Геннадий  Зюганов

Дорогой Александр Андреевич!

Щедрая природа и судьба подарили Вам крепкие русские корни, глубокие духовные основы и беззаветную преданность Советской традиции — только так могла состояться огромная, незаурядная личность — властитель дум нескольких поколений русских патриотов.

Конец советского ХХ века и начало русского XXI века связали нас неразрывными узами общей трагедии Родины и яркими поучительными уроками истории Отечества.

Мы часто шли рука об руку, временами расходясь по разветвлённым дорогам каверзной современной политики. Но превыше всех разногласий и сложностей была для нас судьба Родины.

Нас всегда привлекало в Вашем характере редкое сочетание воли и романтики. Уроки революционного мужества Вы брали у Че Гевары, Уго Чавеса и Фиделя Кастро. Византийскому имперскому мышлению Вы учились у Дмитрия Донского и Александра Невского, Пушкина и Шолохова, Суворова и Жукова, Королёва и Гагарина.

Вы — поэт. Поэт во всём: в блестящей публицистике, в сложных, энергичных, насыщенных политической интригой романах, в острой сатире и даже сарказме. Всё Ваше творчество наполнено волей и внутренней героикой. И это делает Ваш голос узнаваемым и незабываемым.

Впервые, может быть, в практике и истории русской публицистики возник уникальный, неподражаемый жанр — "прохановская передовица". Передовица-поэма. Передовица-проповедь. Они не оставили равнодушными никого из самых разных станов. Они волновали, убеждали и мобилизовывали. Вызывали ярость и воспитывали.

Вместе с Вами отечественный читатель постигал сакральные смыслы нашей истории и выстрадал русскую мечту. Как истинный патриот, Вы призывали даже нынешнюю власть превратить русскую мечту в идеологию государства. Нас всегда ободряла Ваша беззаветная вера в духовные силы народа и всеобщее национальное возрождение.

Одно из самых лучших стихотворений, напечатанных на страницах Вашей газеты, называется "Подарок":

Привези мне весну сорок пятого года…

В той весне — единенье и сила народа,

Вдохновенье и горечь, величье и стать.

Привези мне весну сорок пятого года.

Говорят, её сложно сейчас отыскать.

Пусть эта весна отыщется, дорогой Александр Андреевич — для Вас, для нас, для всей России!

Епископ Тихон (Шевкунов)

Александр Андреевич Проханов — совершенно особое явление в нашей культуре, общественной жизни, но не только в них. Он, не побоюсь это сказать, особое явление в жизни, наверное, каждого человека, которому посчастливилось с ним тесно общаться. Безусловно, особое явление, когда человек является удивительной, ищущей, всегда юной личностью, у него особый взгляд на события, современником которых ему довелось быть, на духовную жизнь… Можно соглашаться, не соглашаться, спорить с ним, но это искренняя позиция и плод многих его дум и огромного опыта, его удивительная принципиальность в отстаивании тех ценностей, всего того, что он любит, за что он готов бороться, и бороться по-настоящему.

Как хорошо, что Александр Андреевич в таком почтенном возрасте остаётся необычайно юным, необычайно сильным, мудрым человеком. Это прекрасный и вдохновляющий пример для всех, кто знает и любит его творчество. Для меня в нём самое главное, кроме его книг, кроме его совершенно неповторимого взгляда на жизнь — это его верность и мужество в отстаивании своей позиции.

Я сердечно поздравляю Александра Андреевича с его юбилеем. Желаю ему здоровья, сил и ещё на многие годы оставаться для нас примером русского патриота, примером человека, который умножил от Бога данные ему таланты и принёс плод их людям и своей стране.

Жорес Алфёров 

Я от всей души поздравляю, Александр Андреевич, вас с юбилеем, с 80-летием. Ваша деятельность в последние годы представляет огромную важность для нашей страны, потому что вы представляете собой выдающуюся фигуру писателя, литератора, общественного деятеля, который борется за нашу Россию, за её развитие, за укрепление патриотических ценностей в стране, за совершенствование науки и технологий, за то, чтобы вернуть нашей стране её действительное значение в мировой экономике и в мировой общественной деятельности. Ваша роль в этой работе несомненна и необычайно велика.

От души ещё раз поздравляю вас с юбилеем.

Никита Михалков

Мой дорогой, умный, талантливый, страстный, летящий, горячий и искренний поэт по всём Александр Андреевич!

Какие там 80?! С твоим темпераментом и страстью мне даже трудно представить, насколько тебе меньше. Ты, как молодой гренадер, врезаешься в любую схватку, когда веришь в ту правду, за которую ты дерёшься. И поэтому тебя всегда интересно слушать, тебя всегда интересно читать, ибо ты один из тех людей, у кого за каждым словом стоит его искренность и вера. И самое главное, ты умеешь сложнейшие вещи, глубочайшие размышления и далеко идущие выводы оживлять своей поэтической сущностью. И это придаёт величайшую силу твоим словам, которые перестают быть просто словами, они становятся теми образами, которые мощно и убедительно заставляют людей тебя слушать и тебе верить.

Живи долго! Ты нам нужен!

Олег Бакланов 

Александр Проханов — мой друг. Мы с ним придерживаемся единой позиции: надо защищать Родину. Это главная наша идея, наше стремление. Он любит свою Родину и не стесняется отстаивать её интересы. Он — настоящий боец. Да и человек настоящий во всём. Он никогда не юлил. И в трудные минуты я всегда к нему обращался.

Мне было с ним легко и приятно работать. Мы объездили весь Союз. Были на заводах, разговаривали с рабочими, инженерами, представителями нашей оборонки. Побывали на полигоне на Новой Земле. Побывали в Афганистане, где общались с Наджибуллой, были на уральских военных заводах. В Томске видели удивительные центрифуги, где обогащается уран. Мы были в Западной группе войск, видели, какая страшная угроза нависла над советскими ценностями, и, как могли, сражались за них, пытаясь отстоять.

Когда наступила беда и стала падать наша красная Родина, он не ушёл, не скрылся, как сделали многие, а был вместе с нами. И когда мы, члены ГКЧП, оказались в тюрьме, он сделал всё, чтобы ускорить наше освобождение.

По духу он — человек космоса. Пусть наши враги разрушили великие проекты "Энергия" и "Буран", но мы построим новую тяжёлую ракету и новый "челнок" и вместе с Прохановым, взяв с собой на борт множество самых разных цветов, улетим в космос.

Александр Андреевич, ты — дорогой мой, любимый и настоящий. И будь таким, какой ты есть. Я тебе желаю творческих успехов, здоровья, благополучия. Береги себя, ты нужен народу, нужен мне.

Станислав Куняев

Дорогой Саша!

На одной из своих книг, названной "Ангел пролетел", ты сделал мне загадочную, но прекрасную надпись: "Милый Стасик, сколько несказанных слов, непролитых слёз, невознесённых молитв. Твой А. Проханов".

Как это ни странно, но между нами за полвека нашей дружбы почти не было бытовых отношений. А все памятные мне были судьбоносными. Помнишь знаменитую дискуссию "Классика и мы", которая в 1977 году расколола поколение шестидесятников на западников и почвенников, на традиционалистов и авангардистов, на космополитов и патриотов?

Мы при поддержке переполненного молодёжью зала выиграли эту многочасовую дискуссию, и когда после полуночи истерзанная переживаниями людская масса, как венозная кровь, вытекла из обескислороженного душного зала, я, шатаясь от усталости, зашёл в цедээловский ресторан, где за столиком сидел ты с Татьяной Глушковой.

"Волк, — бросилась ко мне навстречу Татьяна. — Вы живы? Я-то думала, что вы не устоите на трибуне, что вас сдует — такая волна ненависти неслась мимо меня прямо на вас".

Мы, все обессиленные, что-то выпили, о чём-то помолчали, и ты на прощанье медленно произнёс: "Прямое восстание бессмысленно, надо идти другим путём".

А вторая судьбоносная встреча состоялась в сумрачном ноябре 1993 года, когда я, раздавленный расчленением Родины-страны, уговорил тебя хоть на несколько дней уехать в Заволжье, в глухие русско-мордовские леса, где в начале века работали врачами в Карамзинской больнице мой дед с бабкой, и где на берегу холодного Сатиса протекала в молитвенном подвиге жизнь преподобного Серафима Саровского… На другой день врач местной больницы повёз нас в Дальнюю Пустыньку, где проходили последние годы молитвенного затворничества великого русского святого. На небольшой поляне, где некогда стояла его землянка, мы увидели два плоских камня с углублениями, оставшимися от колен Святого Серафима. Сотни ночей и дней простоял он в молитвах на этих отполированных его коленями глыбах песчаника. Ты вытащил две свечи и закрепил их на камне, я достал коробок спичек — свечи вспыхнули, но под лёгким ветром, несущим над землёй снежинки, язычки свечных огней затрепетали и вдруг погасли. Мы огорчённо переглянулись, но ветер тут же стих, и язычки пламени сами по себе вновь возникли над фитильками восковых свечек…

После этого, вечером, находясь в гостях у местного земского врача, мы долго размышляли о том, какими путями следует идти к спасению России, и в твоей, и в моей памяти то и дело вспыхивали, гасли и вновь воспламенялись две свечечки, словно отныне они должны были освещать пути-дороги нашей судьбы. Отсюда, наверное, Саша, постепенно и возникали в твоих речах и книгах образы и народа-богоносца, и старца Филофея с его пророчествами о Третьем Риме, и твоя подвижническая страсть, воплотившаяся в великое дело — в Священный Холм на псковской земле.

А третья наша судьбоносная встреча, исполненная мудрых разговоров, произошла в Италии, у подножья спящего Везувия, а продолжилась возле стен Колизея, где мы спорили, как русские мальчики из "Братьев Карамазовых", об огненных пророчествах Константина Леонтьева, об изощрённых предсказаниях Василия Розанова, об итальянских стихах Александра Блока, заклеймившего в далёком 1907-м году образину общества потребления, тогда только что нарождавшегося.

А сколько между этими судьбоносными встречами было у нас побед и поражений, иллюзий и разочарований, отчаяния и вспышек веры! Твоё мужество, с каким ты написал в августе 1991 года "Слово к народу", останется на скрижалях отечественной истории. Твои мысли о русской государственности, о Пятой империи вдыхают в наши усталые души силы для новой жизни. Два наших детища — газета "Завтра" и журнал "Наш современник" — окормляют всех опустивших руки и вдохновляют всех, кто уже готов разувериться в будущем Родины.

В моих воспоминаниях мы ведём по Тверской толпу патриотов прямо на омоновские дубинки и на щиты до бровей. В моих воспоминаниях все самые достойные имена второй половины прошлого и начала нового века — рядом с нами. Это наши друзья, наша небесная и земная гвардия, в рядах которой отслужили свою службу Василий Белов и Валентин Распутин, Юрий Кузнецов и Вадим Кожинов, Илья Глазунов и Юрий Селезнёв… А сколько в это страшное время отшатнулось от нас людей уставших, тщеславных, соблазнённых дешёвой славой или блеском тридцати сребреников. Ведь подумать только, что в 1991 году в стихах о декабристах я писал:

У них был Пушкин Александр —

Любимец двух враждебных станов,

У нас Невзоров Александр,

А также Александр Проханов.

А теперь ты пишешь невзороff… Ты помнишь, что писал о нас с тобой в том же проклятом августе 1991 года знаменитый поэт, вскоре сбежавший в американскую Оклахому: "Как не совестно глядеть в глаза людям Проханову и Куняеву, которые приветствовали государственный переворот? Как же тогда квалифицировать телевизионные и печатные приветствия путчистам двух идеологических боевиков СП РСФСР Проханова и Куняева?". А ты помнишь, как я разорвал в том же августе распоряжение префекта Музыкантского, приказавшего опечатать Дом писателей России? В ответ на это ты организовал на несколько следующих тревожных дней его оборону. Честь русской литературы в эти дни была спасена.

Двадцать лет тому назад к твоему шестидесятилетию я написал стихотворение, которое помню наизусть до сих пор:

Я люблю тебя, Александр,

Без раздумья за все таланты.

Ты проходишь, как лейтенант,

Сквозь толпу, где шипят маркитанты.

За спиной Афган и Чечня,

Я люблю такую породу,

Что ни скажешь — всё у тебя

Получается "Слово к народу".

Соловей генштаба, солдат,

Мы изгои родной державы,

Наша доля — русский штрафбат

Да обломки имперской славы.

Правит Русью хмельной упырь,

Вдрызг растерзано наше знамя,

Знаю: хочется в монастырь,

Но лишь после победы, Саня.

Друг мой, восхищаюсь твоей жизненной волей. Не успеваю уследить — где ты? То на судоходных верфях, то в лабораториях, работающих на "оборонку", то в сирийской пустыне, то в псковских белокаменных храмах, то на дискуссиях знаменитого Изборского клуба, то в многострадальном Ливане — стоишь коленопреклоненный и целуешь священное знамя Хезболлы. А сколько у нас, несмотря на наши почтенные годы, всяческих дел впереди! Да, Крым наш, да, Крымский мост стальной полосой стянул два берега России, да, Донбасс подготовлен к обороне. Но пятая колонна, разгромленная в своё время на Болотной площади, не дремлет. Прошу тебя, выходи почаще на телевизионные поединки и побеждай их, как ты это блистательно делал все последние годы. Смотри в упор на цифру 80 и не опускай глаз!

Владимир Бортко

Я прожил на этом свете достаточно и до встречи с вами, Александр Андреевич, думал, что много знаю и правильно смотрю на вещи. Могу сказать, что это было неправильно, потому что вы поставили на правильный путь меня и не только меня, но и очень многих людей. Я хочу, чтобы вы и дальше делали это всё с большим успехом и как можно дольше.

История России последние, как минимум, полвека связана с вашей биографией. Ваша биография и биография России — это практически одно и то же. Вы всегда были в горячих точках. Потому что вами двигала, во-первых — совесть, во-вторых — энергия, желание сделать всем лучше. Я сам видел, как люди при встрече с вами, когда вы разговариваете с ними, зажигаются от того, что слышат вас и слышат от вас. Да и я тоже, грешным делом. Обнимаю. Целую, ваш Владимир Бортко.

Захар Прилепин

Александр Андреевич Проханов — человек, который в моей жизни сыграл, говорю без ложного пафоса и совершенно взвешенно, одну из важнейших ролей, наряду с моими родителями, с моими воевавшими дедами и с несколькими современниками, в числе которых, собственно, Александр Андреевич Проханов и Эдуард Вениаминович Лимонов. Два этих человека — Проханов и Лимонов — были определяющими для меня, и не только для меня, но и для серьёзной части нашего поколения.

Очарование этого человека и удивительный его дар, и удивительный ум, и мужество, и сама его громокипящая биография — всё это было важно для меня. Но не только это. Потому что Проханов для меня учитель и в смысле жизнестроительства, хотя это строительство предполагает некую заданность твоих действий. В случае Проханова никакой заданности и продуманности нет. Это абсолютно органичное вырастание и взрастание на странном сочетании почвы как таковой, природной, национальной, техносферы, русской литературы, древнерусского искусства — это всё у Проханова удивительным образом сочетается.

Для Проханова и Лимонова характерно ещё одно: может, это странно и парадоксально звучит, но с таким человеком, как Сергей Александрович Есенин, их роднит то, что у них абсолютно модернистская школа всех новейших знаний, тенденций мировой литературы сочетается с ясным, точным чувством русского, растворённостью в национальном, умением вовлечь крестьянскую силу и силу прародичей и облечь в совершенно удивительные с точки зрения стилистики формы.

Как правило, это для русских почвенников не характерно. И тут неожиданно парадоксально рождаются такие непредсказуемые дети. В моём понимании Сергей Есенин, Александр Проханов и Эдуард Лимонов — это в самом благом, в самом удивительном смысле юродивые русского мира, которые при этом несут точное отражение всей сущности русского мира, русской культуры и русской победы.

Я — человек, который читал все романы Александра Андреевича Проханова, который может любой квест и тест по его творчеству пройти, который с ревностью и болезненно, с чуткостью сыновьей и братской литературной относится ко всему, что он делает. Могу сказать, что, засыпая или просыпаясь, я частенько мысленно перебираю любимые романы и рассказы Александра Андреевича Проханова. Собираю какие-то свои особенные тома, расставляю их на своих полках. Это одно из занятий, которое меня очень умиротворяет. И если я буду когда-нибудь издателем и буду как издатель обладать большими возможностями, конечно, издам разнообразные собрания сочинений и избранное из любимых текстов Александра Андреевича Проханова. И сделаю всё, чтобы эти тексты были максимально доступны для людей нынешнего и будущих поколений. Потому что это чудо — чудо осиянное, снизошедшее к нам.

Александр Андреевич, поклон вам, радости. И любовь моя к вам.

Сергей Шаргунов 

С Александром Андреевичем Прохановым связана вся моя жизнь. Когда я был совсем юн, я уже приходил в его редакцию на Комсомольском проспекте. В тринадцать лет я принёс своё первое, опубликованное затем в прохановской газете стихотворение с подзаголовком "Любовавшимся на расстрел Дома Советов в октябре 93-го года".

Вспоминаю свои первые впечатления от книг Проханова. У меня на даче была старая "Роман-газета" с красной обложкой и чёрно-белой фотографией — это роман "Дерево в центре Кабула". Позже, будучи подростком, я ходил с этой роман-газетовской тетрадью, словно с хоругвью, и сам образ Проханова стал для меня вдохновляющим.

Проханов — это религиозная причастность к судьбе России. Вера в Россию, вера страстная, вера, позволяющая примирять самые разнообразные периоды исторической судьбы страны. Проханов — это ходячий парадокс, потому что это человек, который идёт путём синтеза. И эти взрывоопасные коктейли, которые он сладострастно потягивает через трубочку, и составляют жизнь страны — это живительные, молодильные коктейли.

С одной стороны, Проханов выступает за государственную твёрдость, за умиротворение, за благостность. Но совершенно очевидно, что он черпает энергию в бунте, порой в инфернально-гротескных сюжетах и образах, что он воспринимает жизнь как экстравагантное приключение. Он всегда ждёт чуда, и в этом детскость Проханова, но в этом и глубина его понимания. Отсюда и терминология Русского чуда, которую он часто предлагает, потому что без этого сакрального начала, без сильного иррационального чутья, без понимания того, что всё не укладывается в схемы и таблицы, невозможно постичь историю нашей страны. Зачастую, когда кажется, что страна должна обвалиться в бездну, она вдруг воскресает, и мы видим воспрянувшее государство.

Но сводить Проханова исключительно к государственнику, стороннику предельно тихой стабильности — невозможно, потому что Проханов клокочет. Один из Прохановых — это 1991 — 1993-й годы. Это годы жизни одного из Прохановых. Это годы жизни его газеты "День", где собирались все — и православные, и исламисты, и казаки, и монархисты, националисты, и коммунисты, и куда приходили писатели-диссиденты и эмигранты. Это был интереснейший, взрывной коктейль.

Проханов — интегратор. При всей своей решительной и размашистой, безапелляционной конфликтности, при всём стремлении жёстко и воинственно обозначить свои позиции, отделить чёрное от белого, он — интегратор. Он интегратор в масштабе российской истории и в масштабе современной политической действительности. Он старался соединить противоречивые силы сначала в патриотическую оппозицию, сегодня он старается так или иначе найти общий знаменатель для разных государственнических сил, для тех, кому дорога Россия, и отсюда идея примирения красных и белых.

И внутри себя он тоже интегратор, потому что он модернист, он авангардист, он был в значительной степени чужд консервативной среде. Он не был писателем-деревенщиком, он вырос на эстетизме Набокова, но одновременно оказался государственником и трубадуром красной советской империи. И это противоречие оказалось живительно, оно дало развитие и сделало Проханова фигурой собирающей, потому что человек скучно-охранительского толка, брюзжащий о том, как всё было некогда раньше, человек благостно-патриархального склада не мог бы порождать живые миры. Это и стилистика Проханова, потому что есть стремление к нежной лазури, к умиротворению, и одновременно есть увлекающие его пожары, и одно немыслимо без другого. И точно так же Проханов, с его оптимистическими и мировоззренческими полутонами, с его готовностью увидеть живого человека в каждом, с его бесконечно усложнённым, утончённым восприятием мира, неотделим от другого Проханова — грубого, атакующего, наступающего, топчущего своих оппонентов.

Проханова можно изучать до бесконечности. Чего стоит сама его биография. Множество интереснейших эпизодов — от школьника, который позирует для книги "Как закалялась сталь". И в 1953-м году вышла эта книга, где юный Проханов изображал юного Островского. Судьба его рода, разбросанного не только по России, его предки — крестьяне, молокане, протестантизм, их отношения с Львом Толстым, их участие в Гражданской войне. То, что Проханов понимает драму конфликта, который не раз сотрясал нашу страну, драму раскола, понимает логику и правду самых разных социальных страт, — это тоже делает его драгоценной фигурой, потому что Проханов всегда был далёк от крохоборства и политического или идеологического сектантства.

Продолжая говорить о его судьбе, обращаешься к его участию в бесчисленном количестве военных конфликтов. Вспоминаешь историю, как его в одной африканской стране местные бойцы перекрасили в чёрный цвет, и он нёсся с ними по раскалённым пространствам. Проханов — человек, на которого дважды нападали, били по голове кастетом. Проханов был под ударами пулемётов у Останкино в 1993-м году, и Проханов, уже немолодой человек, отправился в Донбасс.

Это стремление оказаться в центре битвы, в центре конфликта, быть, по его выражению, певцом боевых колесниц, — тоже очень характерно. В этом есть мужская экспрессия и проявление воли. Проханов в каком-то смысле сумел навязать себя, не боясь обструкции, человек предельно демонизированный, человек табуированный во многих средах, которого гасили всеми способами, не показывали долгими годами по телевидению, — он, тем не менее, прорывался и прорастал.

Я застал то время, когда Проханова вообще нигде не было, кроме его газеты. И я, учась на журфаке, написал работу и читал её на кафедре стилистики русского языка, она была посвящена метафорам в передовицах Проханова. Потому что кроме его разнообразных книг, от самых первых, которым предшествовали вступительные тексты Юрия Трифонова, до самых поздних, включая "Господина Гексогена", который как бы дал новую жизнь Проханову — признанному литератору, есть ещё и передовицы, где в кратком формате талант Проханова нашёл бешеную и неподражаемую реализацию. Именно здесь вся российская общественно-политическая действительность, все её персонажи — всё было сведено к целой галерее невероятных метафор. Все эти деятели сравнивались с какими-то животными, рыбами, насекомыми, и всё это было каждый раз очень метко и точно. Интересно, что это была литература, перераставшая каждый раз в реальность. Литература прямого действия, литература, которая заставляла быстрее биться сердце, у людей сжимались кулаки, когда они читали передовицы Проханова.

Сам его стиль, его язык, очень своеобычный, казалось бы, крайне оригинален и должен отталкивать многих, отпугивать. И то, что сегодня слева и справа говорят на языке Проханова не столько даже в идеологическом смысле, но используя его лексику, — это признак особой силы его личности и умения себя навязать, особой экспрессии и экспансии Проханова.

Проханов сегодня растворён во всех сферах. К нему будут снова и снова обращаться. Будут любоваться его головокружительной биографией. Это пример того, что жизнь состоит из преодоления. Это пример удивительно свободного человека. Проханов, который часто посмеивается над плоским пониманием слова "свобода", явил пример свободы необычайной. Это увлекательная, яркая, приключенческая жизнь. При любых обстоятельствах он живёт головокружительно, и остаётся только любоваться Александром Андреевичем, наслаждаться его текстами, его речами. Чувствовать, как в самом тебе отражается феноменология личности Проханова. А все те, кто неравнодушно послушал или почитал Проханова, тоже уже немножко Прохановы.

Я от всего сердца поздравляю дорогого Александра Андреевича с его славным юбилеем!

Альберт Макашов

Как-то Наполеон на острове, куда был сослан, страдая от безделья, потому что привык сражаться, а там вынужден был лишь предаваться воспоминаниям, заметил, что генералами руководят штатские.

Так вот, как-то мне в Ереван (а тогда в Ереване на площади проходили стотысячные митинги) позвонил генерал армии Варенников, в то время он был главком Сухопутных войск. Он расспрашивал меня, как я справляюсь с обязанностями коменданта Еревана. Я ему рассказал, и он меня спросил: "А обязанности у тебя какие?". Я ему говорю: "Самое смешное, что должность есть, а обязанностей нет".

И сразу после этого я позвонил генерал-полковнику Артемьеву. Его отец в 1941 году был комендантом Москвы, когда Москва была на особом положении. Я попросил прислать мне текст этого особого положения. Генерал-полковник Артемьев по телетайпу прислал мне этот текст. И наутро был арестован комитет "Карабах", который мутил воду во всей Армении.

И вдруг в Ереване появляется Александр Андреевич Проханов. Я до этого с ним лично не был знаком. Проханов был приятно удивлён тем, что какой-то пехотный генерал читает его газету, всё написанное в ней активно обсуждается. Я ему сказал, что зачитался его газетой и арестовал комитет "Карабах". Кстати, после этого ареста буза в Армении прекратилась, и было спокойно до тех пор, пока Горбачёв не выпустил этих деятелей из Матросской тишины. И опять всё началось.

Мы всю ночь проговорили с Александром Андреевичем о жизни страны. Я подарил на время ему свой уазик, свой автомат, дал своего адъютанта-армянина, и Проханов уехал через три перевала в Степанакерт. А я потом переживал три дня, где мой писатель, где мой уазик, где мой адъютант и где мой автомат. Это было личное знакомство, первая наша личная встреча.

А потом, поскольку генералами руководят штатские, Александр Андреевич меня нагружал заданиями. Например, есть городок в Челябинской области — Троицк, где жил участник Великой Отечественной войны, который якобы в последние дни войны застрелил отца Горбачёва. И все, кому была дорога страна и ненавистен Горбачёв, кинулись расследовать, был такой факт или нет. Такое вот задание. А как-то Александр Андреевич загрузил меня в поезд, отвёз в Приднестровье, и там я был советником у президента Смирнова до тех пор, пока меня не обменяли на Лебедя. Потому что Москва пообещала, прислав вместо смутьяна Макашова Лебедя, с Лебедем дать и газ, и полномочия.

Когда я был блокирован в Доме Верховного Совета, туда прибыл Александр Андреевич. Мы поговорили, посоветовались и расстались. И после известных событий я оказался в доме отдыха имени Лефорта.

Воспоминаний очень много. Я благодарен Александру Андреевичу за его жизненную позицию, за то, что он нагружал меня заданиями, которые я выполнял, как мне кажется, добросовестно.

Александр Нагорный

Александру Андреевичу Проханову исполняется 80 лет, но его голос, его энергетика, его талант — всё говорит о том, что это человек молодой, и даже неудобно его поздравлять с такой датой. Между тем, эта дата множится у него на мудрость и на любовь к человеку. И за это его очень многие ценят и очень многие ненавидят. В этом смысле Проханов — это уникальная личность в истории России, и если бы Проханова не было, то и история бы шла по несколько другим рельсам. И мои пожелания сводятся к тому, чтобы эта энергетика, молодость и баланс сохранялись ещё, минимум, столько же лет.

Эдуард Лимонов 

Я поздравляю тебя, Саша Проханов, с днём рождения. Надеюсь, что ты ещё будешь моим компаньоном, а я твоим компаньоном, что мы будем друг другу компаньонами на этом свете. Я с тобой во многом не согласен, можно сказать, что подчас я с тобой во всём не согласен. Но что уж с тобой поделаешь, обратно не родишь, какой есть. Я, в сущности, доволен тем, что жил и живу с тобой в одно время. Уверен, что на том свете мы тоже окажемся в одном отряде с тобой, Саша.

Максим Шевченко

Молчаньем Бог живёт во мне.

Бескрайней ночью ледяной

Мне в этом мире — как в тюрьме,

Пусть и зову её страной.

Зову. И эхом от небес

На зов являются снега

И долго падают на лес

Стеною белого стиха.

А за стеной грохочет гром —

То пушки кличут имена

И обещают, что умрём.

А после будет тишина.

А после будет только явь,

Где лёд преобразится в длань,

Простёртую над морем трав

В мальчишескую утра рань.

Так между летом и зимой,

Между молчанием и громом

Я чувствую, что невесомым

Я поднимаюсь над тюрьмой.

Я поднимаюсь над страной,

Такою странною во тьме,

Янтарной россыпью земной

Страна подмигивает мне.

Я поднимаюсь над страной,

В которой Солнце и Луна

Ведут войну. И той войной

Моя душа опьянена.

Я поднимаюсь над страной

И радуюсь, что нет иной,

Со всей судьбой её дурной,

С её безумной стариной,

С её безудержным мечтаньем,

Свирепым будущим в огне,

Её грехом, её скитаньем,

Её дыханием во сне.

 Дорогой Александр Андреевич!

Я вас очень люблю. Спасибо вам за всё!

Александр Дугин

Александр Проханов — совершенно уникальный человек. Он представляет собой ту форму открытого патриотизма, ту форму живой и динамичной, органичной русской идентичности, которой нам удивительно не хватает. С одной стороны, он человек крайне консервативный, и его взгляды могут быть образцовыми для любого консерватора. Но с консервативностью у него сочетаются авангардные идеи. Это сочетание консерватизма и вектора модернизации делает Проханова неповторимой фигурой, которая для современной России жизненно необходима. Потому что таких пропорций между консерватизмом и модернизацией, между верностью корням, фундаментальным принципам и, одновременно, открытостью новым вызовам времени нам не хватает. В ком-то преобладает консерватизм, который делает их неповоротливыми, неуклюжими, закрытыми для понимания какой бы то ни было реальности, а потому смешными, неэффективными, даже карикатурными. С другой стороны, сторонники либерализации, сторонники прогресса и модернизации, как правило, не знают меры и скатываются в тупое и также карикатурное и омерзительное западничество.

А Проханов сочетает обе эти стороны — и верность национальным корням, национальному духу, традиции, и модернизацию в необходимой пропорции. Потому он уникален. Но одновременно он чрезвычайно одинок. Несмотря на то, что его знает вся страна, у него множество друзей и сторонников, он одинок, потому что его позиция — это как бы огонь, поднесённый к дровам. И Проханов и есть тот огонь, что поднесён к дровам, которые никак не могут загореться. И если бы чуть-чуть побольше жизненной энергии в нашем народе, то он бы от пламени Проханова, от его инициатив, от его идей, от его взглядов, часто выраженных на удивительном поэтическом языке, просто загорелся бы. Поскольку вся борьба Проханова проходит у меня на глазах, я по мере своих сил в ней участвую, то и вижу, что этот огонь никак не может заняться.

Помню, как в начале 90-х годов мы с Прохановым ездили в Питер. Мы очень долго говорили о судьбах России, о необходимости патриотического движения, борьбы с Ельциным. И выходя из поезда, он сказал: "Мне бы на 10 лет поменьше…".

Но сейчас Александру Андреевичу 80, а он моложе других. Смотришь подчас на 20-летнего человека — это уже дряхлый дедушка, не имеющий никаких перспектив. А прохановские 80 — это, кажется, совсем немного. И его внутренний мир, его борьба, его активность заставляют краснеть людей, которые на 20, 30, на 40, на 50, на 60 лет его моложе. Проханов по-настоящему молодой, по-настоящему живой человек, и даже сейчас, в его 80, мне кажется, абсолютно нелепо говорить: "Мне бы на 10 лет поменьше".

Он — по-настоящему русский, по-настоящему несгибаемый человек. Я думаю, что его миссия — в спасении русской патриотической идеи, в борьбе за то, чтобы не позволить нашим врагам разъединить русский народ по искусственной линии водораздела между так называемыми белыми и так называемыми красными. Эта идея — не дать расколоть по этой фиктивной линии наш народ — в значительной степени заслуга одного человека: расколоть народ не дал Проханов. Не дал это сделать в 90-е годы, не даёт сделать и сейчас.

Я горжусь и рад, что с этим человеком знаком. Я считаю его своим другом, и даже не хочется говорить — старшим другом: он настолько молод, что этого старшинства, этих восьмидесяти лет я не чувствую. Когда я впервые его встретил много лет назад, он был глубоким, интересным, живым. И точно таким же живым, молодым, свежим, и таким же несгибаемым он остаётся и сейчас.

И дай Бог ему здоровья. А нам, всем его друзьям, почитателям, людям, знающим его, я бы пожелал вдуматься в то, что он делает, в то, что он говорит. А говорит он то, что нам совершенно необходимо.

Джамбулат Умаров

Недавно, выступая в Грозном перед чеченской общественностью, Александр Проханов произнёс: "Чеченская мечта совпадает с русской мечтой, с татарской мечтой, совпадает с мечтой аварцев, с мечтой всех народов, живущих в нашей ненаглядной матушке-России. И наши движения, наши стремления к идеалу, к мечте сольются в единый восхитительный поток наших благожеланий, молитв, наших российских духовных переживаний и откровений. Потому что чеченская мечта, русская мечта — российская мечта — то заповедное, данное нам свыше состояние, которое вело и будет вести нас через все беды, тьму, через все катастрофы к негасимому солнцу нашей любви и нашего братства".

Современную Чечню Александр Проханов видит, прежде всего, как стратегический оплот российского государства на Юге в его новейшей истории. Это убеждение Человека, Философа и Проповедника сложилось на основе его последних поездок в Грозный, встреч с Главой республики Рамзаном Кадыровым и с членами его Команды.

И в эти дни, когда Человеку, Философу и Проповеднику исполняется всего ничего — 80 лет, от имени и по поручению Главы ЧР Рамзана Кадырова и всего чеченского народа поздравляю Александра Проханова с не первым и с не последним юбилеем!

Александр Андреевич, чеченское общество знает и уважает не только Ваши литературные труды об исторических путях России, но и огромную организаторскую работу и общественную деятельность во благо Отечества. В чеченском обществе знают и ценят Ваши усилия, направленные на возрождение и сохранение нравственных истоков патриотизма и любви к своей Родине.

Желаю вам крепкого здоровья, мужества и стойкости в Вашей работе, новых творческих удач, а также Счастья и благополучия Вам, Вашим родным и близким!

Сергей Кургинян

Очень трудно говорить о человеке, с которым тебя многое связывает. Меня с Сашей очень многое связывает. Я его считаю человеком абсолютно уникальным. Он соединяет в себе художественное мышление с мышлением технократическим. Это огромная редкость, потому что у нас, как правило, либо-либо.

Он человек, искренне заинтересованный в других. Часто этого нет и в патриотической среде: люди порой очень центрированы на себя. Но вот проходят годы, а в Проханове эта человеческая заинтересованность не исчезает.

Он обладает проективным мышлением: Проханов — по-настоящему уникальный менеджер! Он же создал проект своей газеты практически из ничего. В нём есть та сила духа, которая позволила небольшим количеством листов газетной бумаги изменить всю политику России. Уже позднее появились телевизионные и прочие программы с его участием. Однако поворот от антисоветизации к ресоветизации осуществлял именно он на маленьких листах бумаги своей газеты, в скромных помещениях. А это требует связанности с чем-то: многие сейчас говорят о метафизике, не понимая, что это такое, но эта связанность и говорит тебе, что ты малыми силами можешь делать большие дела.

Внутри такого начинания должна быть невероятная сила, вера! И одновременно талант организатора, чтобы посреди безнадёги и без каких-то особых средств и поддержки идти и идти своим путём. В этом человеческое и творческое величие Проханова и его уникальная незаменимость. Он — что-то человечески совершенно особое.

У него уникальное место в патриотическом ландшафте. Он даже не был членом КПСС — и стал её защитником. При этом он оказался шире, чем Компартия: Проханов вобрал и противоположный сегмент. Он силой непонятных свойств личности связывает между собой очень многие сегменты — разных авторов, совершенно на разных позициях стоящих… Это для него словно его любимые бабочки. И он соединяет их абсолютно нематериально, тонкомирно, связывает самим собою, как-то метафизически.

И его терпение, понимание, вера, талант — они сплелись, и он стал тем выбором страны, который в итоге помог ей выстоять.

Я абсолютно убеждён в огромности его роли. При этом он не надулся, не окаменел, не обронзовел, что очень часто бывает. Его человеческая уникальность больше, чем талант, больше, чем одаренность, больше, чем организационные способности. Эти все черты встречаются, а уникальность редка.

Владимир Бондаренко 

Я горжусь тем, что в свои немалые годы Александр Проханов — такой же боевой и такой же целеустремлённый, каким был, когда мы с ним подружились. Для меня он — великий державник. У него великолепное литературное мастерство и природный метафоризм, другие литературные достоинства. Но это всё перевешивает, по-моему, главная цель, во имя чего всё это делается. И тут он, начиная с первой своей прозы, был наш самый великий государственник из всех писателей, с кем ни сравни. Конечно, его державность — превыше всего. Думаю, у него будут читатели и через сто лет, потому что таких державников немного в русской литературе.

Я восхищаюсь его человеческими качествами. С одной стороны, его устремлённость — в будущее, позиция — никогда не уступать, никогда не сдаваться, идти вперёд. Но при этом — его доброта, тёплое отношение не только к друзьям, но даже и к оппонентам.

Александр Проханов — несомненный лидер не только в нашей литературе, но и вообще в русской культуре. Его державное подвижничество уже в течение лет пятидесяти стало явлением.

По своему дарованию он — метафорист. И недаром в молодости с ним хотел сдружиться Андрей Вознесенский, многие другие поэты и писатели авангардного метафорического плана. Может быть, у них была близость по форме, но совсем иные цели и задачи, иные смыслы у их литературы и у прохановской литературы. Поэтому настоящей близости у него с либеральными писателями не могло произойти.

Я с Сашей сдружился ещё лет сорок назад: я был молодой критик, он — уже добившийся первых успехов, но писатель, что называется, из крепнущих. И мы нашли общие интересы, возникла привязанность друг к другу. Вместе ездили по странам, по весям, путешествовали, работали, помогая друг другу. В своё время по совету Проханова и при его поддержке я получил место в одном из уважаемых журналов. И я, когда надо, всем, чем мог, поддерживал. Сейчас, когда ему 80, а мне за 70, мы тем более ценим друг друга и понимаем, что дружба нужна человеку. Я горжусь, что у меня есть верный друг, и этот друг — один из лучших писателей России.

Руслан Хасбулатов 

С Александром Андреевичем я познакомился в бурные годы в начале 90-х, когда совершилась так называемая буржуазная революция, и тогда антикоммунизм торжествовал, процветал. Издания коммунистические, социалистические хотя и не были закрыты, но даже печататься в них казалось дурным тоном.

Больше всего я всегда поражался изменчивости человеческой природы. Люди, которые вчера ещё восхищались социализмом, коммунистическими идеями, вдруг стали с каким-то остервенением топтать всё это, яростно подвергать остракизму. Конечно, эти люди у меня вызывали презрение, их предательство идеалов…

В те времена я открыто поддержал газету "Завтра" и газету "Правда". Было шоком, в том числе для многих депутатов, когда я пригласил в Верховный Совет Проханова, дал интервью и стал печататься в его газете, как и в "Правде". С тех пор у нас установились дружеские отношения, которые окрепли, уже когда я находился в тюрьме после расстрела Верховного Совета и когда Проханов возглавил движение за освобождение упрятанных в тюрьму членов ГКЧП.

Он исключительно талантливый писатель. Никто не умеет так ярко, так образно использовать всё богатство русского языка, как Проханов. Его яростные статьи, замечательные слова, прекрасный русский язык. Я попросту зачитываюсь его оборотами, сравнениями. Прекрасный русский язык — это его орудие борьбы с противниками.

Он человек необычайно одарённый. Его слово имело и сегодня имеет огромное значение. К нему прислушиваются, его боятся противники, его любят, им восхищаются его друзья. И я хотел бы выразить и своё восхищение, и своё желание видеть его всегда таким могучим, сильным, таким красивым! Пожелать ему успехов, счастья, здоровья, ну, а способностей у него хватит и на тысячу лет. Я очень горжусь тем, что он является одним из самых близких моих друзей.

Шамиль Султанов

Я познакомился с Александром Андреевичем Прохановым тридцать лет назад — в 1987 году. Для меня Проханов — это, прежде всего, фанатик. Но не в обывательском смысле слова. Быть настоящим фанатиком — огромная честь и огромная удача в истории: значит, Идея выбрала именно тебя! Потому, в конечном счёте, человечество и двигают вперёд действительные фанатики — религиозные, социальные, технократические, интеллектуальные…

Эмоциональная и интеллектуальная преданность Идее — вот первое и последнее для истинного фанатика. Такой идеей для Александра Андреевича было и остаётся русское государство. Но государство не как бесконечный набор бездушных институтов, не безличностная политическая надстройка, не всесильная русская бюрократия. Для Проханова как технократа и системщика государство — это особая, метафизическая целостность, незримо объединяющая территории, прошлое, настоящее и будущее, народ, который был и который будет, надвременную культуру, которая выше личности и группы… Для Александра Андреевича как пламенного фанатика государство — это такой идеал, световые следы которого можно найти в прошлом, который то вспыхивает, то чуть только мерцает в настоящем, и который возвышается в будущем, превращаясь в фантастический или даже фантасмагорический мир-маяк.

…Но все эти десятилетия, в течение которых я знаю Проханова, он не только остаётся фанатиком, но и удивительной сверхживой личностью. Мы ездили с ним в Египет, Сектор Газа, Иран, Катар, Ливан, в Сирию. Были свидетелями и участниками непростых событий. Я видел Проханова в совершенно разных ситуациях и с самыми разными людьми: президентами и революционерами, королями и подпольщиками, пламенными идеологами и циничными политиканами, теоретиками и конструкторами… И он всегда остается живым, ему со всеми интересно, он живет с ними их жизнью, он задает им такие вопросы, которые и у них самих вызывают вдохновение…

…Но при всей внешней суперсоциальности Проханова — он прежде всего мистик, который навсегда упоён, безудержно влюблён, бесконечно восхищён той вечной, юной, великолепной, неизбывной Тайной, которая его окружает — вовне и внутри. Взаимоотношения с Тайной — это очень интимно, невыразимо драматично, это трудно объяснить и выразить внятно даже самому себе. Те, которые попали в плен к Тайне, очень часто слышат невнятные голоса, которые стремятся понять.

…Ещё одна черта Александра Андреевича, которая за эти три десятилетия только укреплялась, только усиливалась — это его революционный дух.

Проханов — революционер, но революционер принципиально, сугубо консервативный. Александр Андреевич не революционер, который выступает за великое и неизвестное новое — безжалостное, разрушительное и опустошительное. Нет, консервативный революционер — это тот, который, рискуя собой, самым дорогим для себя, беспощадно дерётся, воюет, сопротивляется безжалостной необходимости, невидимому Командору-року, чтобы сохранить, спасти свои дорогие ценности, традиции, уклады.

Такие консервативные революционеры, как Проханов, обычно проигрывают большинство своих исторических битв. Но на самом деле, велениями Судьбы они предназначены для иного, гораздо более великого и по сути надисторического. Жизненная миссия Александра Андреевича Проханова как консервативного революционера как раз и заключается в том, чтобы, выполняя роль духовного лидера сил негэнтропии в России, не просто сформулировать параметры сопротивления энтропии Вселенной, но и стать личностным символом такого Сопротивления.

Вот качества Александра Андреевича. И вывод? Проханов был и остаётся Загадкой…

Владимир Бушин

Восемьдесят лет — это возраст Микеланджело, когда он руководил строительством Собора святого Петра в Риме, в котором он лично возвёл главный купол. Это возраст Льва Толстого, когда он выступил с пламенно-гневной статьёй "Не могу молчать" против столыпинских казней. В Проханове есть свойства и рачительного строителя, и буйного протестанта. Чего больше? Не знаю…

Но если обратиться ко временам недалёким, то мне представляется, что Проханов ближе всего к Константину Симонову. Та же с молодых лет преданность военной теме и многочисленные журналистские поездки в места сражений: Симонов в 23 года — на Халхин‑Гол и потом — по всем фронтам Великой Отечественной, Проханов — в Камбоджу, Афганистан, Приднестровье, Сирию… У обоих писателей то же поразительное трудолюбие и та же работоспособность (30 прохановских романов один другого злободневней и интересней!), тот же трезвый взгляд: "Да, враг был храбр, тем выше наша слава".

Кстати, тут есть и долька любезной Проханову мистики: он живёт в доме, в котором жил и знаменитый поэт.

Он говорит: "Я советский человек!". И когда в этой ипостаси он громит на телевидении лютых антисоветчиков Гозмана, Жириновского, Архангельского — я наслаждаюсь зрелищем погрома. И одновременно изумляюсь: где он время берёт для таких побоищ? Ведь завтра в его газете полторы полосы будут написаны им!

Но, конечно, есть дела, люди, обстоятельства, в оценке которых мы не сходимся. Что ж, это естественно. Я родился в подмосковном Глухове, он — в Тбилиси, я был на Великой Отечественной, он — на войнах иного рода, я окончил Литературный институт, он — Авиационный и т.д. Но все расхождения не мешают нам вот уже тридцать лет вместе работать.

Я надеюсь, мы долго ещё будем идти плечо к плечу. Вперёд, Александр! Доброго пути! "Кто там шагает правой? Левой! Левой!"

Александр "Хирург"

Дорогой Александр Андреевич! Вы писатель и мыслитель! Бесстрашный и ничем не запятнанный воин, готовый взойти на крест за главный смысл вашей жизни. Вся ваша жизнь, отмеченная и хранимая Богом, — это бесконечная и героическая борьба за святую Державу, за безмерно любимую и вековечную Россию.

Сколько же таких свидетельств хранит ваша судьба, которую вы навсегда связали со своим Отечеством! Я никогда не встречал и не видел такого примера героизма, который бы мог состоять из времени длиною в целую жизнь! Вся ваша война, которую вы так бесстрашно и так дерзко ведёте, всё ваше творчество исполнено жертвенностью, торжеством света и рождено связью с Небом, с которым ничего не могут поделать силы тьмы. Вы — тот самый пример, когда вся сатанинская машина как внутренних врагов, так и внешних мельчает перед вами и разбивается о вас как о неприступную скалу при первом же соприкосновении с вами.

Ваша Пятая Империя, ваш Русский Реактор, а теперь уже и Русская Мечта пришла мне от вас, Александр Андреевич, и теперь стала уже моей Мечтой — так же, как станет Мечтой и для миллионов людей, которым она зажжёт сердца.

Ваше слово способно открывать перед нами целые миры — объёмные и живые миры прошлого и настоящего, исполненные целью и смыслом.

Мы принимаем его неотрывно от вашей жизни и видим в нём откровение и пророчество о России. Вы для нас пример человека и Героя! Вы настоящий, стопроцентный Ночной Волк. Командир 8-го особого мотополка ХХI века, вобравшего в себя всю мощь непобедимой России.

Сергей Глазьев

Человечище! Так иногда говорят о людях такого масштаба как Александр Андреевич Проханов. В лихие, как сегодня говорят, 90-е он буквально бил в набат, призывая народ к борьбе с ВОРом — по его же определению, Воровским оккупационным режимом. Издаваемая им газета "День" стала главным печатным органом патриотических сил. Как луч света в тёмном царстве, прохановское издание высвечивало пороки этого режима, давая людям правильные ориентиры. Среди потоков замутившей общественное сознание лжи прохановское издание было как момент истины для каждого, кто брал эту газету. Власти её ненавидели и боялись, многократно запрещали, но голос Александра Андреевича звучал всё громче, раскрывая читателям глаза на творящуюся вокруг мерзость. И в то же время своей позицией, своими статьями и выступлениями он внушал людям оптимизм, веру в лучшее будущее для народа нашей страны, верным сыном которой он является.

Многие его пророчества сбылись. Конечно, далеко не всё, чего добивается Проханов, реализуется. Он продолжает бить в набат, обличая пороки сохраняющегося олигархического строя. К его призывам прислушиваются сегодня миллионы неравнодушных и болеющих за свою Родину граждан. Издаваемая им сегодня газета "Завтра" не только продолжает критическую традицию "Дня", но и даёт программу созидательных действий по духовному, экономическому и политическому обустройству нашей страны. Она является, пожалуй, самым интеллектуальным печатным изданием в современной России.

Александр Проханов — не только пламенный трибун, он романтик, произведения которого рисуют образ желаемого светлого будущего. Передовицы издаваемой им газеты дают ёмкие и потрясающие воображение картины, батальные полотна борьбы добра со злом, ареной которой является наша страна. От исхода этой борьбы зависит судьба всего человечества. И каждое слово Проханова укрепляет силы Добра, разоблачая ложь и коварство сил Зла.

Писателей иногда называют совестью нации. Творчество Проханова полностью отвечает этому высокому предназначению. Не могу представить, чтобы он из конъюнктурных соображений позволил себе сказать нечто противоречащее его мировоззрению и пониманию. А понимание это поражает своей глубиной. Меня всегда удивляет безошибочное чутьё Александра Андреевича относительно истинного положения дел. Не имея специального образования в экономике, он моментально отличает лживые утверждения от правильных суждений. И в других областях знаний он умеет выхватывать самое главное, преподнося языком художника захватывающие образы как наших возможностей, так и угрожающих нам опасностей.

Эти качества Проханова притягивают к нему лучших людей, искренне служащих России. Как-то очень естественно, без особых материальных и административных ресурсов он образовал Изборский клуб единомышленников, который стал интеллектуальным центром патриотических сил. Проханов заражает всех своим энтузиазмом — поездки изборян по стране порождают подъём патриотического движения, вселяют в людей уверенность в реализуемости публикуемых в изданиях клуба программ развития страны. Меня потрясает неутомимость Александра Андреевича, который часто ездит по стране, участвует во множестве мероприятий, дискуссий, ведёт постоянную борьбу с врагами России. Дай Бог ему здоровья и сил! Многая и благая лета!

Владислав Шурыгин

Когда примерно тридцать лет тому назад, в 1988-м или 1989-м году я впервые прочитал текст Проханова, я был им задет. Это был очерк, посвящённый ракетным войскам стратегического назначения, и меня поразил натурализм, с которым писал автор.

Потом я был поражён его текстом под названием "Трагедия централизма". Это был 1990-й год. Мы, молодые тогда офицеры, были все проникнуты происходящим, мы боялись за свою страну и никак не могли понять, почему ни на каком уровне ни от кого нет ясного ответа демократам, как тогда говорили, а сейчас сказали бы — либералам. Не было никакого интеллектуального центра, который мог бы с ними эффективно бороться. Вот тогда‑то я впервые и прочитал статью, которая мне показалась прекрасным ответом — "Трагедия централизма". Я поехал брать интервью у автора статьи, у Александра Проханова. У нас был очень долгий разговор, интервью, которое для меня стало фактически прологом к новым страницам моей жизни.

Проханов в мою жизнь вошёл как один из самых близких и оказавших влияние на мою жизнь людей, наверное, второй после моего отца. Потому что именно с Прохановым я стал тем, кто есть я сегодняшний. К Проханову я пришёл молодым капитаном, военным журналистом, который многих вещей не понимал, не осознавал. Держась за него, тянувшись за ним, я вышел на новую орбиту для самого себя. Он научил меня многим вещам, которыми я обязан только ему. Он научил меня прощать. Никогда не видел человека, который способен прощать людей настолько искренне, насколько делает он. Научил категорически не дорожить собственной репутацией. Проханов никогда не держался за репутацию, если этого требовало дело, если этого требовали интересы и если это было связано с высшими ценностями.

Я пришёл работать к Проханову в апреле, а уже в августе состоялся знаменитый путч, после которого газета была названа красно-коричневой, газетой "коммунофашистов". На газету начались гонения, хотя она на тот момент была просто литературной газетой. В ответ на это из мягких, обитых мехом ножен газеты, которая называлась "Газетой писателей России", одним движением руки был извлечён блестящий стальной клинок, который назывался уже "Газетой духовной оппозиции". Это уже была не литературная газета, это был настоящий железоруб, который дальше, на протяжении всех лет своего существования, являлся одним из основных политических органов нашей оппозиции. И, отработав там всего четыре месяца, я оказался перед выбором: уходить из газеты и продолжать военную карьеру, как от меня требовали после августовского путча начальники, либо что-то менять. И самому сейчас сложно поверить, но я тогда, ни дня не сомневаясь, выбрал газету, выбрал Проханова. И с тех пор никогда об этом не жалел.

Мы с ним прожили целую человеческую жизнь: 30 лет — это как поколение в истории людей. И, прожив рядом целое поколение, я видел разного Проханова. Я видел великолепного писателя, что пишет удивительные вещи, которыми зачитываешься. Я видел очень жёсткого, авторитарного, но при этом абсолютно сверхинтеллектуала, писателя, который одной своей строкой может начать войну, а другой её закончить.

Я видел Проханова-человека. Видел, как он заботится о друзьях, о близких, и как он может встречать тебя, раненого, из госпиталя, хотя сам в этот момент находится в розыске. Я видел разного Проханова. Но я никогда не видел Проханова маленьким, Проханова, который был бы недостоин самого себя. Проханов — это вселенная. Вселенная в русской истории. Это когда-то, возможно, будет оценено. Потому что представить себе последние тридцать лет жизни страны без Проханова крайне сложно. И влияние его на процессы, которые идут в стране, при всём том, что он никогда не был депутатом, не был премьером, президентом или министром, даже никогда не был членом партии никакой — ни КПСС, ни КПРФ, — тем не менее, его влияние просто грандиозно. И идеи, которые газета "Завтра" озвучивала (сначала в "Дне", а потом в "Завтра") на протяжении почти двадцати пяти лет — идея единства красных и белых, идея единства русской цивилизации, советской цивилизации, идея империи как высшей формы развития семьи народов — именно эти идеи сегодня фактически стали государственными идеями. У нас официально отсутствует государственная идеология, Конституцией запрещено, но эти идеи, тем не менее, сегодня владеют умами миллионов. И эти идеи были впервые сформулированы внятно и аргументированно и возведены в учение — Прохановым.

И сейчас мне немножко грустно. Потому что я не хочу юбилеев. Я хочу, чтобы он оставался всё тем же Прохановым — вне возраста, Прохановым, которого я впервые увидел 30 лет назад и для которого я, как самурай, когда-то отрубил кончик левого мизинца и с тех пор принадлежу ему с потрохами.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /