— Сколько лет Иран находится под санкциями?

— Иран под санкциями был много раз, они то вводились, то снимались. И причины как введения, так и снятия санкций были различны. Впервые санкции против Ирана были введены в 1979 году, когда страна свергла шаха, сразу после прихода к власти аятоллы Хомейни. Таким образом получается, что Иран находится под санкциями уже почти 40 лет. Но, говоря о санкциях и их влиянии на экономику Ирана, следует иметь в виду, что иранская экономика сильная и стрессоустойчивая.

— Что случилось после введения санкций?

— Сократился приток валюты в страну. Как известно, в любой стране, которая не находится под санкциями, есть как свои внутренние временно свободные средства, так и приток средств извне. Из-за границы приходят короткие и длинные деньги — спекулятивные вложения и долгосрочные инвестиции соответственно. И как только начинают работать санкции, спекулятивные средства инвесторов тут же уходят, а потом постепенно и долгосрочные.

— Что это означает для страны?

— Как известно, центробанки управляют ликвидностью финансовой системы. Когда надо, ЦБ эту ликвидность увеличивает, а когда ее для рынка много не надо — сокращает. Но как только с рынка полностью исчезают спекулятивные средства иностранных инвесторов и в стране остаются лишь внутренние ресурсы, поддержание ликвидности становится для ЦБ достаточно простой и малозатратной операцией. В стране остается лишь один источник денег — временно свободные средства местных юридических лиц. Этот поток прогнозируемый, понятный, им легко управлять. Кроме того, эти источники денег можно легко принудить временно поделиться с теми структурами, которые испытывают временные финансовые трудности.

— Что происходит в такой ситуации с другими макроэкономическими показателями?

— Рыночная процентная ставка становится менее волатильной, ЦБ может влиять на нее легкими манипуляциями. Вплоть до того, что ее можно сделать вообще какой угодно. Рынок межбанковского кредитования становится чисто декларативным: коммерческий банк взять деньги в долг на рынке уже не может. Ему приходится обращаться в ЦБ за помощью, и Центробанк решает вопрос, у кого именно можно эти деньги взять и на каких условиях. В результате стоимость денег на рынке становится стабильной и предсказуемой, рынок МБК остается существовать лишь формально, а ставка МБК вообще перестает играть хоть какую-то роль в финансовой жизни страны.

Любой международный банк, если он смелый и ему наплевать на санкции со стороны США, может открыть иранскому банку корреспондентский счет. Но операции по этому счету могут проходить лишь в тех валютах, которые «не доллар».

— Как во всей этой ситуации жили иранские банки? Сколько их было? Как выглядела банковская система? Какое-то общение с внешним финансовым миром у иранских банков осталось?

— Сам факт введения санкций не отрицает наличия желания общаться с подсанкционными странами и их банками, как бы США того ни хотелось. Санкции, как я уже говорил, чреваты неясностью валютного курса санкционной страны и невозможностью проводить валютные сделки. Подсанкционный банк в такой ситуации может профинансировать любую сделку, но только в местной валюте.

Любой международный банк, если он смелый и ему наплевать на санкции со стороны США, может открыть иранскому банку корреспондентский счет. Но операции по этому счету могут проходить лишь в тех валютах, которые «не доллар». То есть, например, иранский риал — казахский тенге, риал — рубль, риал — юань. Как только в расчетах появится доллар США — это конец. Это основания для новой волны санкций. Как ни странно, этот же стоп-фактор еще до введения санкций против России со стороны США коснулся и ряда российских банков.

— А были такие российские банки, которые хотели что-то делать в Иране?

— Конечно, были. Например, был Темпбанк, лицензия у которого отозвана пару лет назад. Банк открыл кредитную линию компаниям из Ирана и успел профинансировать ряд сделок и переводов, за что и был наказан американцами. Это нонсенс, но в условиях санкций банки, по идее, могли бы ожидать ослабления давления со стороны ЦБ в области надзора и регулирования. Но этого не происходит. Никаких поблажек и скидок на то, что к банку применены санкции, регулятор не делает. Ни в России, ни в Иране.

— Почему так происходит?

— Потому что регуляторы все равно ориентируются на международные банковские требования («Базель»). ЦБ любой страны, находящейся под санкциями, рассчитывает на то, что рано или поздно они будут сняты — поэтому зачем давать банкам слабину?

— Что еще характерно для работы банков под санкциями?

— Происходит рост ставок по депозитам, которые становятся для банков практически единственным источником средств. А если у банка до введения санкций были валютные депозиты, то потом, когда каналы поступления валюты в страну отрублены, он оказывается не в состоянии вернуть депозиты в валюте. Обязательство вернуть валютный вклад есть, оно зафиксировано в договоре. Но реально выдать эти вклады банк не может, потому что нет нужного объема валюты.

— Но российские банки, находящиеся под санкциями, принимают и выдают вклады в валюте.

— Вокруг наших подсанкционных банков — а их все же не так много — море других банков, с которыми всегда можно провести сделку с наличностью. В конце концов можно купить наличную валюту и напрямую у ЦБ. А у иранских банков такой возможности нет. Приходится проводить принудительную конвертацию обязательств в местную валюту.

— По какому курсу?

— По нерыночному, ведь рыночного нет. Обменный курс валюты в таких условиях назначается Центробанком директивно. Это, в свою очередь, приводит к появлению черного рынка валютно-обменных операций. Государство с этим черным рынком борется, а предприниматели этим рынком пользуются и на нем зарабатывают.

— А почему иранские банки не могут сами или через посредников привезти валюту в страну в наличном виде, самолетом или кораблем? Ведь миллионы долларов путешествуют по миру просто в чемоданах.

— Конечно, могут. Но только при одном условии — валюта ведь дается в долг (или продается) под залог чего-то ценного, что есть у этого банка в той стране, откуда он везет валюту. Иными словами, если иранский банк занимает доллары США в какой-то стране у бизнеса или у банка, то в этой стране должны быть активы иранского происхождения, которые банк может заложить в обеспечение сделки.

В этой связи можно вспомнить такой термин, как «хавала». Это система теневых обменных пунктов валюты в разных странах, где осуществляют зачет взаимных требований на основе взаимного доверия. Такая система работает и в Иране. И если в России дойдет до полного запрета иностранной валюты, то я уверен, что все наши платежные системы тут же начнут искать себе партнеров за границей для реализации схемы по созданию аналогичных теневых обменных пунктов. Сделать это не так уж и трудно, если ты знаешь предприятие, которое поставляет товары в Россию, и другое, продающее товар за рубеж из России. Проводя операции в их интересах, можно устроить между ними зачет. Ничего хорошего для экономики в этом нет, но при помощи такой нехитрой схемы можно выжить.

Если в России дойдет до полного запрета иностранной валюты, то я уверен, что все наши платежные системы тут же начнут искать себе партнеров за границей для реализации схемы по созданию аналогичных теневых обменных пунктов.

— Что еще происходило на финансовом рынке Ирана во время действия санкций?

— Полностью деградировал рынок деривативов. Основной интерес к этому рынку всегда держится на контрактах на курсе доллара, а он из расчетов исключен. В России, если произойдет запрет доллара, возможно, останется рынок производных на ценные бумаги, которые обращаются внутри страны. Но это будут очень небольшие объемы по сравнению с оборотом долларовых производных инструментов сейчас. В Иране рынка деривативов нет вообще.

— Почему?

— Иранский финансовый рынок с момента прихода к власти религиозных лидеров строился как рынок исламский. А в исламских финансах есть запрет на использование контракта, в конечном исполнении которого есть неопределенность. Поэтому в классическом исламском банкинге не работает классическое страхование и нет производных инструментов.

Но все же полностью исламского банковского рынка у Ирана построить не получилось. Да его нигде не получается построить, если честно. Потому что исламский мир окружен миром, живущим по классической финансовой модели. Поэтому в определенный момент иранские власти допустили, что в некоторых сделках банки вправе использовать классические финансовые активы.

— Почему при религиозном руководстве страны банковская система построена без учета необходимости строгого соблюдения всех требований исламского финансирования?

— Потому что Иран — страна вынужденно (из-за санкций) закрытая. Иранские банки лишены возможности диктовать свои условия коллегам из-за рубежа и навязывать им сделки и продукты в рамках исламских правил финансирования. Наоборот, при наличии возможности трансграничных сделок иранские банки вынуждены подстраиваться под своих немногочисленных иностранных партнеров.

— А у иранских банков есть западные партнеры? Или Иран общается только с арабским миром, который, по сути, тоже должен жить по правилам исламского банкинга?

— Арабские банки ничем по сути не отличаются от банков из Европы и США. Конечно, у иранских банков есть международные партнеры из европейских стран, но расчеты с ними ведутся на основании бартера. Со своими соседями иранские банки стремятся рассчитываться в валюте этих стран. В последнее время очень много стало расчетов в китайских юанях, так как у Ирана начался активный рост экономических взаимосвязей с Китаем.

— То есть международные расчеты, которые полностью исключают доллар даже за такой традиционно долларовый актив, как нефть, — это не выдумка?

— Нет, не выдумка. Я не готов сказать, каков объем расчетов у Ирана проходит в юанях, но то, что международные расчеты происходят в долларах, за исключением некоторых сделок, одобренных ООН, недоступны для Ирана — это факт. А Китай сейчас старается минимизировать объем сделок, совершаемых через доллар. Не из-за любви или солидарности с Россией или Ираном. Дело в том, что Китай старается всеми силами и средствами вытеснить доллар из расчетов хотя бы в Юго-Восточной Азии и сделать юань в этом регионе резервной валютой. Если Китай этого добьется, то внутри китайской платежной системы Иран сможет совершать какие угодно расчеты и с кем угодно. Но если вдруг Китай увидит в каких-то действиях Ирана угрозу для себя — он и сам может ввести против Ирана санкции.

— А если иранский банк (или, например, российский) попытается купить любую валюту через платежную систему Китая?

— А вот эту операцию никто не увидит — настолько глубоко к себе Китай никого не пускал, да и не пустит. И Минфин США будет вынужден считаться с этим. Правда, если при операции через Китай будет произведена хоть одна сделка с привлечением доллара — то она, конечно, тут же всплывет.

— Как сейчас можно оценить санкции против Ирана и его банков?

— Недавно санкционное давление на Иран смягчилось, поэтому в страну зашло много зарубежных партнеров. Так как понятно, что тот, кто первым для себя застолбит этот рынок, — снимет большую прибыль. Произошел приток валютной выручки в страну, резко вырос товарооборот. Но все это очень негативно было воспринято в Израиле, который волнует иранская ядерная программа и иранское военное участие в сирийском конфликте, который является одним из ключевых инициаторов приостановки улучшающихся отношений западных стран с Ираном. За будущее в этом вопросе гадать не берусь. Тем более после выхода США из «ядерной сделки» с Ираном и угрозы введения новых антииранских санкций. Но могу прокомментировать особый аспект отношений с Ираном. Речь идет о получении иранскими компаниями аудиторских заключений и рейтинговых оценок от международных агентств. Санкций в этой области нет. Поэтому иранские компании пока могут предоставлять своим зарубежным бизнес-партнерам и инвесторам соответствующие заключения. Однако если санкционный режим будет усугубляться, то в светлую голову администрации США рано или поздно придет мысль о том, что можно ввести санкции и против такого рода сотрудничества. Это плохо, поскольку санкции на капитал худо-бедно можно стерпеть или обойти, а вот запрет на авторитетные экспертные заключения ничем заменить не получится.

— А сколько всего в Иране местных банков?

— До полусотни, причем много частных, а банковский бизнес — прибыльный и уважаемый.

— Может ли нерезидент обслуживаться в иранском банке или взять там кредит?

— Физическое лицо — да, без проблем: и обслуживаться, и взять кредит, если у человека есть долгосрочная виза, а не просто туристическая. Для иностранных юрлиц есть определенные ограничения в обслуживании.

— Как иранские финансисты относятся к России и российским коллегам?

— Очень позитивно. Но бизнес есть бизнес. Они ждут с распростертыми объятиями инвесторов, с радостью примут тех, кто увезет их продукцию для реализации в Россию, и вполне доброжелательно — к россиянам — поставщикам российской продукции в Иран. Хотя объявленная российским руководством дружба с Ираном как новое приоритетное направление внешней политики России и визиты правительственных делегаций и представителей госкорпораций в Иран за налаживанием сотрудничества пока окончились ничем. Ну разве что в розничных магазинах Москвы появились иранские финики. Надо признать, вкусные.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /