Служение 23 марта Митрополитом Тверским и Кашинским Саввой Божественной литургии на русском языке, вскоре после назначения его Священным Синодом Русской Православной Церкви управляющим делами Московской Патриархии, резонансом отозвалось во многих православных и светских СМИ. Эта Божественная литургия была совершена Митрополитом Саввой по просьбе Преображенского братства известного обновленца и реформатора Г. Кочеткова в небольшой больничной церкви «иконы Богородицы Всех скорбящих радость с грошиками» при Центре специализированных видов мед.помощи им. В. П. Аваева.[1]

Этот факт после столь высокого назначения митрополита был воспринят многими не иначе как «Русская Православная Церковь переходит на современный русский язык».[2] Обосновано такое нововведение исключительно миссионерскими целями и как «разворачивание богослужения лицом к русскому народу».[3]

На самом деле, в основе все этих «восторгов» лежит богословская и литургическая безграмотность, легкомыслие и непонимание самого смысла и сути православного богослужения и молитвы. Молитва частная и молитва общественная, то есть богослужение – это не обращение к народу, а обращение народа к Богу. Но, к сожалению, инициаторы введения русского языка в богослужение этого не понимают. Отсутствие правильной духовной жизни, основанной на духе покаяния, иначе трезвения, ввергает эти общины в чуждый Православной Церкви активизм и восторженность. Иначе это называется – состояние прелести, обольщенности.[4]

Интересны объяснения самого митрополита Саввы: «Это очень интересный и полезный опыт. Я считаю, что этот храм должен стать открытой миссионерской площадкой».[5]

Этих слов митрополита Саввы, невзирая на его приверженность и расположенность к церковно-славянскому языку, вполне достаточно, чтобы говорить о «наступающих переменах в Русской Православной Церкви[6]»

Следующие высказывания митрополита Саввы также настораживают: «Никто никого принуждать к обязательному служению на том или ином языке не будет. Пусть каждая община выбирает то, что ближе к сердцу». Этими словами был дан зеленый свет для реформ внутри Русской Православной Церкви. Этими словами заявлено о том, что высшая иерархия Русской Православной Церкви отошла от строго-церковного сознания. Сам митрополит Савва никогда бы не пошел на такие высказывания, если бы не знал, что они буду поддержаны выше.

Часто у современного епископата Русской Православной Церкви, который в основном относится к новому поколению, можно увидеть такие действия и такие поступки, которые вносят в Церковь раздор, нестроения, смущение и соблазн. Происходит это по причине отсутствия, как правила, у епископата элементарного чувства ответственности пред Богом за свои поступки.

Свт. Григорий Богослов о епископе и главных основах его служения

Мнение, что епископу можно все, уверенность во вседозволенности, проистекает из отсутствия духовной культуры и воспитанности. Весьма кстати оказываются и слова свт. Григория Богослов, в которых вскрывается все безобразие поведения епископа, который о себе мнит многое, забывая о том, что епископ — это преемник апостолов в благочестии, а не по форме. Свт. Григорий в своем похвальном слова свт. Афанасию Великому пишет:« Не следует (свт. Афанасий) обычаю вступать на престол и тотчас предаться своеволию от пресыщения, подобно тем, которые сверх чаяния захватывают какую-либо власть или наследство. Это свойственно священникам чуждым, незаконным и недостойным сана, которые, приступая к священству, ничего не привносят с собою, ни мало не потрудившись над добродетелью, оказываются вместе и учениками и учителями благочестия, и когда сами еще не очистились, начинают очищать других…они весь путь свой ознаменовали насилием, и, наконец, гнетут и самое благочестие; не нравы дают им степень, а степень – нравы; им надобно приносить жертвы скорее за себя, нежели о людских невежествиях…». То есть еще во времена свт. Григория были случаи возведения на епископский престол людей недостойных, которые воспринимали епископское служение как исключительно право на власть и в чисто мирском секулярном его понимании.

Однако священные каноны Православной Церкви, великие учители Церкви Христовой постоянно говорят о том, что и священство, и епископское служение – это, прежде всего невероятная степень ответственности пред Богом. Епископ – не администратор и не распорядитель жизнями людей, а пастырь Церкви Христовой. Пастырство и надменное властительство не совместимы. Епископское служение, по словам свт. Григория Богослова, требует от архипастыря быть «строителем душ и раздаятелем слова».[7]В качестве правила для богоугодного служения свт. Григорий ствит следующее: «ни сторогостью не ожесточать, ни потворством не надмевать, но соблюдать благоразумие в слове, и ни в том ни в другом не преступать меры».[8]

«Соблюдать меру», о которой говорит свт. Григорий Богослов, епископ и священник может только в том случае, если он обладает благоразумием, просвещенным от Бога умом. Такого состояния просвещения свт. Григорий Богослов достиг строгой монашеской аскетической жизнью. Являясь «любителем безмолвия» (См. Митрополит Навпакский Иерофей. Василий Великий: исихаст, епископ и богослов. Μέγας Βασίλειος: ἡσυχαστής, ἐπίσκοπος καί θεολόγος.), свт. Григорий, приобретя силу от Духа Святого, смог с Божией помощью возродить Константинопольскую Церковь. Образ епископского служения свт. Григория – это пример для подражания каждому епископу и священнику. Это служение свт. Григорий также уподоблял «постоянному изнеможению», умиранию или распятию ради своей паствы.[9]

Безусловно, таких примеров как свт. Григорий Богослов в нашем епископате найти невозможно. И на то есть свои может и объективные и вполне объяснимые причины. Однако, в его служении пастве и Церкви необходимо видеть пример себе. И это, прежде всего, касается образа священнического и епископского служения – «соблюдать благоразумие в слове» и «не преступать меры».

Церковное мышление-воспитание — церковно-славянский язык

В отношении же использования русского языка в богослужении Русской Православной Церкви было сказано много авторитетных мнений и высказываний против такого нововведения. Оно разрушает церковную жизнь, вносит «чуждый огонь» во Святая Святых. О богословской бедности русского языка и его неэстетичности по отношению к церковно-славянскому языку было сказано также много и не раз. Правильное церковное воспитание, которое, как предполагается, должны давать Духовные школы Русской Православной Церкви, в качестве своего доброго плода должно иметь «церковное сознание и мышление» у будущего духовенства. Это сознание вырабатывает у воспитанников и студентов внутреннее чувство красоты. И получивший правильное воспитание, обладающий церковным мышлением человек, а тем более священник прекрасно осознает и понимает ущербность русского языка и совершенную недопустимость его в богослужебной жизни Русской Православной Церкви.

Епископ, обладающий хотя бы «благоразумием», никогда не станет заниматься языковой эквилибристикой на священном амвоне. Он понимает, что введение русского разговорного языка в богослужение неминуемо приведет к церковному расколу, к углублению отчуждения между русским, украинским и белорусскими народами. Церковно-славянский язык является не только словесной иконой русского православия, этот язык близок для всех славянских Православных Церквей. Именно поэтому этот язык, который никогда не был разговорным языком, а был высоким литературным языком и богослужебным, был связующим между славянскими народами. Отход от этого языка в богослужении приходском ряда славянских Православных Церквей во второй половине 20 столетия не может служить в качестве убедительного аргумента для введения русского разговорного языка в богослужение. Рискованным шагов явился переход на разговорный национальный язык некоторых Православных славянских Церквей. Это произошло по вполне очевидному недоразумению, а также в силу секуляризации церковной жизни в этих поместных церквах. Мы рискнем даже утверждать, что утрата церковно-славянского языка в некоторых славянских Православных Церквах является следствием преобладания и влияния на их жизнь обновленческих тенденций, которые своим источником также имеют экуменическое движение.

Сакральность церковно-славянского языка

Использование русского языка в богослужении – это свидетельство о богословской и духовной мертвости тех православных христиан и духовенства, которые активно внедряют в церковную богослужебную жизнь этот язык. Это свидетельство об их духовном невежестве. В этом языке, иначе еще называемом как древлеславянским письменным или литературным языком, выдающиеся представители русской культуры и науки как М. В. Ломоносов и А. С. Пушкин видели мощный источник для обогащения русского народного языка и средство «усыновления» русского языка греческим. Этот язык, являясь сакраментальным, был полифункционален и явился мощным источником для формирования национальных славянских языков. (См. Н. А. Мещерский. Древнеславянский – общий литературно-письменный язык на раннем этапе культурно-исторического развития всех славянских народов. СПб., 1995).

Этот язык, не являясь разговорным, всегда изучался отдельно даже на Руси, на что указывают берестяные грамоты Великого Новгорода. И что мешает современному человеку, входящему в лоно Русской Православной Церкви, изучать этот сакральный, литургический язык как величайшее достояние православной славянской культуры? Чем он хуже английского, французского, испанского и др. иностранных языков? Очевидно, ничем. Более того, этот язык, как утверждают авторитетные ученые слависты, и на что следует обращать внимание священнослужителям, «представляет собой обширное поле для разносторонней поэтической изобразительности, для звукового и мелодически интонационного полифонизмов» (См. Н. А. Мещерский. Указ. соч.). Этот язык формировался на культурном срезе Византии и славянского мира, став посредником между этими двумя цивилизациями. Он вобрал в себя лексическое, синтаксическое и терминологическое богатство греческого, латинского, сирийского языков. Чего не имеет, и чем не обладает ни русский, ни украинский, ни белорусский языки, которые свое формирование начали после нескольких неудачных реформ русского языка в 18-19 веков.

Характер церковного богослужения

Миссионерские цели также не могут служить оправданием для служения Божественной литургии на русском языке. Во-первых потому, что Божественная литургия в жизни Церкви, с ее первых времен существования, не служила орудием и средством проповеди. Божественная литургия всегда совершалась в Древней Церкви только для верных, то есть тех, кто не находился под епитимией отлучения от причащения Тайн Христовых, кто был по своему духовно-нравственному состоянию, по целомудрию души и тела достоин участвовать в Трапезе Господней. Готовящийся ко святому Крещению или далекий от Церкви человек должен быть еще подготовлен к участию в Евхаристии не только катехизацией, но, прежде всего, глубоким покаянием и исповедью. Каждый, приходящий в храм на Божественную литургию, должен осознавать, что это «священнослужение совершается на земле, но по чиноположению небесному», что «сам Утешитель учредил это чинопоследование, и людей, еще облеченных плотию соделал представителями ангельского служения»[10], – подчеркивает свт. Иоанн Златоуст. И если к самому священнодействующему священнику предъявляются весьма высокие требования – «быть столь чистым, как если бы он стоял на самых небесах посреди тамошних сил»[11], — то разве не меньшие требования должны предъявляться к участвующих в Божественной литургии верным?

Используемый за Божественной литургией церковно-славянский язык так же важен, как и древнегреческий язык, который строго сохраняют все греко-говорящие Православные Церкви, даже при служении ее в Африке у аборигенов Блаженнейшим Патриархом Александрийским Феодором.

Право епископа и источник учительства 

В служение епископа входит бережное сохранение церковного предания, традиций Поместной Церкви. Епископ в жизни Церкви никогда не мыслился как тиран и насильственно навязывающий свои мнения и представления. Характерны в связи с этим важные замечания выдающегося русского богослова XX столетия о. Георгия Флоровского об учительной власти епископа: «…учительная власть, данная иерархии, составляет одну из функций кафолической полноты Церкви; это власть свидетельствования, выражения и передачи веры и опыта Церкви, сохраняемых во всем теле».[12]

В отличии от Римо-Католической церкви, где епископ служит и учит ex esse (от себя), в Православной Церкви епископское служение было всегда иным. Епископ в Православной Церкви «должен содержать в себе свою Церковь… он должен говорить не от себя, но от имени Церкви, ex cоnsensu ecclesiae».[13] Но чтобы епископ выражал веру Церкви и говорил от Церкви, он должен быть пропитан святоотеческим учением, жить в согласии с тем образом подвижнической жизни, который соблюдался у всех святых святителей Вселенской Православной Церкви. То есть, чтобы епископ был не только преемником апостолов по кафедре или рукоположению, но и по образу мысли, вероучению, и по образу жизни.

Фактически своими действиями и своими высказываниями о введении русского языка в богослужении митрополит Савва совершил серьезную ошибку, проявил «неблагоразумие в слове».

Заключение

Вопреки мнению некоторых авторов статей в защиту введения русского языка в богослужение, на том основании, что якобы Поместный собор 1917-18 гг. одобрил введение русского языка, обращаясь к авторитетным исследованиям этого Собора и материалам Собора 1917-18 гг., мы не находим таких решений. Более того, в Докладе Поместному собору 1917 г. Отдела о богослужении, проповедничестве и храме в 1 пункте говорится: «Славянский язык в богослужении есть великое священное достояние нашей родной церковной старины и потому он должен сохраняться и поддерживаться как основной язык нашего богослужения». Безусловно, в этом же документе шла речь и о «желательном сближении церковно-славянского языка с общероссийским и малороссийским» как о некоей вероятной рекомендации, но не давалось никаких советов о переходе богослужения на русский язык. И это делалось по разным причинам, одной из которых было стремление сохранить церковное единство.[14]

Но в контексте истории и богословия Русской Православной Церкви служение Божественной литургии на русском языке видным иерархом, по нашему глубокому убеждению, является ничем иным, как вызовом и хулиганством.

Нам недавно стало известно о том, что Митрополит Савва решил самым плотным образом сотрудничать с кочетковским Преображенским братством. Но, не вдаваясь в детали, мы хотели бы привести решение  специальной Комиссии, созданной Русской Православной Церковью по поводу богословских изысканий священника Георгия Кочеткова (http://www.ng.ru/ng_religii/2001-03-28/4_kochetkov.html)

«1. В своем учении священник Георгий Кочетков отступает от Православия, так как его вероучительная система не соответствует догматическому учению Православной Церкви, утвержденному Вселенскими Соборами и заключенному в форму, смысл и содержание Никео-Цареградского Символа веры. Свящ. Георгий Кочетков отступает не только от Святого Православия, но и от учения большинства других христианских конфессий, в которых Христос признается Сыном Божиим, воплотившимся от Пречистой Девы Марии и ставшим Человеком, тогда как у свящ. Георгия Кочеткова человек Иисус из Назарета становится Сыном Божиим по усыновлению. Непризнание Господа нашего Иисуса Христа Сыном Божиим, «Единосущным Отцу», а Святого Духа Господом, Лицом Святой Троицы, Единосущной и Нераздельной, также делает вероучение свящ. Георгия Кочеткова неправославным.

2. Святоотеческое наследие в книгах свящ. Георгия Кочеткова либо остается невостребованным, либо подвергается критике.

Вековые традиции Русской Православной Церкви, дух ее пастырского служения, сокровища литургической жизни, школа духовного возрастания, несомненно, чужды свящ. Георгию Кочеткову и его последователям. В его богословской системе, организации пастырского служения, литургической жизни его общин неизменно прослеживается влияние, с одной стороны, рационализма, с другой — ложного харизматизма, свойственных различным направлениям протестантизма.

* * *

Мы надеемся на благоразумие нового управляющего делами Русской Православной Церкви митрополита Саввы, что оно поможет ему не следовать советам и рекомендациям современных обновленцев и рассматривать их «храмы» в качестве «миссионерской площадки». Ибо такие «храмы» для Русской Православной Церкви являются не миссионерской площадкой, а центрами по разрушению РПЦ изнутри.

[1] Почему Тверской митрополит решился на «реформы»  http://www.ng.ru/events/2019-04-02/11_462_reform.html

[2] Уральский меридиан. «Русская православная церковь переходит на современный русский язык».

[3] Там же.

[4] См. Свт. Игнатий (Брянчанинов). О прелести.

[5] Почему Тверской митрополит решился на «реформы» ng.ru от 02.04.2019

[6]

[7] Свт. Григорий. Слово 42. Прощальное, во время прибытия в Константинополь.., с. 593

[8] Там же, с. 593

[9] См. Слово 26. Произнесенное Григорием о самом себе., с. 374.»я более принадлежу к числу пастрыей, которые  могут сказать о себе с Павлом: Кто изнемогает, и не изнемогаю?….»

[10] Слово о священстве 3-е, с. 424

[11] Там же, с. 425

[12] Г. В. Флоровский. Кафоличность Церкви., с. 155//Избранные богословские труды. М.Пробел. 2000

[13] Там же., с. 156

[14] См. В Шайцан. Дискуссия о богослужебном языке Русской Церкви на Поместном Соборе 1917-18гг. https//www.portal-slovo.ru

Источник: https://stbasil.center/2019/04/12/no-more-russian-language-in-liturgy/
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /