В 1990 г. митрополит Киевский Филарет шантажом и стращанием «неизбежности» массового перехода православных Украины из Русской церкви в «Украинскую автокефальную» выбил у патриарха Московского Алексия II грамоту о даровании УПЦ (МП) независимости и самостоятельности в своём управлении. В связи с этим юбилеем «Священный Синод УПЦ отметил, что Грамота Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II… стала предпосылкой для полноценного совершения Церковью спасительной деятельности в независимом Украинском государстве». А до того, следует понимать, у Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви даже предпосылок для «полноценного совершения спасительной деятельности» не было.

Позовут ли обеспечившего «предпосылки» на торжества?

Впрочем, если, как утверждают ныне в УПЦ (МП), из всех Даров Святого Духа Украина особо удостоилась «Дара Незалежности», то и «спасительная благодать» в «украинском православии» должна быть особенная.

Если серьёзно – без излишних углублений в вершины богословской мысли «украинского православия» и восхождений к глубинам образовательного уровня спичрайтеров Киевской митрополии, – то понятно: политические реалии на Украине сейчас таковы, что церкви земной время от времени приходится нести нечто «патриотичное». Однако в случае с юбилеем события, о котором туземный истеблишмент и знать не знает, – кто за язык тянет? Кто сейчас, во времена Зеленского, от Церкви особой вообще преданности требует? Зачем попусту верных смущать?

Тем большее смятение на этом радостном фоне вызывает забвение подлинно судьбоносного для православия на «Богом даній землі» события, которому исполняется 400 лет. Речь идёт о восстановлении в 1620 г. Церкви на Малой Руси, казалось, полностью униатизированной.

Как мы помним, в 1596 г. почти все иерархи Западно-Русской митрополии Константинопольского патриархата перешли под власть папы римского. К 1620 г. на её территории не осталось ни одного православного епископа. А «где нет епископа, там нет и Церкви» (сщмч. Игнатий Богоносец).

Вот что в том же 1620 г. докладывал в Сойме Речи Посполитой глава русских послов (глава русской депутатской фракции) Лаврентий Древинский: «Церкви опечатаны, имения церковные разрушены, в монастырях скот вместо монахов запирают… Потому дети умирают некрещёными, тела мертвых вывозятся из городов без церковного обряда как падаль. Люди вне браков живут в разврате, без исповеди и святых тайн умирают...

Не гнёт ли народу нашему русскому творится во Львове, не говоря уж о других городах? Кто греческой веры и не перешёл в унию, тот не может ни жить в городе, ни мерять локтем и квартой, ни в цех не может быть принят.

Не разрешается провожать по церковному обряду тело умершего горожанина и открыто приходить к больному с тайнами Божиими. Опять же – разве не гнёт в Вильне при этом неслыханный: когда тело покойника через замковые ворота провезти хотят, через которые ходят и ездят даже жиды и татары, то те ворота запирают, и тело приходится проносить через ворота, что служат для вывоза городских нечистот…Монахов, что не пристали к унии, униаты хватают и в Новогрудке, и по другим городам, бьют на вольной дороге, и в тюрьмы бросают. Так же в городские рады не привлекаются люди достойные, которые не принадлежат унии, а на срам русского суда заполняют эти места простаками и невежами такими, что и не могут понять, что такое правосудие».

В 1603 и 1617 годах иезуиты (создатели украинской унии) составили списки запрещённой православной литературы. «Все, что не согласно с духом их ордена, было написано не римским католиком… – все осуждалось на сожжение, и для большего посрамления автодафе совершалось руками палачей. Вместе с книгами иезуиты уничтожали и типографии или обращали их в свою собственность», – писал священник, магистр Иоанн Флёров.

Казалось бы, участь Церкви в Речи Посполитой была предрешена. Однако зимой 1620-1621 гг. в Речи Посполитой проездом из Москвы пребывал Патриарх Иерусалимский Феофан. В глубоком подполье он высвятил в митрополита Киевского игумена Иова Борецкого и ещё несколько игуменов – в епископов. Киевскую Братскую школу патриарх благословил тремя грамотами. Сразу же последовали распоряжения польской власти об аресте восстановленного епископата, но и священноначалие, и Братская школа были взяты под защиту запорожского войска во главе гетманом Сагайдачным.

Благодаря чему и несут сейчас служение наследники митрополита Иова, славя, однако, скорее униатские свершения (а именно, проект «Украина»).

Однако свято место пусто не бывает. В том числе и место в календаре памятных дат. И тогда «нечистый дух, находя его незанятым, войдя, живёт там» (простите за вольную интерпретацию Слова Евангельского). Просто пока священноначалие УПЦ (МП) расписывало на год программу празднования своей «незалежности», «синод СЦУ» установил «для общецерковного почитания» день памяти «святого благоверного гетмана Петра Сагайдачного».

Понятно, что Стамбул не позволяет своим ручным Епифанчикам открыто отмечать восстановление Церкви на Малой Руси и тем омрачать «братские чувства» СЦУ и унии.

Братское лобызание эпохи «Святого Ковида»

Слишком много поставлено Варфоломеем на чаемое им единение грехокатоликов и «украинского православия». Однако «канонизировать» гетмана формально «по другим статьям» кто же мешает?

Да от «статей» этих камня на камне не оставила пресс-служба Запорожской епархии. Перечислим основные положения:

– Сагайдачный «канонизирован в чине благоверных гетманов», однако Церковь такого лика не знает;

– сравнение жизни и трудов Сагайдачного с подвигами благоверных князей не выдерживает критики. Чего стоит только польский поход на Москву летом 1618 года, в котором Сагайдачный, по слову летописца, «многую кровь християнскую пролил, много православных крестьян с женами и з детьми посек неповинно, и много православных християн поруганья учинил и храмы Божия осквернил и разорил и домы все християнские пограбил и многих жен и детей в плен поимал»;

– даже если гетман в этом покаялся, то раскаянность не синоним святости;

– велика личная заслуга Сагайдачного в деле восстановления иерархии в Киевской митрополии, однако никто до сих пор не ведёт речи о канонизации самого иерусалимского патриарха Феофана, восстановившего иерархию;

– ни в народной памяти, ни в литературе Сагайдачный не назван ни святым, ни благоверным, ни блаженным, ни праведным. Народ помнит его только как воина и полководца, но эпитеты «блестящий полководец, стратег и воин» не являются синонимами святости и подвижничества;

– со дня смерти Сагайдачного прошло четыре века, однако ни при жизни, ни после смерти не было зафиксировано ни одного случая связанных с ним чудотворений.

Не мы должны просить его молитвенного предстательства, а он просит, чтобы молились за него».

Убедительно. Однако кто там из «широких слоёв» даже «православной общественности» особо вникает в канонические тонкости? В глазах православных и просто неравнодушных к подлинной истории нашей Родины это не что иное, как перехват СЦУшниками инициативы в праздновании восстановления Православия на Малой и Белой Руси.

Много ли толку от подобной (пусть даже блестящей) контраргументации, если та же Запорожская епархия более занята празднованием «независимости» государства, нежели сохранением памяти о воскрешении церкви при участии Запорожского же гетмана. Так, благодарственные молебны по случаю Дня независимости Украины были отслужены во всех храмах епархии. И если киевское священноначалие в этот день открывало неведомые нам доселе «Дары Духа Святого», то митрополит Запорожский Лука поведал о «христианском долге» любить Украину.

И если уж говорить о каноничности, то неужели синод утвердил уже украинский текст литургии, которым в храмах Запорожской епархии благодарили Господа в день незалежности Украины от Святой Руси?

Источник