Тришкин кафтан

Уже почти три десятилетия либералы талдычат нам насчёт «рыночной экономики», которая магическим образом (невидимая рука рынка!) решает все проблемы человечества. Но словосочетание «рыночная экономика» уже сеет разруху в головах. Экономика созидает, а рынок ничего не созидает, он лишь перераспределяет. А о производстве мы забыли. Профессора в университетах, чиновники на высоких трибунах, журналисты на телевидении и в других СМИ нам только и говорят о том, как правильно делить и кроить, как правильно распределять и перераспределять. А некоторые министры от образования при этом ещё добавляют, что главной целью образования является воспитание «правильного» потребителя.

Послушайте министра финансов А. Силуанова, министра экономики М. Орешкина, председателя Банка России Э. Набиуллину и прочих чиновников. Послушайте, наконец, премьер-министра Д. Медведева. Все они говорят только о распределении и перераспределении, увлечённо оперируя такими понятиями, как налоговые ставки, проценты по кредитам, резервные отчисления, надбавки, дисконты, индексирование, субсидирование, дотирование, компенсации и т. п. Но, увы, все эти разговоры ведутся о распределении ради потребления и обогащения, а не о производстве, которое и является основой реальной (а не «рыночной») экономики.
У меня такое ощущение, что наши чиновники никогда не читали басню И. А. Крылова «Тришкин кафтан». Напомню заключительные слова басни:

Таким же образом, видал я, иногда
Иные господа,
Запутавши дела, их поправляют,
Посмотришь: в Тришкином кафтане щеголяют.

«Иные господа» — аккурат наши чиновники, которые до сих пор продолжают терзать и кромсать остатки старого «кафтана», который им достался в наследство от Советского Союза. Мысль о том, чтобы сшить собственный кафтан, им не приходит. Да они и шить-то не умеют! А вот запутывать дела и создавать иллюзию собственной полезности они мастера. Всю так называемую «рыночную экономику» России они мысленно представляют в виде нескольких «сообщающихся сосудов» и гоняют между ними «жидкость», называемую деньгами. Подобно профессиональным фокусникам, они завладевают вниманием аудитории, которая следит за их виртуозными движениями.

Главные сосуды

Давайте взглянем на «рыночную экономику» глазами этих профессиональных манипуляторов. Она выглядит как система следующих связанных между собой денежных сосудов: Центробанк, Минфин (государственный бюджет), банковский сектор, реальный сектор экономики, население (на профессиональном языке финансистов — «сектор домашних хозяйств»). В этой системе действует закон, подобный закону сохранения материи или энергии. Ежели в одном сосуде убыло, то в другом (других) — прибыло. Применительно к нашему случаю это можно назвать законом сохранения богатства. В реальной экономике богатство прирастает, а в рыночной экономике остаётся без изменения. Но это слишком грубое допущение. На самом деле богатство не сохраняется, а «проедается» — как в прямом смысле (потребление продуктов людьми), так и в переносном (амортизация основных фондов, истощение природных ресурсов). Поэтому мы в России имеем случай перераспределения сокращающегося общего богатства. Это даже не «Тришкин кафтан» Ивана Андреевича Крылова, а «Шагреневая кожа» Оноре де Бальзака.

В названной выше системе сообщающихся сосудов хотелось бы сконцентрировать внимание читателей на трёх «сосудах», которые составляют ядро всей системы: Центробанк — Минфин — банковский сектор («финансовое ядро» «рыночной экономики»).

Центробанк России на протяжении большей части своей истории всегда демонстрировал неплохие финансовые результаты деятельности, что выражалось в показателе чистой прибыли. Так, в 2014 году прибыль ЦБ составила 183 млрд руб., а в 2015 году — 112,6 млрд руб. Согласно российскому законодательству, Центробанк обязан перечислять часть своей прибыли в федеральный бюджет Российской Федерации. До конца нулевых годов эта часть определялась в 50%, затем произошло повышение до 75%, начиная с 2015 года норма отчислений была повышена до 90%. Так, согласно новому нормативу, в бюджет Центральным банком было тогда перечислено 101,1 млрд руб.

Минфин России / федеральный бюджет. Начиная с 2012 года федеральный бюджет стал сводиться с дефицитом. Дефицитным бюджет оставался до 2017 года включительно. Перечисления прибыли Центробанка в федеральный бюджет в этот период оказались существенной поддержкой государственной казны.

Банковский сектор. Этот сектор характеризуется положительными финансовыми результатами, хотя величина чистой прибыли сильно колеблется от года к году. Вот её величина за несколько лет (млрд руб.): 2013 г. — 994; 2014 г. — 559; 2015 г. — 192; 2016 г. — 930; 2017 г. — 790.

В 2016-2018 гг. отношения между тремя вышеуказанными «денежными сосудами» стали меняться. Уже в 2016 году чистая прибыль Центробанка резко упала и составила всего лишь 43,7 млрд руб., так что в федеральный бюджет от Банка России перепало менее 40 млрд руб. Зато на фоне резкого падения прибыли Центробанка (в 2,6 раза) в 2016 году произошло резкое увеличение прибыли банковского сектора по сравнению с предыдущим годом — в 4,8 раза.

Ещё более радикальные подвижки произошли в 2017 и 2018 гг. Центробанк неожиданно два года подряд закончил свою деятельность с отрицательным финансовым результатом. В 2017 году чистые убытки составили 435,3 млрд руб., а в 2018 году — 434,6 млрд руб. Итого за два года — без малого 0,9 трлн руб. За всю предыдущую историю существования Центробанка лишь однажды, в недоброй памяти 1998 году, был зафиксирован убыток, но он был сравнительно скромным — 27,8 млрд руб. А тут Центральный банк оказался не способным два года подряд выполнять свою традиционную функцию подпитки федерального бюджета. Правда, эта неприятная ситуация оказалась смягчённой двумя факторами. Во-первых, было принято решение о прямом перечислении в федеральный бюджет причитающейся Банку России прибыли Сбербанка (ему как акционеру причитается 50%) — в 2018 году это была сумма, равная 135,5 млрд руб. Во-вторых, федеральный бюджет в прошлом году впервые с 2011 года был сведён с профицитом.

А как в 2017-2018 гг. обстояли дела с третьим «денежным сосудом» — банковским сектором? Выше я уже привёл цифру чистой прибыли банковского сектора за 2017 год — 790 млрд руб., что заметно выше среднего показателя за предыдущее десятилетие. А вот 2018 год вообще оказался рекордным — 1,34 трлн руб, что в 1,7 раза превысило результат предыдущего года.

Прогнозы аналитиков говорят, что по итогам нынешнего года чистая прибыль банковского сектора Российской Федерации будет находиться в диапазоне 1,3-1,6 трлн руб., т. е. как минимум финансовый результат будет не хуже предыдущего года. А каковы перспективы Центробанка? Ни для кого не секрет, что убытки были вызваны гигантскими расходами Банка России на санацию нескольких «системообразующих» банков. Чтобы ответить на вопрос, с каким знаком (плюс или минус) будет финансовый результат Центробанка по итогам 2019 года, надо ответить на вопрос: а будут ли новые санации? И сколько ещё потребуется денег на спасение уже тех банков, которые взяты на санацию? Думаю, что масштабное санирование продолжится, а потому думаю, что и нынешний год будет сведён с убытком.

Куда утекают деньги

Впрочем, согласно сформулированному мною закону, ежели в одном денежном сосуде убыло, то в другом обязательно должно прибыть. Банк России самоотверженно жертвует своим благополучием ради того, чтобы было хорошо коммерческим банкам. Несмотря на то, что Банк России активно прореживал грядки с банками, их всё ещё остаётся без малого полтысячи. Означает ли это, что убытки Банка России обернутся прибылями для остальных нескольких сотен? Нет, конечно.

У Банка России сообщение налажено всего лишь с несколькими «сосудами» банковского сектора. Это банки из списка «системообразующих», число коих равняется 11. Но даже среди них, казалось бы, равных, есть «особенно равный». Это Сберегательный банк, в котором Банку России принадлежит 50% плюс одна акция. Это даже не отношения «сообщающихся сосудов», это трогательные отношения «мамы» (Центробанка) и «дочки» (Сбербанка). И здесь «мама» демонстрирует пример истинного самопожертвования. Судите сами: из общего объёма чистой прибыли банковского сектора по итогам прошлого года (1,34 трлн руб.) на «мамину дочку» пришлось 0,83 трлн руб., или 62%.

С учётом сказанного хотел бы уточнить формулировку приведённого выше «закона сохранения» применительно к двум «денежным сосудам» — Центробанку и Сбербанку: чем больше убыло в Центробанке, тем больше прибыло в Сбербанке. А вы говорите, что в банковском мире альтруизма не бывает!

P.S. За кадром моих рассуждений остались ещё некоторые принципиальные вопросы. Например, сколько ещё лет подряд Банк России может позволить себе жить с убытками? Кто и как может и должен покрывать эти убытки?

Сдаётся мне, что когда в начале нулевых годов готовили закон о Центральном банке, то никому в голову не приходило прописать в нём подобную ситуацию, потому что до недавних времён в финансовом мире существовала аксиома, что Центральный банк не может быть убыточным. Оказывается, может, и прецеденты такой убыточности уже имеются в ряде стран.

А вот китайские товарищи, когда писали закон «О Народном банке Китая», предусмотрели ситуацию, что делать, если их Центробанк получит убытки. Статья 38 указанного закона устанавливает, что убытки покрываются за счёт государственного бюджета. Правда, за всё время действия НБК ни одного случая получения отрицательного финансового результата не было зафиксировано. А у нас это происходило уже два года подряд. Вот и подумал я опять о «сообщающихся сосудах». А вдруг нашим властям придёт в голову идея из сосуда под названием «государственный бюджет» перелить деньги в сосуд под названием «Центробанк» — ради покрытия его убытков?

Не исключаю, что со временем власти придумают специальный налог для спасения Центробанка, т. е. доберутся и до того сосуда, который я в своей схеме обозначил как «население». До нас с вами.

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /