24 января 1919 года по праву может считаться одной из самых трагических дат в истории России. Именно в этот день состоялось заседание Оргбюро ЦК РКП(б) на котором в ряду других вопросов обсуждалось и составление «Циркулярного письма ЦК об отношении к казакам». По итогам обсуждения была принята секретная Директива «Ко всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах». 29 января того же года Директива была подписана Я.М. Свердловым. Сейчас с обоими этими текстами можно ознакомиться в Интернете. Полностью они были опубликованы в 1989 г., в разгар Перестройки, в весьма авторитетном советском  издании – «Известиях ЦК КПСС».



У самого термина «расказачивание» есть множество интерпретаций. Здесь и далее под расказачиванием мы будем понимать политику террора, проводимую партией большевиков и контролируемыми ею государственными структурами в годы Гражданской войны (1918-1921 гг.) и первые два десятилетия после её завершения, направленную на ликвидацию казачества как особой социальной группы.

Многие архивные данные по этому вопросу сейчас опубликованы и есть в свободном доступе. Описания последовательности событий как на Дону, так и в других казачьих областях представлены в достаточных объёмах. Поэтому мы не будем останавливаться на пересказе подробностей тех событий, а постараемся дать объёмное представление об этом процессе.

Здесь и далее под расказачиванием мы будем понимать политику террора, проводимую партией большевиков и контролируемыми ею государственными структурами, направленную на ликвидацию казачества как особой социальной группы.

Итак, как мы уже сказали, датой начала процесса расказачивания считается 24 января 1919 г. Верна ли эта дата? Отчасти. Она верна для Дона и частично для Кубани и Терека. Но, как мы покажем ниже, многие из практик расказачивания применялись новой властью ещё в 1918 г. в отношении казаков других регионов.

С выбором же даты окончания расказачивания дело обстоит ещё сложнее. С одной стороны, если понимать расказачивание как процесс ликвидации особого социально-политического института, отмены сословных обязанностей и прав, то ответ кажется очевидным. Как особого сословия казачества к 1922 году уже не существовало. С другой стороны, даже после того, как казачество лишилось особых организационно-правовых форм, казаки продолжали сохранять свой особый сословный менталитет, традиции и нормы быта. При этом после Гражданской войны расказачивание проходило частично в рамках коллективизации и раскулачивания, а частично в рамках более общего процесса борьбы со «старорежимными пережитками». В этом плане «мягкое» расказачивание продолжалось до 1950-х годов (показательно, что казачьи части имелись в Советской армии до 1955 года, а их упразднение отражало потерю социальной основы таких частей).

Разнились и «программы» расказачивания. В тех случаях, когда большевикам удавалось более-менее прочно утвердиться на казачьих территориях, они прямо заявляли о своих намерениях. Так, в «Проекте административно-территориального раздела Уральской области», составленном 4 марта 1919 г. с целью окончательного подавления уральских казаков, говорилось:  ”С казачеством, как с обособленной группой населения, нужно покончить…”. Применялись и соответствующие военно-политические меры. Среди них: взятие в заложники и использование в качестве живого щита стариков, а также аресты и казни подростков. Об этом, со слов свидетельницы тех событий Феклы Чернояровой, пишет историк-краевед Николай Панов[1].

На Дону, где, с одной стороны, часть казаков симпатизировала красным, а, с другой стороны, была реальная угроза прорыва Добровольческой армии к Москве, реализовывалась другая стратегия. О ней мы можем узнать из обращения к однопартийцам-большевикам, составленного Филиппом Кузьмичом Мироновым — красным казачьим командиром времён Гражданской войны. Вот только один из фрагментов этого воззвания, как ни странно, принадлежащего большевику: «Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса… Восстания в казачьих областях вызывались искусственно, чтобы под этим видом истребить казачество».

Группа «агитаторов», при поддержке вооруженных красноармейцев, входила в станицу и через голытьбу и местных большевиков собирала слухи и сплетни. После этого, пользуясь безоружностью казаков, проводились «наказания за контрреволюционную деятельность».

Из того же документа и ряда других свидетельств можно сделать вывод, что подход донских большевиков был простым и эффективным. Группа «агитаторов», при поддержке вооруженных красноармейцев, входила в станицу и через голытьбу и местных большевиков собирала слухи и сплетни. После этого, пользуясь безоружностью казаков, проводились «наказания за контрреволюционную деятельность», которые, на деле, приобретали вид жесточайших расправ [2].

Известно, что подобные события непосредственно привели к Вёшенскому восстанию — самому крупному выступлению казаков против Советской власти. В докладе на Войсковом Кругу о причинах восстания в ст. Вёшенская казаки Веселовский и Бессонов сообщали: «В одном из хуторов Вешенской старому казаку за то только, что он в глаза обозвал коммунистов мародерами, вырезали язык, прибили его гвоздями к подбородку и так водили по хутору, пока старик не умер. В ст. Каргинской забрали 1000 девушек для рытья окопов. Все девушки были изнасилованы и, когда восставшие казаки подходили к станице, выгнаны вперед окопов…» [3].

И вновь повторюсь. Сообщения о жестокости большевистских расправ над казаками доносились не только «с той стороны» фронта. У, упомянутого выше, командарма Миронова была репутация «надежного и сознательного» красного командира. В сентябре 1918 г. он уже был награжден Орденом Красного Знамени за №3, а в октябре 1919 г. Ф. Миронов станет командиром (командармом) Второй Конной Красной Армии. То есть даже такой политически лояльный большевикам казак не мог спокойно взирать на творимые на Дону бесчинства.



Это подводит нас к ещё двум вопросам: было ли «белое» расказачивание и сопоставимо ли оно с красным? «Белого» расказачивания как политики ликвидации соответствующей социальной группы не было, однако «белые» принимали жёсткие меры в отношении «красных» казаков – надо сказать, несопоставимые по масштабам с большевистским расказачиванием.

Отметим, что первыми «лишать казацкого звания» своих противников стали «белые». В связи с этим часто приводят отрывок из «Протокола утреннего заседания 1-го мая 1918 года» (Протоколы и постановления Круга Спасения Дона № 5): «Казаков, участвующих в советских войсках и большевистских организациях, исключить из казачьего сословия по приговорам надлежащих станичных обществ». Многие «белые» вожди беспощадно относились к своим противникам. Так, известный атаман Краснов организовал террор против казаков, вставших на сторону большевиков. Похожие события происходили в Оренбурге, находившемся под властью атамана Дутова: там, например, в 1918 г. военно-полевой суд приговорил к расстрелу 11 казаков, которые встали на сторону большевиков [4].

Для сравнения укажем несколько фактов, относящихся уже к большевистской практике. Во-первых, в инструкции, выпущенной Уральским областным Ревкомом (февраль 1919 г.), предписывалось: «объявить вне закона казаков, и они подлежат истреблению». Во-вторых, крайне показателен перечень мероприятий, зафиксированных в Директиве РВС Южфронта (16 марта 1919 г.):

«а) сожжение восставших хуторов;

б) беспощадные расстрелы всех без исключения лиц, принимавших прямое или косвенное участие в восстании;

в) расстрелы через 5 или 10 человек взрослого мужского населения восставших хуторов;

г) массовое взятие заложников из соседних к восставшим хуторам;

д) широкое оповещение населения хуторов станиц и т. д. о том, что все станицы и хутора замеченные в оказании помощи восставшим, будут подвергаться беспощадному истреблению всего взрослого мужского населения и предаваться сожжению при первом случае обнаружения». 

 И наконец, в-третьих: в Директиве ДонБюро от 8 апреля 1919 г. говорится прямо, без всяких попыток скрыть суть происходящего:

«Насущная задача — полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы…».

Если «белые» проводили карательные действия конкретно против своих политических противников (тех, кто непосредственно участвовал в вооруженной борьбе против них), то большевики стремились ликвидировать целую социальную общность, сословие.

Таким образом, разница между «красным» расказачиванием  и мерами «белых» становится очевидна. Если «белые» проводили карательные действия (зачастую не менее преступные, чем у «красных») конкретно против своих политических противников (тех, кто непосредственно участвовал в вооруженной борьбе против них), то большевики стремились ликвидировать целую социальную общность, сословие. Показательно, что большинство казаков стали участниками «белого» движения, и лишь меньшинство присоединилось к большевикам.

Интересно, что даже те казаки, которые перешли на сторону новой власти, доверия у большевиков всё равно не вызывали. При малейшем подозрении к ним применялись жесткие меры. Тот же Ф. Миронов был арестован в 1921 г., а потом застрелен (по одной версии, при попытке к бегству, по другой – по оплошности пьяного конвойного). Другим примером отношения новой власти к красным казакам была история 9-го и 10-го Уральских казачьих полков. Эти полки как раз и формировались из признавших советскую власть казаков. Начальнику местного ЧК не понравились «настроения» части бойцов этих подразделений. В итоге 450 человек было арестовано. В ночь на 6-7 мая 1919 года 125 из них были расстреляны, а еще восемь или десять просто утоплены. 

Весьма примечателен тот факт, что согласно уже советским  статистическим исследованиям, в 1926 году на территории бывшего Донского казачьего войска проживало 45% от учтённого до революции населения, на территории Терского и Кубанского около 25%, а на территориях Уральского и Астраханского казачьих войск – лишь около 10%…

Иногда масштабы расказачивания объясняют местью рабочих «царским карателям» и «нагаечникам» — казакам. Возможно, в отношении казаков с Дона это утверждение и имело под собой какие-то основания. Но вот в отношении астраханского и уральского (яицкого) казачества оно  категорически ложно.

Астраханское казачество нельзя было считать этнической или субэтнической общностью (как кубанское, донское или уральское). При этом оно имело сложную систему связей с другими сообществами, сословиями и даже этносами Астраханской губернии.

Астраханское казачье войско относительно молодое, оно было создано только в 1817 г. К 1917 г. оно насчитывало около 40 тысяч человек, занимавших 20 станиц и несколько десятков хуторов по Волге, на больших и малозаселенных пространствах между Саратовом и Астраханью. Уральцы были древнее (сформировались в конце XVI века), но также проживали на периферии Империи, далеко от промышленно развитых, «пролетарских» регионов.

Астраханское казачество нельзя было считать этнической или субэтнической общностью (как кубанское, донское или уральское). При этом оно имело сложную систему связей с другими сообществами, сословиями и даже этносами Астраханской губернии. Так, в астраханские казаки принимали крещёных калмыков и татар. По сведениям астраханского краеведа Н.П. Горбунова, автора исследования «История казачества астраханского края», были среди них и русские староверы, и даже католики.

Кроме того, и перед астраханскими, и перед уральскими казаками стояли вполне конкретные задачи: охрана соответствующего участка границы Российской империи, борьба с контрабандистами и разбойниками, поддержание почтовых трактов, участие в чумных и холерных кордонах (астраханские казаки) и, конечно, участие в военных кампаниях. В силу своей относительной малочисленности и широкого спектра задач по месту проживания, «астраханцы» и уральцы никогда не призывались в столицу для участия в разгоне рабочих демонстраций или в каких-либо акциях по обеспечению общественного порядка. А на своих территориях, для выполнения полицейских функций, казачьи формирования этих войск привлекались только в крайних случаях.



Однако, с точки зрения большевистской власти, астраханские и уральские казаки были даже более опасными врагами, чем донские и кубанские. Дело в том, что на территории Астраханской губернии казакам за службу полагалась не только земля (на данных территориях она бедна), но и богатые рыбой речные угодья. Казаки имели права на лов «красной» рыбы (осетровых) в водах, протекающих по территориям, закрепленным за войском, а также на владение частью соленых учугов (мест добычи соли). Так что астраханцы были довольно зажиточны, а имущественное расслоение в их среде было менее резким, чем у тех же донцов.

Уральцы также были в меньшей степени земледельцами, а в большей скотоводами и рыбаками. Занимались они и торговлей, выезжая в города центральной России и Средней Азии. Особо известны уральские казаки были благодаря своим лошадям. Коневодство было одной из важных статей дохода казаков этого региона. Кроме того, из-за симпатий к старообрядчеству и активному участию в пугачёвском восстании, уральцы оказались в своеобразной изоляции от остальных казаков России, что способствовало их сплочению.

Сразу после революции, задолго до выхода указанной выше секретной Директивы, большевики в астраханской губернии стали всячески ущемлять права казаков. В декабре 1917 г. Войсковой Круг заявил о  том, что готов начать вооруженную борьбу с Советами (Рабочих и солдатский депутатов и крестьянских депутатов, соответственно). В обеих организациях господствующие позиции занимали большевики. Обе они требовали ликвидации Войска и перераспределения казачьей земли. После нескольких откровенных провокаций со стороны астраханского партактива вспыхнуло первое казачье восстание (11-24 января 1918 г.).

Ввиду его спонтанности и слабой подготовки это восстание было относительно быстро подавлено. За этим последовали первые массовые репрессии. Атаман И.А. Бирюков вместе с некоторыми казачьими старшинами был арестован (фактически взят в заложники). Казаков, захваченных в губернском центре и в станицах, казнили без суда и следствия. У казачьих семьей, чьи родственники были уличены в участии в восстании, безжалостно отбиралось всякое имущество, что лишало их каких-либо средств к существованию.

В Астраханской губернии большая часть войсковых земель была конфискована и не подлежала возврату. В совокупности эти меры фактически обрекали казаков и их семьи на мучительную смерть от голода. А в концлагерях губернии в 1920 г. томилось свыше 2500 казаков.

Однако астраханские казаки не сдались. Часть их ушла на территории Уральского казачьего войска, часть же присоединилась к Донской и Добровольческой армиям. Уральцы яростно сопротивлялись слому своего жизненного уклада. Они начали борьбу с большевиками в тот же период, что и астраханцы, в марте 1918 г. изгнав со своей земли ревкомы, и до конца 1919 г. успешно действовали против красных. Борьба и астраханских, и уральских казаков с советской властью продолжалась до 1920 г., однако успехом не увенчалась. Много и тех, и других казаков после поражения было вынуждено уйти в Крым. 

В Астраханской губернии большая часть войсковых земель была конфискована и не подлежала возврату. Казачество было лишено права использования природных ресурсов, таких как рыболовецкие угодья. В совокупности эти меры фактически обрекали казаков и их семьи на мучительную смерть от голода. А в концлагерях губернии в 1920 г. томилось свыше 2500 казаков [5].

Итак, расказачивание было частью планомерной, системной политической линии партии большевиков. Практики её (взятие заложников, массовые расстрелы, казни не только бывших вооруженных противников, но и членов их семей, изъятие имущества и т.д.) были направлены на ликвидацию казачества как социального класса, на физическое уничтожение, по меньшей мере, части казаков. Стали ли казаки причиной подобного, сурового к себе отношения? Да! Но ровно в той мере, в которой каждый из нас, кто желал бы защитить свою жизнь и свободу, отказывался бы выполнять приказы и требования, прямо противоречащие своей вере и идеалам.

Расказачивание — одна из печальнейших страниц нашей истории, о которой нельзя забывать. Необходима соответствующая просветительская работа, направленная в том числе на установку памятников и изменение топонимов (странно, но фамилию одного из главных организаторов большевистского террора и расказачивания – Якова Свердлова – до сих пор носит крупный регион России). Существо такой работы не может быть сведено к банальной «декоммунизации» и огульному отрицанию всего советского этапа нашей истории (весьма неоднородного, надо сказать), как и к исключительно одобрительному взгляду на «белое» движение (в котором было множество «оттенков», порой не самых приятных). Речь идёт о созидательной историко-просветительской работе и о той Правде, которая выше идеологии и о которой надо говорить независимо от «белых» или «красных» симпатий.

Следует отметить, что казаки не были уничтожены полностью и в значительной мере сохраняли свой уклад жизни. Великая Отечественная война примирила большинство казаков (да и представителей многих других социальных групп) с советской властью, которая и сама претерпела определённую эволюцию от ленинско-троцкистского интернационализма до сталинского великодержавия с его отчётливой, хотя сугубо прагматической и подчас симулятивной актуализацией исторического опыта Российской империи. На фронтах Великой Отечественной войны сражались казачьи части, 262 казака стали героями Советского Союза (в том числе знаменитый генерал-лейтенант Дмитрий Карбышев), кубанские казаки участвовали в Параде Победы 1945 г. Впрочем, это уже другая – тоже трагическая, но всё же светлая и славная – страница казачьей истории…

Автор – специалист по историческим исследованиям Аналитического центра свт. Василия Великого.

[1] Cтатья «Забытый эпизод борьбы уральских казаков в 1919 г.» URL: https://www.proza.ru/2014/12/22/937? Дата обращения: 20.02.2019

[2] Примером подобных действий могут служить события, предшествующие Вешенскому восстанию. Подробнее см.: С. Семанов «Тихий Дон»: «белые пятна». Подлинная история главной книги XX века. — М.: Яуза, Эксмо, 2006.

[3] Цитата по Гетманов В. Н., Российская демография 19-20 веков как зеркало политики // Вестник НО ПАНИ. – 2008 – №11. – C. 29.

[4] См.: https://rg.ru/2018/04/09/rodina-kazaki.html

[5] Камардин И.Н., Лагеря принудительных работ в годы военного коммунизма // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики.Тамбов: Грамота, 2013. № 7 (33): в 2-х ч. Ч. I. C. 96.

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /