Причем, по нашим данным, общая сумма накоплений российского бизнеса в оффшорах к настоящему времени превышает 2,3 трлн долл., а по данным Национального бюро экономических исследований США (NBER) и Boston Consulting Group, — 3 трлн долл.

В процентном соотношении с ВВП РФ оффшорные капиталы российских дельцов достигают приблизительно его половины, уступая только ОАЭ (73-75%), Венесуэле (не меньше 60%), Саудовской Аравии (55-57%). Характерно, что эти страны — как и Россия, тоже среди крупнейших экспортеров нефти.

Российское правительство и министерства далеко не случайно сетуют на проблемы с финансированием производственной экономики и социальной сферы, а Счетная палата РФ ежеквартально фиксирует недофинансирование национальных, инфраструктурных, большинства других проектов. Главными причинами такой ситуации большинство российских и зарубежных экспертов называют сохраняющиеся юридические «лазейки» для вывода капиталов и ухода от российского налогобложения, внутрироссийские и транснациональные коррупционные цепочки, предрасположенность рубля к курсовым обвалам, высокую зависимость российского бизнеса от западных финансовых рынков. Вдобавок ко всему это еще и отсутствие прогрессивной шкалы налогообложения.

Свою долю также вносят «теневые» операции по экспорту из РФ разнообразного сырья и по ввозу в страну подсанкционного продовольствия.

По ряду данных (2018-2019 гг.), до трети всего объема российского сырьевого экспорта связано с оффшорными схемами. А доля оффшорных средств в завозе в нашу страну подсанкционного сельхозсырья и готового продовольствия превышает 70%.

По расчетам доктора экономических наук, профессора Василия Симчеры, зарубежным оффшорным фондам и западным корпорациям де-факто и/или де-юре ныне принадлежит не менее 65% всей крупной российской собственности, в том числе: в энергетическом машиностроении — не меньше 90%, в цветной металлургии — до 75%, черной металлургии — свыше 60%, железнодорожном машиностроении — не меньше 70%, в химпроме — до 50%, в действующих в РФ торговых сетях — до 80%.

Крупнейшие сельхозпроизводители в РФ тоже находятся в оффшорной юрисдикции. Скажем, «Мираторг», «Продимекс», «РусАгро» — в Республике Кипр. Совокупная доля оффшорных фирм на Британских Виргинских островах и в Белизе (Карибский регион) достигает почти 100% в собственности Останкинского мясокомбината. В свою очередь, в собственности мясоперерабатывающего холдинга «Черкизово» доля крупнейшего банка США JPMorgan Chase Bank 31,9 %, кипрской MB Capital Europe Ltd — 25%.

Михаил Абрамов, президент экспертно-аналитического Центра «Модернизация» поясняет, что «оффшорная регистрация значительно снижает, а то и вообще устраняет налогообложение и, что, может более важно, - позволяет скрыть подлинного собственника». Притом та же регистрация, добавляет эксперт, «полностью исключает преследование/конфискацию капиталов. Вдобавок у нас в отличие от большинства других стран налоги по-прежнему не в прогрессирующей шкале (т.е. исчисляются в зависимости от реальных доходов), а плоские». Потому «наши» дельцы в оффшорах успешно прячут не только прибыль, но и активы».

По оценкам В. Симчеры, М. Абрамова и многих других экспертов, если закрыть все оффшорные зоны и национализировать их капиталы в режиме, так сказать, принудительной реституции, доходы российского госбюджета будут, по меньшей мере, вчетверо больше среднегодового за 2017-2019 гг.

Но вышеупомянутые факторы, перманентно способствующие оффшорным схемам, едва ли можно устранить сугубо директивными решениями по деоффшоризации экономики. Очевидно, что всё более востребована переналадка финансовой и в целом экономической системы страны, в том числе её налоговой политики. С акцентом, прежде всего, на дееспособное государственное регулирование экономики и внешней торговли. Хотя бы для того, чтобы ежегодный российский ВВП не был вдвое, если не втрое, меньше оффшорных накоплений.

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /