Что должно делать руководство любой считающей себя независимой страны, если на его территории появляется не вполне ясная по намерениям и возможностям группа в несколько десятков человек с боевым опытом? И еще к тому же – если они появляются в самый канун надвигающегося политического кризиса и сложных и не ясных по своим последствиям выборов… Одно – интернировать. Возможно, ждать разъяснений от страны, гражданами которой они являются. То, что это граждане дружественной страны, в данном случае не имеет никакого значения.

Как потому, что граждане даже предельно дружественной страны вполне могут оказаться недругами и твоей страны, и той страны, гражданами которой они являются. Так и потому, что они прибыли не как представители этой страны, а эта страна о появлении организованной группы своих граждан с боевым опытом никого не предупреждала.

Можно задавать вопрос, нужно ли было Лукашенко переводить этот казус в публичную плоскость – мог и не переводить. Но имел право и перевести, в частности потому, что это давало возможность лишний раз, да еще и в канун выборов, продемонстрировать, что он – никакой не сателлит Москвы, а вполне суверенный и независимый правитель. Более того, подобная позиция и России скорее выгодна, чем не выгодна.

Все это – лишь проявления невнятности конструкции как СНГ, так и Союзного государства Белоруссии и России. Последнее действительно было задумано как единое Союзное государство – и именно Лукашенко был инициатором и сторонником его создания. И эта полнота и завершенность конструкции не могла быть оформлена и не была оформлена минимум дважды: первоначально при Ельцине, который сначала идею поддержал, но в результате напора и давления Чубайса от неё отказался. Затем – в начале 2000-х, уже при Путине, который тоже первоначально не возражал, но определенные группировки российской элиты процесс также сорвали, причем это оформилось в оскорбительное для Белоруссии и Лукашенко предложение войти в состав России либо в качестве субъекта федерации, либо по отдельности, областями – в качестве нескольких субъектов.

В общем-то, понятно, что любой уважающий себя лидер дружественной страны, даже сохраняя свою дружественность, делал бы из этого свои выводы и переориентировался на более осторожное отношение к союзнику.

Строго говоря, само создание СНГ было абсолютно произвольным актом, родившимся из стремления Ельцина избавиться от Горбачева, стремления Кравчука не попасть под власть Ельцина и эйфории ничего не представлявшего из себя Шушкевича от того, что его пригласили на встречу таких именитых людей.

Неверно говорить, что СНГ — это модернизированная форма объединения республик СССР, стремившихся к большей независимости, потому что те, кто более всех из этих республик хотел из СССР выйти, на момент образования СНГ из него уже вышли и в само СНГ не вступили.

В СНГ по большей части в конце 1991 года объединились те республики, которые не особенно стремились из СССР выходить – за исключением Украины. Россия же в конституционном порядке так и не ратифицировала свой выход из СССР. Точнее, это она Беловежские соглашения не ратифицировала, а о выходе из состава СССР никогда и никаких официальных государственных решений и не принимала.

И при определенном желании юридически вправе объявлять себя единственной республикой в составе СССР. Отчасти отражением этого положения вещей может считаться известная формула Путина, который впервые за время существования РФ объяснил, что это такое: «Мы сохранили ядро территории Советского Союза и назвали это государство «Российская Федерация»».

Сейчас уже забылось, что даже по мысли «беловежского трио», объявивших волевым порядком о прекращении существования СССР, СНГ должно было иметь совсем иной облик. В частности, в нём предполагалось сохранение единых вооруженных сил, единой валюты, свободного безвизового пересечения границ гражданами республик СНГ.

Рушиться весь это замысел начал практически с момента возникновения Содружества. В значительной степени – в результате реакции республик на экономическую авантюру руководства России 1992 года.

Но само создание СНГ было в значительной степени отражением стратегических планов определенных частей российской элиты – в первую очередь националистически ориентированных, стремившихся к такой форме организации государства, в которой Россия, по их мнению, должна была освободиться от экономических обязательств перед республиками СССР, но сохранить их в качестве колоний и полуколоний, поставляющих для неё дешёвую рабочую силу.

Как всякие националисты, они были полны державной и этнонационалистической самоуверенности в том, что все эти «окраины» просто никуда не денутся и останутся в поле влияния России, только платить им за это особенно ничем не будет нужно. Сначала последним все же приплачивали – низкими тарифами на сырье. А потом решили и от этого отказаться, особенно когда увидели, что полной верности и подчинения последнее не обеспечивает. Решили и вовсе переходить на расчёты за сырьё на «рыночной основе».

Российская элита хотела верности от потенциальных сателлитов, но не готова была за эту верность платить. И не понимала, что в современном мире ничего бесхозного не бывает и если уж Россия признала, что республики СНГ – это «независимые государства», то эти «независимые государства» могут быть независимыми только от России, а не от её геополитических конкурентов. Тем более, что последние готовы были всерьез расплачиваться за переход «независимых государств» под свой патронаж.

Если Россия хотела видеть в странах СНГ пояс своих колоний, она должна была быть готовой к тому, что, как и принято в империалистическом мире, свое право на эти колонии нужно отстаивать своей силой.

Если Россия хотела в странах СНГ всерьез видеть «независимые государства», она должна была понимать, что они тут же попадут в некую новую зависимость.

Если она хотела видеть в СНГ пояс своих союзников, то она должна была сама понимать и ясно им показать, в чем выгода от такого союзничества для последних.

Если Россия заинтересована в республиках СНГ и сохранении на них своего влияния, она должна была бы превратить их в единую политическую систему. Лучше — в форме восстановления единого Союзного государства. Если нет – в некой иной государственной форме Конфедерации. Содружества, Альянса, системы двусторонних союзов – неважно. Главное, чтобы они стала единой системой.

Источник
 
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /