Я уже много раз объяснял, что пенсионная реформа не имеет никакого экономического смысла: тот эффект, который появляется от того, что пенсионерам по «старым» нормам недоплатят, будет «съеден» ростом социальных выплат тем, кто по новым нормам пенсионером быть перестанет. Более того, не исключено, что эти социальные выплаты станут ещё больше, поскольку озлобленные люди начнут требовать то, что раньше не требовали. Кроме того, необходимость создания новых рабочих мест, ориентированных на пенсионеров, потребует ещё больших расходов бюджета. А если эти расходы переложить на предпринимателей, то они либо закроют свои предприятия, либо начнут уходить от налогов.

Эффекты, кстати, уже заметны. В ресторанах и кафе стали просить в оплату наличные деньги, люди перестали переводить даже небольшие суммы с карточки на карточку, а явно предпочитают наличные, очень многие мои знакомые предприниматели стали оформлять инвалидность. Да, разумеется, это новая отрасль экономики, но доходы от нее, в основном, пойдут «в черную», зато бюджетные расходы вырастут. Как и, например, жилищные субсидии.

В целом, я бы сказал, что вся нынешняя пенсионная реформа — это политическая операция, причем попадающая под российский УК в той его части, которая требует наказания за разжигание ненависти к той или иной социальной группе. В нашем случае такой группой является чиновничество или, иначе, власть. И эту статью я прошу рассматривать как обращение в Прокуратуру (или Следственный комитет, я уж не знаю, кто такие дела сегодня рассматривает) с целью открытия соответствующего уголовного дела.

Но, возвращаясь к Путину. Его поправки, в общем, это просто легализация тех бюджетных социальных выплат, которые будет необходимо делать, если эта реформа, всё-таки, будет реализована. Причем далеко не всех таких выплат, а только части их. И, соответственно, они все (и те, которые Путин проговорил явно, и те, о которых он не сказал) должны быть учтены в бюджете. Странно было бы, если бы это не было сделано.

За одним исключением. Дело в том, что и правительственные чиновники, и чиновники Минфина, и те политические организаторы, которые всю эту историю курируют (частично они еще сохраняют свои посты, частично — нет) отлично понимают, что к экономике эта реформа отношения не имеет. Что её экономическое и бюджетное обоснование — полная туфта, которая не может быть использована ни в какой практической деятельности. А потому пересчитывать её нет никакой необходимости. Они ничего и не делали — что зря время терять.

Но вслух они это сказать не могут. И когда Путин задал соответствующий вопрос, они оказались в дурацкой ситуации: не могут же они при всех сказать Путину — ну, Владимир Владимирович, вы же все понимаете, это политическая атака против вас, мы здесь чисты исполнители, это команда МВФ, ну что вы к нам пристаете! Не нравится вам наша деятельность — ну увольте нас, мы спокойно поедем на Лазурный берег с украденными бюджетными деньгами. А если уволить не можете, то не приставайте с вашими глупыми вопросами.

Думать они так могут (и, могу уверить, именно так и думают, разве что готовы еще немножко поработать, «на благо счетов в Лондоне или Нью-Йорке), но вслух сказать не могут, так даже в 90-е иногда стеснялись говорить на камеру (в кулуарах — не стеснялись). А потому рассматривают поведение Путина как откровенное издевательство. Но — вынуждены делать вид, что вышел конфуз, что они ошиблись и больше такое безобразие не повторится. То есть — бюджетные показатели будут пересчитаны.

Теоретически, это требует пересмотра бюджета. Будет Минфин и правительство это делать или нет — вопрос отдельный. Но сама по себе постановка вопроса Путиным показывает, что он отлично понимает, что означает пенсионная реформа. И то, что она не имеет отношения к экономике, и то, что она имеет очень серьезное отношение к политике. Но — эта же постановка вопроса показывает, что к решительным действиям он пока не готов. Но, считает необходимым готовность к ним оставить за собой.

Иначе, это заявление Путина означает, что, с одной стороны, он не является послушным исполнителем воли либеральной команды (о чем много пишут его критики), а, с другой стороны, что он пока считает преждевременным (или даже невозможным) ее вычистить из исполнительной власти. Почему, мы не знаем. Некоторые аргументы я приводил, но уверен в том, что они далеко не носят исчерпывающего характера. Но, с учетом роста политической напряженности, я склонен считать, что точка принятия выбора стремительно приближается. 
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /