Возможность принятия особого статуса для Донбасса и прямые переговоры с республиками Зеленский отрицал с момента вступления в должность. Украина в ближайшее время обещает перезапуск Минских договоренностей, но станет ли реальностью их выполнение –большой вопрос.

В Донецке считают, что мирным переговорам помогут сдвинуться с мертвой точки массовые доказательства того, что разрушение жилых кварталов, смерти и увечья мирных граждан – следствие обстрелов со стороны ВСУ. Надежду дает и открытие в Украине нескольких уголовных дел против экс-президента Петра Порошенко, а также признание ГенпрокуратуройУкраины военных действий со стороны ВСУ в Донбассе незаконными.

О том, как в ДНР занимаются сбором доказательств преступлений, совершенных ВФУ рассказала активистка общественной организации "Справедливая защита", которая и занимается сбором доказательств преступлений ВСУ, депутат Народного Совета ДНР второго созыва Елена Шишкина.

– Елена, как возникла "Справедливая защита"? И сколько вашей организацией собрано фактов преступлений ВСУ против граждан Донецкой Республики?

– В 2014 году, после кровавых событий на Майдане и начала Русской Весны на юго-востоке Украины, на нашей территории появились жертвы и разрушения. Наша инициативная группа из общественников, юристов и просто неравнодушных людей понимала, что рано или поздно нужно будет фиксировать эти преступления, чтобы потом привлечь к ответственности виновных. Алексей Жигулин – инициатор создания "Справедливой защиты", сегодня он тоже депутат НС – предложил в основу нашей деятельности положить практику Нюрнбергского процесса.

Напомню, в 40-е годы прошлого столетия, во время Великой Отечественной войны, по Указу Сталина была создана Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. В ЧГК входили видные юристы, учёные, писатели, общественники Советского Союза. Они приезжали в города и сёла, освобождённые от оккупации, и документально фиксировали результаты совершённых нацистами преступлений. Опрашивали свидетелей, выживших потерпевших, собирали вещественные доказательства. После победы над гитлеровцами весь собранный материал лёг в основу Нюренбергского трибунала. Эту практику мы и взяли за основу в своей работе.

Но, поскольку наша Республика не признана, нам было сложнее. Весной-летом 2014 года госаппарат только создавался и у нас не было возможности действовать в качестве представителей республиканской власти, поэтому работали как простые жители Донбасса с активной позицией. Мы могли предъявить только свидетельства о праве заниматься адвокатской деятельностью.

Но самое главное – мы нашли эксперта-криминалиста, который разработал уникальную методику определения прилёта артснарядов по углу воронки и защитил на эту тему единственную на постсоветском пространстве кандидатскую диссертацию. Эту апробированную методику – определения прилётов по углу воронки и характеру разрушений зданий, что позволяет вычислить координаты огневых позиций – мы используем и сейчас. Методика позволяет получать весомую доказательную базу по обвинению Украины в обстрелах нашей территории.

Наш эксперт-криминалист в каждом случае делал экспертизу, определял направление прилёта снарядов. С добровольного согласия потерпевших документировали всё случившееся, составили протоколы опросов и протоколы осмотра места происшествия с приобщением вещдоков (осколки, части ракет) плюс фото и видеофиксация раненых, трупов, руин и обязательные показания свидетелей.

Собирали и приобщали к делу все данные – свидетельства о смерти от обстрелов, справки лечебных учреждений о характере ранения, детальные отчеты судебно-медицинских экспертиз по каждому происшествию.

А их, на сегодняшний день – более пяти тысяч: это и разрушения жилых домов, и телесные повреждения разной степени, и смерти ни в чём неповинных мирных жителей. К сожалению, всё это продолжается уже пять лет…

– Как происходит сбор данных?

– С 2014-го и по сегодняшний день все соцсети пестрят сообщениями об обстрелах. Тогда активисты «Справедливой защиты» фиксировали каждое сообщение из соцсетей и выезжали по указанным адресам.

Сейчас используем любую информацию – из соцсетей, официальных СМИ, опрашиваем людей. Отслеживаем и сообщения НМ и сопоставляем с эпизодами, которые у нас уже есть. Например, командование НМ озвучило имя, звание, должность командира ВСУ, подразделение которого в указанный день обстреляло определённый населенный пункт. Мы поднимаем свою картотеку и выясняем: в тот день в том месте было столько-то потерпевших, такие-то разрушения.

Если всё сходится – эти данные пополняют пакет документов. Поскольку мы – общественная организация, то с НМ и другими органами власти взаимодействуем только через официальную Комиссию Народного совета ДНР по расследованию военных преступлений ВСУ, председателем которой является глава МИД ДНР Наталья Никанорова.

Отмечу, на той стороне работает огромная сеть сочувствующих нам граждан, они также сообщают о преступных действиях власти против украинского народа. Сейчас мы, чтобы не дать зацепок СБУ, не можем обнародовать эти сведения, но, все они тщательно фиксируются и в своё время будут использованы в судах. Каждый причастный к преступлениям против своего народа и граждан ЛДНР украинский политик, чиновник, военный должен знать: ответить придётся за всё, возмездие неотвратимо.

– Аналогичные вашей группы работают на украинской стороне, пытаясь доказать, что обстрелы мирных жителей ведутся с нашей стороны. Как им противодействовать?

– А никак не надо противодействовать, жизнь всё показывает сама. То количество трупов, людей без рук и ног, мирных пострадавших жителей, утративших от огня ВСУ близких на нашей территории таково, что сопоставление их с жертвами пьяных украинских военнослужащих, которые, некачественной хлебнув водки, взрывают друг друга в "разборках" – это убийственное и неопровержимое свидетельство преступности постмайданного режима.

Сколько бы они ни информировали население Донецкой области, временно им подконтрольное о том, что ведутся обстрелы с нашей стороны, ополченцами и мифическими "регулярными российскими войсками" – это работает против них, потому что ни одного за пять лет факта предъявить они не смогли, и люди всё сильнее задумываются.

Все соседи живы-здоровы, никого не убили снаряды "злобных сепаров" и… становится страшно, люди понимают, что киевская власть их не просто обманывает, она оправдывает геноцид. А это значит, что завтра, в случае неповиновения этой власти она – из всех видов оружия – будет их убивать так же, как сейчас убивает жителей неподконтрольных территорий. Шила в мешке не утаишь, всё равно придёт время, когда вся правда откроется и будет она для устроителей этой войны и оболваненных ею рядовых украинцев ужасной.

Поэтому в последнее время власти Украины в этом смысле ведут себя всё тише, они понимают, что такая информационная политика для них саморазоблачительна. Здесь я не вижу большой угрозы, против нас у них фактов нет.

– Кому потом передаются собранные вами данные и как они используются? Как-то были они задействованы на переговорах в минском формате?

– С 2015 года по каждому эпизоду, каждому потерпевшему и пострадавшему Комиссия НС ДНР собирала и отправляла пакет документов в Международный уголовный суд (МУС) в Гааге. Только в 2018 году туда было направлено 1394 материала. На сегодняшний день уже десятки материалов приняты в производство прокурором МУС.

Нужно понимать: это процесс не быстрый. К примеру, по конфликту в Абхазии первый приговор Гаага вынесла спустя восемь (!) лет с момента подачи пакета документов.

Также были подготовлены обращения в ООН и ОБСЕ. Например, в 2017 году по факту обстрела Макеевки осенью 2016-го Комиссия передала документы нашим представителям на переговорах в Минске. ОБСЕ согласился с выводами нашей Комиссии, признав, что конкретно в этом случае обстрелы производились с украинской территории. Со временем обилие доказательной базы вынудит Совет Безопасности Европы признать, что и в остальных случаях виновны в обстрелах ВСУ.

Методика нашего криминалиста, повторю, позволяет рассчитывать координаты, откуда произведён выстрел; при накладывании на карту очевидно: артиллерийские установки из которых вёлся огонь всегда находились за пределами Республики. Мы предложили международным наблюдателям проверить переданные им координаты на территории Украины. Украинские власти категорически, саморазоблачительно воспротивились. Они понимают, кто в кого и откуда стреляет.

И повторюсь, сбор документов в ДНР происходит в рамках международного уголовного права при строгом соблюдении всех принятых в цивилизованном мире принципов. Поэтому уйти от ответственности у виновных шансов нет. Результаты деятельности "Справедливой защиты" легли в основу и работы Украинского народного трибунала, который базируется в Луганске.

Это совместный суд жителей Луганской и Донецкой Республик над зачинщиками войны на Донбассе. Судили их по законам Украины. Объясню, почему. Если послушать заявления украинских властей – Донбасс для них – "неотъемлемая часть Украины", следовательно, и судить их – обрекших жителей Донбасса на уничтожение надо по украинским же законам. В основе реальных судебных заседаний с реальными потерпевшими, свидетелями, присяжными, прокурором – УПК И УК Украины. У заочно судимых Порошенко и его сообщников был непредвзятый адвокат. Итог трибунала – в июле 2018 года вынесено два приговора в отношении более тридцати должностных лиц Украины. Пока мы не можем исполнить приговоры, но нельзя недооценивать их политического значения, которое со временем будет возрастать.

– Вы хотите сказать, что на той стороне внимательно следят за происходящим здесь и по необходимости наши данные используют как свои во внутриполитических играх, что в стратегической перспективе нам на пользу?

– И это тоже. Вы знаете: после президентских выборов, против Петра Порошенко возбуждено в Киеве уже пятое уголовное дело. Две статьи обвинения – о госизмене и применении вооружённых сил против мирного населения – это основные статьи Украинского народного трибунала. То есть, мы вынесли приговор Порошенко и его сообщникам, а спустя год официальные правоохранительные органы Украины, по сути, признали нашу правоту, и намерены судить экс-президента по тем же статьям и эпизодам, по которым вынесен наш приговор. Хотя год назад они кричали, что мы "ряженые клоуны" и никой юридической силы наш приговор не имеет. К европейскому сообществу, к международным наблюдателям мы обращаемся, и будем обращаться до тех пор, пока не добьёмся исполнения этого приговора. Порошенко будет сидеть в тюрьме однозначно, вместе с Турчиновым и им подобными.

– И у нас в Республике, и в России многие наивно надеялись, что смена власти в Киеве приведёт если не к прекращению войны, то хотя бы к реальному соблюдению украинской стороной перемирия…

– Надежды не оправдались, с приходом к власти Владимира Зеленского ничего для жителей Донбасса не изменилось. Моё субъективное мнение не порадует читателей: будет только хуже. Потому что Зеленский выиграл в президентской гонке исключительно на протестном голосовании. Люди голосовали не за него, а против Порошенко. Хватит ли у него сил удержать радикально настроенные нац/тербатальоны? Сомневаюсь. Всякое недостаточно радикальное по отношению к РФ или ЛДНР решение Зеленского бандеровцы воспринимают в штыки, угрожают кровавым майданом.

Наивно, на мой взгляд, в ближайшем будущем надеяться на перемены к лучшему. При Зеленском нацизм на Украине ещё больше усилится. Чем, кроме войны, может киевская власть отвлечь народ от неразрешимых экономических и социальных проблем?

– Переговоры в Минске, по мнению ведущих экспертов и большинства граждан РФ и ЛДНР давно себя исчерпали, а наши граждане недоумевают: если "безальтернативные" МС киевская сторона постоянно нарушает, то не пора ли нам принудить противника к миру точечной "ответкой" по военным объектам и огневым позициям? Мирное население в этом случае не пострадает, а ВСУ залепечут о перемирии… Ваше – представителя власти – мнение?

– Минск – единственная площадка, на который мы выступаем как субъект переговоров, и где нас могут услышать. Граждане должны понять главное: при отсутствии этой площадки ситуация была бы много для нас печальнее, кровавее.

Я уже рассказывала, что на переговорах в минском формате использовали выводы Комиссии Народного Совета ДНР, доказывающие, что разрушения наших жилых кварталов, смерти и увечья детей, женщин, стариков – следствие обстрелов со стороны ВСУ. Скажите, а где ещё мы смогли бы предъявить эти факты? Нам что – в интернете ботов и троллей переубеждать? На какой ещё переговорный процесс, кроме минского, мы – не являющиеся признанным государством – можем быть допущены? Слава Богу, что Россия дипломатически помогает нам отстаивать свои интересы. И делать она может это только в Минске.

Да, я часто слышу от граждан сетования: такое впечатление, что мы подписали МС, чтобы образцово-показательно, не считаясь ни с какими нашими жертвами их выполнять, а Украина только для того, чтобы нагло нарушать и безнаказанно нас убивать.

Мы постоянно должны задавать Зеленскому неудобные вопросы, чтобы он вынужден был в строго установленный срок на них ответить. По характеру ответов всё мировое сообщество увидит, кто же на самом деле под разными предлогами уклоняется от прекращения войны, невозможно бесконечно не замечать того, что подвергаются обстрелам и погибают мирные жители только на территории ЛДНР.

И если мы убедимся, что возможности мирного урегулирования окончательно исчерпаны, тогда можно вернуться к обсуждению вопроса о точечном военном ответе с нашей стороны, исключающем страдания мирных жителей за линией разграничения. На мой взгляд, возможности урегулировать конфликт мирными способами ещё не исчерпаны.

Всему миру мы должны показать: мы всё делаем для прекращения войны, мы – договороспособны, соблюдаем нормы международного права, апеллируем к странам-гарантам, которые должны воздействовать на Украину в плане выполнения принятых ею в Минске обязательств по прекращению боевых действий. А в случае, если Зеленский продолжит политику предшественника, – мы оставляем за собой право действовать по-другому…

– Какой за пять лет работы "Справедливой защиты" эпизод наиболее врезался в память?

– Их столько, что хватит на эпопею объёмом в "Тихий Дон"… Во время каждого второго выезда на места обстрелов приходилось сталкиваться с чем-то страшным, с чьим-то безысходным горем, с отчаянием тех, кто утратил самое в жизни главное.

Сильнее всего запомнился эпизод в Шахтёрске, летом 2014-го. Приехали, частный дом, ещё дымится после попадания снаряда, входим во двор, вижу… то, что лучше никогда не видеть. Солнце в зените, жара страшная, а тишина – как будто мы все в лёд вмёрзли. Так вот, вижу: у ступеней дома, спиной ко мне, на корточках сидит мужчина, какая-то мокрая красная тряпка перед ним, и он что-то складывает в неё, неестественно медленно. Окликаю – не слышит, подхожу, он повернул ко мне лицо, губы дёргаются, а его будто не слышу, уже на каком-то другом, запредельном уровне понимаю, что он говорит. На скатерть он складывал ошмёточки тельца своей разорванной украинским снарядом полуторагодовалой дочки…

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /