Примерно треть от общего числа беженцев покинула арабскую республику, а вот остальные находятся в статусе внутренне перемещенных лиц. Всему виной боевые действия — люди покинули дома, но не могут в них вернуться, потому что этих домов больше нет. Впрочем, есть и другие причины, не позволяющие беженцам вернуться на малую родину. Так, например, известно много случаев, когда арабы из северных провинций, не желая признавать власть курдского правительства, уходили в другие районы.

Раньше выбор у таких людей был богаче — они могли податься к оппозиции или Асаду,или даже к Исламскому государству* (желающие находились, оттого-то, несмотря на поражения, в рядах ИГИЛ всегда хватало головорезов — авт.). Но теперь ни ИГИЛ, ни оппозиции в Сирии практически нет, так что если куда и бежать от курдов, так только в районы под контролем Дамаска.

Обычно так и происходит, но далеко не все считают переход под власть правительства приемлемым для себя решением. Сейчас особо активные боевые действия идут на юго-западе Сирии. Все началось в Даръа, теперь продолжается в Кунейтре. Разумеется, наступление одной армии на позиции другой так или иначе заденет мирных жителей. Не желая оказаться между молотом и наковальней, люди просто-напросто бегут из своих жилищ. И тут возникает вопрос — куда они бегут?

В первые дни правительственной кампании на юго-западе Сирии огромное количество беженцев столпилось у границы с Иорданией. Люди хотели проникнуть на территорию вполне себе гостеприимного соседа, ранее принимавшего всех без разбора — сотни тысяч палестинцев, иракцев и десятки тысяч сирийцев. Но на сей раз не вышло. Амман закрыл границу, стянул сюда большие силы и заявил, что в условиях приграничной нестабильности никого принимать не будет. Говорят, что от пятидесяти до ста тысяч человек собрались у границы и с надеждой на какие-то изменения пробыли здесь несколько дней. Но в Аммане так никто и не разжалобился.

Возможно, толпы и дальше бы осаждали иорданскую границу, если бы только за эти дни Сирийская арабская армия не приблизилась к месту стояния беженцев. Это вынудило их двинуться в сторону Израиля, где основные позиции по-прежнему удерживают антиправительственные боевики. Когда беженцы подошли к Голанам, их стало уже за двести тысяч. Еврейское государство никогда особо не жаловало сирийцев, а на фоне военных действий и вовсе отказалось принимать даже единицы.

В общем, никто никуда не уйдет. Значит, им придется остаться. Разумеется, никто не хочет оказаться под бомбами и шальными пулями, поэтому большая часть этих беженцев двинулась в сторону районов, находящихся под правительственным контролем. И вот вопрос — почему эти люди сначала сделали все для того, чтобы уйти из Сирии, из Сирии, которую контролирует Асад? Они остались здесь только после того, когда невозможность исхода стала очевидной. Но когда здесь всем заправляли террористы и оппозиция, никто никуда не уходил. Неужели жизнь под властью Асада для них хуже террористов?

Турецкий эксперт Эндер Имрек связывает это, во-первых, с боевыми действиями, во-вторых, с антироссийской пропагандой.

— В последнее время все больше районов возвращается под власть режима, а в случае северных провинций люди сами желают сместить Отряды народной самообороны и зовут на помощь Асада. И в этом направлении у них что-то даже получается. В юго-западной Сирии ситуация осложняется несколькими факторами. Здесь с 2011 года не было ни одного правительственного чиновника. Поэтому для людей Асад ассоциируется с тем Асадом, который в 2011 году подавлял протесты, уничтожал людей только из-за их взглядов и пытал невинных. Оппозиция и Исламское государство активно используют этот образ в своей пропаганде. Тем не менее, близость Дамаска и события в Гуте способствовали тому, что жители Даръа или Куйнетры узнавали более или менее объективную информацию. Конечно, Асад — диктатор, он виноват во многом, но люди продолжают жить под его властью, и те районы, где война закончилась относительно давно, начинают медленно развиваться. Поэтому вряд ли люди бежали от самого Асада. Скорее, им трудно воспринимать присутствие российских военных в их стране. Оппозиция знает, что молодые сирийцы почти ничего не знают о России, поэтому можно распространять много неправдивой информации. Российские военные могут быть представлены как некие монстры, уничтожающие всех исключительно ради удовольствия. Распространено много видео, где какие-то люди пытают сирийцев или жителей других мусульманских стран и при этом смеются. Люди в это верят и боятся, что с их детьми или родителями «русские монстры» сделают то же самое. Поэтому я бы сказал, что люди бегут не от самого Асада, а от российских военных, полагая, что при встрече с ними выжить им вряд ли удастся.

Российский востоковед Каринэ Геворгян имеет похожий взгляд. Она полагает, что сама эта история с сотнями тысяч перемещающихся вдоль юго-западной границы беженцев может быть пропагандой оппозиции или прозападных СМИ. При этом эксперт считает, что Дамаск в настоящее время вряд ли способен как-то решить проблему беженцев, поэтому для Асада сейчас даже несколько выгоднее, что миллионы сирийцев находятся заграницей. В перспективе их возвращение планируется, но на данный момент моментальное возвращение лавин сирийских граждан станет очередной катастрофой для разрушенной войной республики.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /