«Нас никто не слушал. Послушайте сейчас». В этих словах Владимира Путина содержится главный мотив послания президента России руководству США. Логика очевидна. Вашингтон не воспринимал Москву всерьез, когда она была слаба, но прагматичные американцы не могут позволить себе игнорировать государство, обладающее мощным ракетно-ядерным арсеналом и передовыми военными технологиями.

Следовательно, убедить США в бесполезности их военно-политических и военно-технических усилий по сдерживанию (containment) России – от расширения НАТО в сторону границ России и создания на этих границах соответствующей военной инфраструктуры до развертывания систем быстрого глобального удара и глобальной же ПРО США – это единственный реальный способ подвести американцев к договоренности о принципах стратегических взаимоотношений.

«Сдержать Россию не удалось!» – делает вывод Путин и иллюстрирует этот тезис демонстрацией новейших российских разработок, одновременно предлагая США «садиться за стол переговоров и вместе думать над обновленной, перспективной системой международной безопасности».

Несмотря на видимую стройность такой конструкции, нет оснований считать, что названный президентом России подход сработает так, как того хочет Кремль. Информация о новом российском чудо-оружии стала сюрпризом для многих и в России, и в мире, но не для тех, кто разрабатывает стратегию национальной безопасности, военную доктрину и ядерную политику США. Все три руководящих документа по этим вопросам, принятые соответственно в декабре прошлого, январе и феврале нынешнего года признают рост военной мощи России, которая вновь, спустя 30 лет, удостоилась статуса основного (теперь наряду с Китаем) соперника и потенциального противника Соединенных Штатов.

Признавая, таким образом, выход России из ниши «региональной державы» на глобальный уровень, американское руководство, однако, сделало вывод, противоположный предложению Владимира Путина. Администрация Трампа взяла курс не на поиск договоренностей, а на дальнейшую милитаризацию внешней политики США, включая отношения с Россией.

Еще в прошлом году Дональд Трамп увеличил объем военного бюджета США на 10% – на сумму, примерно соответствующую всему оборонному бюджету РФ. Сейчас речь идет о том, чтобы нарастить военные расходы с нынешних $700 млрд до $1 трлн. Утратив продолжавшуюся примерно 25 лет беспрецедентную глобальную гегемонию, США сейчас начинают прилагать больше усилий, чтобы не допустить обвала всей системы международных отношений, ориентированной на Вашингтон – так называемого либерального мирового порядка.

Военная сила и военные технологии уже более 70 лет остаются одним из основных преимуществ США в их отношениях как с союзниками, так и с соперниками. Упор на военную составляющую призван, по логике политики администрации Трампа, теснее сплотить первых и еще больше устрашить вторых. О переговорах о контроле над вооружениями в Вашингтоне давно перестали говорить, а о действующих пока соглашениях – по ракетам средней и меньшей дальности и стратегическим вооружениям – говорят как об уходящей натуре. США могут выйти из Договора по РСМД уже через год, а вопрос о продлении Договора СНВ-3, срок действия которого заканчивается в 2021 году, остается открытым. О переговорах о новом договоре речь вообще не идет.

Такая ситуация уже в близкой перспективе ведет к совершенно новой реальности – нерегулируемого развития и совершенствования всех видов вооружений: ядерных, высокоточных, основанных на новых физических принципах, а также кибероружия и других средств борьбы. Причем происходить это будет в условиях не ограниченной никакими правилами конфронтации и практически полного отсутствия доверия между крупнейшими ядерными державами – США и Россией и нарастания напряженности между ведущими экономическими игроками – Америкой и Китаем.

В это же время стране третьего ряда – КНДР – удалось «взять на ракетно-ядерную мушку» единственную сверхдержаву. Тем самым Пхеньян революционизировал понятие сдерживания: достаточно заменить названия стран «Северная Корея» и «США» на любые другие, чтобы осознать потенциальные последствия этой революции.

В формирующемся многополярном ядерном мире, где все чаще применяют кибероружие, модель двустороннего российско-американского контроля над вооружениями, сохранявшаяся со времен холодной войны, очевидно устарела и неадекватна современному распределению силы и военных технологий в мире, но ее вероятный окончательный уход в историю оставляет мир в состоянии максимальной стратегической неопределенности. Рассчитывать на то, что в обозримом будущем начнется серьезный разговор на эту тему между крупнейшими военными державами – США, Россией и Китаем, – не приходится.

Что остается делать? Очевидно, что в условиях конфронтации еще важнее, чем прежде, укреплять сдерживание. Вопрос в том, как не скатиться в гонку вооружений, которая в свое время подкосила советскую экономику. Многие будут подталкивать президента в эту сторону. Надо помнить, однако, что СССР пал в момент, когда его вооруженные силы находились на абсолютном историческом пике своей мощи.

Надо будет парировать возникающие потенциальные угрозы, но при этом не переоценивать реальные размеры этих угроз. Это относится и к расширению НАТО на восток, которое после войн в Грузии и на Украине фактически заблокировано, и к американской программе ПРО. Опять уместно вспомнить, что в свое время рейгановские «звездные войны» ослепили многих в СССР, заставляя одних готовить непосильный ответный ход, а других склоняя сдавать принципиальные позиции. Развитие перспективных вооружений, в том числе продемонстрированных президентом Путиным, однозначно свидетельствует, что никакие мыслимые на сегодняшний день системы ПРО США не способны обесценить российский потенциал ядерного сдерживания.

К сожалению, приходится также признать: реальная повестка дня между РФ и США на обозримую перспективу сократилась до одного-единственного пункта – предотвращения опасности непредумышленного возникновения войны между ними. Прочее можно оставить будущим поколениям лидеров двух стран.

В нынешнюю эпоху – назовем ее гибридной войной по аналогии с холодной, от которой она существенно отличается – ни одна из сторон не преследует цели уничтожения противоположной системы. Гибридная война уже идет на разных полях – политическом (изоляция), экономическом (санкции), информационном (в СМИ), в киберпространстве. Эта война, как и ее предшественница, носит холодный характер.

Тем не менее горячая война между Россией и США вновь стала возможной в результате эскалации локального или регионального конфликта, а также инцидентов между вооруженными силами двух стран. В этой ситуации главную роль будет играть не умирающий контроль над вооружениями, а меры предосторожности, которые неверно называют мерами доверия. Речь идет о наличии надежных каналов связи по политической, военной и разведывательной линии, а также определенном уровне взаимной открытости, исключающей неверное восприятие деятельности противоположной стороны. В малой, но критически важной степени это может компенсировать долговременное отсутствие доверия между сторонами.

Сколь долго может продолжаться такая конфронтация? Предсказать будущее невозможно, но можно порассуждать. Любой, кто в последнее время бывает в США и беседует там на политические темы, приходит к выводу об исключительной токсичности российской темы для американских собеседников. Россия превратилась в фактор жесточайшей на памяти нынешних поколений внутриполитической борьбы в США. В американских политических кругах она перестала восприниматься как важный элемент мировой геополитики, а стала своего рода дубинкой в руках противников Трампа, с помощью которой 45-го президента стремятся, если получится, подвергнуть импичменту и во всяком случае лишить возможности переизбраться на второй срок. Сам Трамп, борющийся за свое политическое выживание, практически утратил в этих условиях свободу маневра на российском направлении.

Из этого анализа следует, что, исключая невероятное – сокрушительный политический триумф Трампа над его противниками и объединение вокруг его фигуры большей части политической элиты США, блокада России в США сохранится на следующие 5–10 лет. На пять – в случае поражения Трампа в 2020 году и прихода в Белый дом демократического президента; на десять – если такая смена власти произойдет только в 2024 году. В любом сценарии демократам потребуется время, чтобы получить удовлетворение от своей победы и постепенно начать воспринимать Россию как внешний, а не внутренний фактор.

Но и после смены караула в Белом доме говорить о нормализации отношений с США можно будет лишь с большими оговорками. Защищающая либеральный мировой порядок американская политическая элита вряд ли будет договариваться о компромиссном мире с нынешним хозяином Кремля, которого она давно демонизировала. Напротив, следует ожидать неуклонного наращивания давления на Россию по всем линиям – санкционной, информационной, политической и военной, с тем чтобы в момент неизбежной в отдаленной перспективе смены власти в Москве наследники Путина сделали правильные, с точки зрения Вашингтона, выводы.

Но и это еще не все. По вопросу о том, что есть норма, американцы и россияне занимают в принципе несовместимые позиции. Каждая из двух стран исключительна, но каждая в своем роде. Американцы искренне и совершенно естественно считают себя гражданами «сияющего города на холме», лучшей частью человечества, движимой, несмотря на любые ошибки, чистыми и добрыми побуждениями. Стоя на такой моральной высоте, они не могут всерьез принять равенство США ни с одной другой страной.

С Советским Союзом США признавали равенство лишь в очень узкой сфере – ядерных вооружений и отчасти геополитики. Сегодня и на перспективу у США нет и не может быть подлинно равноправных отношений ни с кем, включая Китай, как бы быстро ни росла китайская экономика. Союзники для американцев – это помощники, партнеры – ученики, а противники – носители мирового зла. Судьба Америки – это всемирное лидерство, а новейшая история – серия блестящих побед: над авторитаризмом, нацизмом и коммунизмом. И этот ряд в их представлении не закончен.

Не обязательно принимать этот нарратив, чтобы признать, что он отражает суть поведения США в мире. Даже не соглашаясь с тезисами американской исключительности, России и всем остальным приходится иметь в виду эти установки.

Но и Россия – страна уникальная. Она в принципе отвергает чужое доминирование над собой и  требует равенства с самыми мощными и влиятельными странами в мире, несмотря на все возможные различия в силе, влиянии или богатстве. Внешнеполитический суверенитет и способность самостоятельно себя защитить являются основой российской модели государственности.

В 1990-е – начале 2000-х годов Россия пыталась приспособиться к американской гегемонии, рассчитывая занять более или менее автономное положение в возглавляемой США системе, но затем она попыталась добиться реального равенства в принятии решений, в том числе в предлагавшейся Москвой совместной системе ПРО РФ – НАТО. Отказ США предоставить России такое право привел к провалу, примерно к началу 2011 года, этой последней после окончания холодной войны попытки российско-западной интеграции в сфере безопасности.

Итак, незыблемому американскому представлению о лидерстве как неотъемлемом международном атрибуте США противостоит жесткий российский отказ от признания чужого руководства и однозначное требование равенства.

В принципе именно это столкновение базовых позиций лежит в основе российско-американского конфликта. Такое противоречие ни в коем случае не должно вести к вооруженному столкновению; оно может и должно быть со временем смягчено; устранить его, однако, вряд ли возможно без каких-то катаклизмов, способных разрушить ту или другую страну.

В перспективе 10–15 лет и Америку, и Россию ожидают серьезные социальные и особенно политические перемены. Эти перемены окажут влияние на политику каждого из государств и на их взаимоотношения. Исход российско-американского противоборства, таким образом, решится не на полях Украины, не в пустынях Сирии, не на просторах или в глубинах Мирового океана, не в киберпространстве и не в космосе. Он решится внутри Америки и внутри России.

Именно поэтому, хотя вторая часть президентского послания получила гораздо больше внимания, чем первая, решающее значение для страны будет иметь успех или неудача внутренней повестки дня. Как сказал Путин, «вопрос не в том, что кто-то придет, захватит и разорит нашу землю. Нет, дело совершенно не в этом. Именно отставание – вот главная угроза и вот наш враг».

Раздел классификатора: Россия - США.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /