобождение на Россию.

К середине 70-х гг. XIX в. на Балканах только Греция официально считалась независимым государством. Черногория, хотя формально и завоевавшая в упорной борьбе независимость, фактически не имела статуса суверенного государства. Сербия и Румыния оставались вассальными княжествами[1]и платили Османской империи (Турции) дань. Абсолютно бесправными оставались славянские провинции Турции: Болгария, Босния, Герцеговина. Мусульманская элита Турции, представлявшая собой тип средневековой военно-феодальной деспотии, подвергала славян не только феодально-крепостническому, но и культурно-национальному, религиозному гнету.

В 1875 г. в Боснии и Герцеговине началось антитурецкое восстание. Восставшие (большинство из которых составляли сербы) требовали широкой автономии в составе Турции, национального и религиозного равноправия, проведения ряда реформ в интересах славянского населения провинции (которое составляло более 90% всего населения). Турки ответили на восстание ожесточенной резней. Фактически их действия приняли характер этнических чисток. В апреле 1876 г. восстала Болгария. Восставшие сражались героически, но им недоставало оружия и боевого опыта. Турки утопили восстание в крови (было казнено более 30 тыс. человек)[2].

В июне 1876 г. Сербия и Черногория объявили войну Турции. На Балканы отправились воевать свыше 5 тыс. русских добровольцев[3]. Среди них были известные художники В.Д. Поляков, К.Е. Маковский, писатель Г.И. Успенский. Сербскую армию возглавил русский генерал М.Г. Черняев. В Черногории был развернут санитарный отряд Российского общества Красного Креста под руководством выдающегося русского хирурга Н.В. Склифософского. Более масштабная помощь была оказана сербам. В Сербии работал санитарный отряд (471 человек)[4] под руководством известного русского врача С.П. Боткина. Затраты общества Красного Креста на помощь славянским патриотам составили свыше 700 тыс. рублей[5].

Политическая элита и аристократия С.-Петербурга в целом значительно инертно отреагировала на события на Балканах. Европеизированная российская элита видела в восставших славянах такое же грязное быдло, что и в русских крестьянах. Совсем по-другому отнеслась к этим событиям русская провинция. Лидером оказания конкретной помощи славянам стала Москва.

Именно здесь был центр славянофильского движения. Его лидеры К.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин, М.Н. Катков, Ф.И. Тютчев горячо выступали за оказание немедленной помощи славянам. Необходимость и немедленного вмешательства России с точки зрения ее геополитических интересов доказывал выдающийся отечественный мыслитель, «отец» русской геополитики Н.Я. Данилевский.

Был организован сбор средств для помощи братьям-славянам. Тысячи рублей жертвовались духовенством, купечеством, патриотически настроенной частью дворянства. Но основную помощь оказало русское крестьянство, которое подчас отдавало последнее, чтобы помочь своим братьям. Общественность от славянофилов до патриотически настроенных либералов, печать требовали от правительства немедленно начать войну с Турцией. Патриотический подъем в те годы можно сравнить с аналогичным всплеском патриотизма после присоединения в наше время Крыма и отделения от Украины Новороссии.

Однако правительство Александра II не спешило предпринимать конкретные шаги. Царь всячески демонстрировал свою приверженность «делу славянства», пожертвовав на помощь болгарам 10 тыс. руб.[6] (впрочем, сумма не ахти какая большая для династии Романовых, иные купцы жертвовали больше). Но вот начинать хотя бы активное дипломатическое давление на Турцию он не решался. Прежде всего, Александр II и его канцлер министр иностранных дел А.М. Горчаков боялись поссориться с Англией и Австро-Венгрией – двумя наиболее яростными противниками России на Балканах. Несмотря на то, что русский посол в Константинополе Н.П. Игнатьев предлагал усилить нажим на Турцию[7], но император и министр иностранных дел предпочли договориться с «западными партнерами». Не так ли сегодня действует наше правительство, которое фактически предает ДНР и ЛНР, требуя соблюдения минских соглашения, вместо признания их независимости от Украины?

Однако договориться с «партнерами» было невозможно в принципе. Англия стремилась не допустить господства русских на Балканах и в Малой Азии, видя в них своих главных конкурентов на Ближнем Востоке. Особенно беспокоила Лондон возможность установления российского контроля над проливами Босфор и Дарданеллы. В этом случае была бы обеспечена не только свобода торговли Юга России (которая была заперта этими проливами в бассейне Черного моря), но и гарантия безопасности Крыму, Кавказу и Югу России от нападения английского флота. Контроль над проливами сделал бы Россию хозяйкой Южной Европы и Малой Азии. Поэтому Британия предпочитала сохранить целостность Турции. Англия оказывала Турции большую материальную помощь в рамках программы модернизации турецкой армии: доставляла новейшее вооружение, направляла своих инструкторов в армию и на флот[8]. Англичане настойчиво убеждали турок, что единственным фактором, который сдерживает возрождение былого величия Османской империи, является Россия. Открыто декларируя принципы гуманизма и демократии, Лондон тайно готов был поддерживать феодально-средневековый, откровенно садистский режим турецкого султана, готовясь пожертвовать десятками тысяч славянских жизней во имя достижения своих геополитических целей (не так ли сегодня поступает Запад, активно поддерживая полуфашистский режим Петра Порошенко?). В случае если сохранить контроль Турции над этими территориями не получится, Великобритания предпочитала бы их увидеть под властью Австро-Венгрии, довольно слабой в военном отношении державы.

Со своей стороны Австро-Венгрия стремилась распространить свое влияние на эти земли. Во-первых, чтобы убрать Россию с Балкан, прекратив таким образом ее вековое влияние на балканские народы. В Вене прекрасно понимали, что в отличие от немцев и венгров, русские в этническом, религиозном, культурном плане родственны южным славянам, и, если русские придут на Балканы – то утвердятся навсегда. А этого допустить нельзя. Во-вторых, Балканы рассматривались, как рынок сбыта для австрийской промышленности, и немецкая буржуазия требовала от императора Франца-Иосифа не просто активного вмешательства, а присоединения этих земель. Император и сам желал этого – он хотел компенсировать потери, которые понесла империя после объединения Италии. Однако против присоединения выступали венгры. В Будапеште считали, что присоединение новых славянских земель значительно усилит ненавистный для них славянский элемент внутри империи. А это может значительно ослабить влияние венгров. Впрочем, и немцы, и венгры сходились в главном: не дать возникнуть независимым славянским государствам на Балканах – это может стимулировать освободительную борьбу славян внутри империи. В-третьих, австрийцы в силу слабости своей армии и немецко-венгерских противоречий не в состоянии были самостоятельно объявить войну Турции и аннексировать эти территории. Поэтому важно было просто не допустить их перехода под контроль России. Не в состоянии силой отстоять свои притязания, в Вене решили действовать традиционным для себя способом: вероломным обманом.

Однако, несмотря на слабость Австро-Венгрии Александр II стремился прийти с ней к соглашению. Игнорируя тот факт, что интересы австрийцев объективно противоречат интересам России, русский император возлагал надежды на «монархическую солидарность» и родство Романовых с австрийским и германским императорами. Канцлер Германии О. фон Бисмарк разыгрывал роль искреннего друга России, с одной стороны, подталкивал ее к решительным шагам, обещая поддержку, с другой – активно «советовал» Австро-Венгрии не уступать русским притязаниям. Впрочем, Германия, стремившаяся окончательно разделаться с Францией, была заинтересована в отвлечении внимания России на Балканы. Петербург дважды (1875, 1877 гг.) срывал планы разгрома Франции (что на самом деле соответствовало геополитическим интересам России: не имея противоречия Берлину в лице Парижа, Россия рисковала превратиться в младшего партнера Германии, как экономически более слабая держава).

Странно, что при подобном раскладе русский император искренне надеялся на «дружбу» германского императора.
Не желая раздражать ни Лондон, ни Вену излишней смелостью, в августе 1875 г. Горчаков поставил вопрос о желательности совместного выступления России и Австро-Венгрии в защиту балканских славян. После некоторого колебания Вена согласилась. С одной стороны, можно было контролировать деятельность русских, направлять ее в нужное русло, с другой – в случае нежелательного оборота дел свести усилия Горчакова на нет.

При дворе против подобной политики выступила небольшая группировка патриотов во главе с наследником престола Великим князем Александром Николаевым (будущим царем Александром III). Она выступала против соглашения с Европой, за самостоятельные и активные действия России на Балканах. Однако большинство придворных, как и крупный купеческий капитал Петербурга, поддерживали либеральный курс Горчакова. Связанное с железнодорожным строительством и крупными иностранными банками питерское купечество требовало действовать на Балканах только «в согласии с Европой», принуждая правительство занимать крайне умеренную позицию в Балканском вопросе. При каждом активном шаге русского правительства на Балканах курс российских бумаг на иностранных биржах стремительно падал[9]. Как же российский купец должен был делать свой «гешефт»? Кроме того, в качестве доводов «разумности» подобной политики приводился следующий аргумент: в случае конфликта с Европой мы утратим иностранные инвестиции. Не эти ли самые аргументы приводит сегодня наш олигархический капитал, ратуя за «поиск диалога с Западом»? Не в этом ли секрет умеренности нашего правительства в отношении Донбасса, в желании «послать Западу ясный сигнал о готовности к сотрудничеству?

Среди русских дипломатов сторонником либерально-умеренного курса был посол в Лондоне граф П. Шувалов. Он всячески запугивал русское правительство, сгущая краски и стращая угрозой войны с Британией. Полностью противоположную точку зрения занимал близкий панславизму посол в Константинополе Н.П. Игнатьев, реалистично оценивавший обстановку и настаивавший на энергичном и постоянном давлении на Стамбул: турки должны понимать, что в случае отказа удовлетворить требования славян их ждет немедленная и неизбежная война с Россией. Царь и Горчаков лавировали между двумя группировками. Слабохарактерный от природы Александр II не мог пойти на решительные действия без одобрения европейских родственников и боялся еще более раскачать и без того напряженную внутриполитическую обстановку. Тщеславный и самолюбивый Горчаков не мог допустить, что кто-то другой получит лавры спасителя славянства и защитника интересов России (а может быть и человека, принесшего ей Константинополь и проливы!) и уже в силу этого не давал ход инициативам Игнатьева.

В результате инициативу перехватила Австро-Венгрия, предложившая всем ключевым европейским державам предъявить султану общие требования. Основу для этих требований разработали в Вене. В итоге европейские страны создали в Вене «центр по выработке соглашения». Были выработаны требования, которые не содержали необходимость проведения Турцией реформ. В итоге они могли удовлетворить кого угодно, только не балканских славян.

В июне 1876 г. русский и австрийский императоры встретились для обсуждения балканских дел. Были достигнуты устные договоренности по этому вопросу, но российская сторона допустила крупный просчет, не закрепив достигнутые договоренности в письменном виде. Это дало возможность Вене интерпретировать их в нужном для себя ключе. В общем, встретились, поговорили, отвели душу – и все на этом! Особенно странно, что сделано это было в отношении Австро-Венгрии, которая уже не раз вероломно обманывала Россию. Позднее, в январе 1877 г., наша дипломатия все же удосужилась заключить письменный договор (Будапештскую конвенцию) с Веной. В обмен на свой нейтралитет Австро-Венгрия получила согласие России на оккупацию Боснии и Герцеговины, а также отказ Петербурга от попытки создание большого славянского государства на Балканах[10].

Последнее обстоятельство позже было использовано австрийцами для протеста против создания единой Болгарии. По сути, еще до начала войны Россия дипломатически ее уже проиграла: с точки зрения обеспечения ее геополитических интересов воевать было уже не из-за чего. Да и собственно интересы южного славянства в подобной трактовке стояли под большим вопросом: сменить в качестве господина Турцию на Австрию – так ли уж это было важно для сербов и болгар? Тем не менее, подобную политику наши либеральные историки воспринимают как величайшую заслугу либерал-патриота Горчакова.

Тем не менее, «положительное» решение вопроса с Австро-Венгрией прибавило смелости царю. 31 октября 1876 г. Россия, по инициативе Игнатьева, предъявила Турции ультиматум: прекратить военные действия против славян и заключить с ними перемирие на два месяца. Султан сильно испугался войны с Россией и немедленно дал согласие на все ее требования. Но тут в дело вмешалась Англия. Лондон, угрожая Петербургу войной, потребовал немедленного созыва международной конференции.

Сторонники «славянофильской» партии при дворе настаивали на жестком отрицательном ответе и демонстративной мобилизации армии: обладая самым мощным военным флотом, Великобритания обладала «игрушечной» армией, способной только выполнять полицейские функции в колониях. По большому счету квази-полицейские войска не были страшны даже для такой армии как турецкая. Война России с Англией походила бы на войну кита с медведем. Да, английский флот мог почти беспрепятственно нанести удар по Черноморскому и Балтийскому побережью России и даже подвергнуть обстрелу Петербург. Но вот закрепить свои успехи, высадив армию, занять эти территории, Англия была не в состоянии – любой экспедиционный корпус был бы уничтожен русскими войсками. Слишком еще тяжела была память о Крымской войне, которую союзники выиграли только благодаря французской армии и неуверенной позиции императора Александра II. С другой стороны, русские не могли нанести серьезной угрозы Британским островам, в силу полного превосходства англичан на море, но зато вполне могли из Средней Азии атаковать Индию (чего, кстати, англичане панически боялись). Даже подобная угроза могла быстро отрезвить британцев. Напомним, что через несколько лет, в 1885 г. вспыхнул англо-русский конфликт в Средней Азии. Тогда Лондон также гневно слал ультиматумы, угрожал войной, посылал эскадры к берегам России. И что? Русский царь действовал по принципу: хотите войны – вы ее получите. Узнав о позиции России, англичане мгновенно успокоились – воевать с ней в одиночку британцам было не по силам.

Поэтому заняв более твердую позицию, осенью 1876 г. Россия могла бы только выиграть. Впрочем, была одна «маленькая» разница: в 1885 г. на престоле стоял Александр III… А тогда, в 1876 г., Александр II внял сначала разумным доводам и дал согласие на частичную мобилизацию, но потом верх взяли либералы. Царь дал согласие на проведение конференции.
23 декабря 1876 г. в Константинополе открылась международная конференция по Балканскому вопросу. По сути, она вылилась в дипломатическую «говорильню». Австрийская делегация тайно противодействовала России, Англия явно защищала турок, Франция, видя занятость России балканскими делами, боялась, поддержав Петербург, отпугнуть от себя Вену и Лондон и остаться один на один с Германией. Берлин явно толкал Россию к войне с турками, тайно заняв антирусскую позицию, чтобы затем спокойно разделаться с Францией. В итоге конференция выдвинула половинчатые и крайне умеренные требования к Турции. Явная слабая позиция России и поддержка Англии еще больше раззадорили турок. В итоге они отвергли все предложения конференции и отказались от любых уступок славянам. Не то же ли самое делает «нормандская четверка» по Украине? Не такую же роль играют Минские соглашения? Не так ли видя нерешительность РФ и чувствуя поддержку Запада, их отверг Порошенко?

Но вернемся в прошлое. В итоге Константинопольская конференция провалилась. России оставалось либо воевать, либо полностью признать свое поражение, предать южных славян, полностью потеряв свое лицо. Получилось следующее: два года русские дипломаты во главе с царем и Горчаковым пытались опереться на Европу и избежать войны с Турцией. И что в результате: войны не избежали, геополитически ее проиграли еще до первого выстрела, и при этом дали врагам время собраться с силами. Нечего сказать: блестящий пример для подражания нашим нынешним дипломатам и либерал-патриотам! Воистину более «гениальной» стратегии даже представить себе трудно.

24 апреля 1877 г. Россия объявила войну Османской империи. Союзником России (впрочем, далеко не бескорыстным) в этой войне выступила Румыния. Эта война представляла образец высочайшей храбрости и самоотверженности русских солдат и офицеров, и столь же яркий образец просчетов высшего командования во главе с царем и военным министром Д.Н. Милютиным. Стремительное форсирование Дуная и неудачная осада Плевны, беспримерная по своему героизму оборона Шипкинского перевала, переход в зимних условиях через непроходимый Балканский хребет и полный разгром турок в Южной Болгарии – все это этапы той трудной и славной войны.

Война явилась серьезным испытанием для нашей страны. Мобилизация в России началась в 1876 г. Уже в 1876 г. Количество браков понизилось, а в 1877 г. уменьшилось на 24% по сравнению с довоенными годами. Рождаемость в 1878 г. Снизилась на 8%, смертность повысилась на 10%, а естественный прирост населения понизился на 48%. Потери русских армий убитыми и умершими от ран и болезней составили более 202 тыс. человек; свыше 35 тыс. человек вернулись с фронта инвалидами[11].
Война легла тяжким финансовым бременем на плечи русского народа. Совокупные расходы на ведение войны составили 1 072 310 272 руб. При этом на содержание болгарского ополчения было потрачено 4 823 018 руб. Румынскому правительству было заплачено 1 984 047 руб. (да-да, наши румынские союзники не хотели бесплатно воевать даже во имя собственных интересов).

В феврале 1877 г. русская армия оказалась у самых ворот Константинополя (Стамбула) – столицы Турции. Один шаг и русская армия могла занять и Константинополь, и проливы. Но тут, напуганные успехом русских, стали угрожать войной наши «западные партнеры» – Австро-Венгрия и Великобритания. Царь приказал русским войскам остановиться. 19 февраля (3 марта) 1878 г. в городке Сан-Стефано в нескольких километрах от Стамбула был подписан русско-турецкий мирный договор, который вошел в историю как Сан-Стефанский. Он содержал условия, выработанные Н.П. Игнатьевым: полное признание независимости Румынии, Сербии и Черногории, широкая автономия (фактическая независимость) Болгарии, Боснии и Герцеговины. Турция передавала России ряд стратегически важных крепостей на Кавказе и возвратила территории, отошедшие от России к Турции после неудачной Крымской войны 1856 г. Это был, пусть и неполный, но явный успех славянского движения. Однако праздновать победу было рано: Австро-Венгрия протестовала против большой Болгарии и автономии Боснии и Герцеговины. Англия ввела свой флот в Босфор, угрожая войной. Обе державы потребовали созыва новой конференции для пересмотра условий договора. Испугавшись призрака «войны с Европой», Александр II и Горчаков дали согласие на созыв конференции.

О том, как России потеряла плоды своих побед, мы расскажем в следующей статье.

[1]Вассальное княжество – юридически не суверенная, зависимая от другого государства (сюзерена) страна, обязанная согласовывать свою внутреннюю и особенно внешнюю политику со своим сюзереном, который имеет право изменить любое решение или закон, принятый правительством вассального государства.
[2] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 10.
[3] Федоров В.А. История России 1861-1917. – М.: Высшая школа, 1998. – С. 149.
[4] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 11.
[5] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 12.
[6] Федоров В.А. История России 1861-1917. – М.: Высшая школа, 1998. – С. 149.
[7] Кузнецов А.И., Райков Ю.А., Самойленко В.В. История дипломатии России в двух томах. Т. I. – М.: Издательство «Аспект Пресс», 2018. – С. 282.
[8] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 13.
[9] История дипломатии в пяти томах. Т.II / под ред. В.Н. Хвотова. – М.: Госиздательство политической литературы, 1963. – С. 88.
[10] Кузнецов А.И., Райков Ю.А., Самойленко В.В. История дипломатии России в двух томах. Т. I. – М.: Издательство «Аспект Пресс», 2018. – С. 284.
[11] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 130.


[1]Вассальное княжество – юридически не суверенная, зависимая от другого государства (сюзерена) страна, обязанная согласовывать свою внутреннюю и особенно внешнюю политику со своим сюзереном, который имеет право изменить любое решение или закон, принятый правительством вассального государства.
[1] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 10.
[1] Федоров В.А. История России 1861-1917. – М.: Высшая школа, 1998. – С. 149.
[1] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 11.
[1] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 12.
[1] Федоров В.А. История России 1861-1917. – М.: Высшая школа, 1998. – С. 149.
[1] Кузнецов А.И., Райков Ю.А., Самойленко В.В. История дипломатии России в двух томах. Т. I. – М.: Издательство «Аспект Пресс», 2018. – С. 282.
[1] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 13.
[1] История дипломатии в пяти томах. Т.II / под ред. В.Н. Хвотова. – М.: Госиздательство политической литературы, 1963. – С. 88.
[1] Кузнецов А.И., Райков Ю.А., Самойленко В.В. История дипломатии России в двух томах. Т. I. – М.: Издательство «Аспект Пресс», 2018. – С. 284.
[1] Золотарев В.А. Противоборство империй. Война 1877-1878 – апофеоз восточного кризиса. – М.: AnimiFortudo, 2005. – С. 130.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /