В последнее время напряженность в отношениях Ирана и Турции с Западом, конфронтация с Израилем, катарский кризис и общая для Тегерана и Анкары угроза курдского сепаратизма способствовали их еще большему сближению.

В то же время поддержка противоборствующих сторон в Сирии, соперничество за влияние на Кавказе, в Средней Азии, в Афганистане, развитие ирано-армянских отношений, наконец, имперские комплексы, доставшиеся в наследство от прошлых времен, обусловили плохо скрываемое соперничество двух стран, позиционирующих себя в качестве региональных лидеров.

В частности, вторая карабахская война внесла свои коррективы в ирано-турецкие отношения.

Иран с 90-х годов прошлого века заявляет о поддержке территориальной целостности Азербайджана, выступая при этом за мирное разрешение конфликта, призывая учитывать интересы карабахских армян: членство Армении в ОДКБ и российская военная база в Гюмри объективно сдерживают усиление турецкого (как и американского) влияния на Южном Кавказе.

Что касается отношений с Баку, то, несмотря на их партнерский характер, иранские власти беспокоят сепаратистские настроения среди части иранских азербайджанцев (а их численность по разным оценкам достигает от 15 до 30 миллионов человек). К тому же в Иране не могут забыть лозунг создания Большого Азербайджана, выдвинутый в свое время одиозным экс-президентом Азербайджана Абульфазом Эльчибеем. В свою очередь, бакинские власти опасаются влияния Ирана на азербайджанцев-шиитов, а это около двух третей населения страны.

Недавняя война привела к оживлению националистических настроений среди иранских азербайджанцев, а переброска в зону боевых действий из Сирии суннитских джихадистов заставила Тегеран подтянуть к границе части Корпуса стражей исламской революции.

Затем Реджеп Таййип Эрдоган на «параде победителей» в Баку зачитал стихотворение, проникнутое ностальгией по национальному единству азербайджанцев, и турецкому послу в МИД Ирана с раздражением напомнили, что «эпоха территориальных претензией и воинственной имперской экспансии уже давно прошла». Вскоре стороны заявили, что инцидент исчерпан, но уже в январе в интервью российскому телевидению первый заместитель председателя иранского меджлиса Амир Хоссейн Газизаде Хашими, отвечая на вопрос о роли Турции в недавнем конфликте, дал понять, что действия Анкары – это пример вмешательства во внутренние дела других стран, и подчеркнул: азербайджанцы не нуждаются в «покровителе».[i]

После войны Турция и Азербайджан заговорили о вводе в зону конфликта турецких миротворцев, как о деле решенном, однако, Москва напомнила, что соглашение о прекращении огня этого не предусматривает. Тогда Анкара и Баку выступили с инициативой создания «платформы шести» в составе Турции, Азербайджана, России, Ирана, Грузии и, «если захочет», Армении для установления «мира и сотрудничества» в регионе. Такой расклад предоставлял бы Турции равный (с Россией, например) статус регионального актора и, по сути, оставлял не у дел «Минскую группу», работой которой Турция и Азербайджан не довольны. Такое предложение неоднозначно для российских интересов в регионе. Но при этом турецкий лидер сообщил, что российский президент поддержал идею шестистороннего формата.

Ну а Тегеран, чьи мирные инициативы в ходе карабахской войны не были услышаны в Анкаре и Баку, вероятно, увидел в «платформе шести» инструмент сохранения в Закавказье своего политического и экономического присутствия, ослабленного турецко-азербайджанским военно-политическим тандемом, пока неформальным.
Так что в ходе масштабного турне по столицам потенциальных участников «платформы шести» (24 – 29 января) глава иранского МИД Мохаммад Джавад Зариф попытался прояснить позиции партнеров с тем, чтобы окончательно сформулировать подход Ирана к взаимодействию в регионе.

24 января в Баку Зариф заявил о готовности своей страны обсуждать турецко-азербайджанскую инициативу. Ответной любезностью стало согласие Ильхама Алиева на участие иранских компаний в восстановлении разрушенных объектов Нагорного Карабаха.

На следующий день в Москве министр обсуждал перспективы
послевоенного партнерства в регионе со своим российским коллегой, который на итоговой пресс-конференции лишь упомянул о «звучащих инициативах» по шестистороннему сотрудничеству.

В Тбилиси, судя по всему, прийти к общему знаменателю не получилось. Накануне визита иранского министра грузинская оппозиция обвинила власти в утаивании информации о планах правительства относительно «платформы», и в МИД страны поспешили заверить: ни о каких совместных с Россией форматах не может быть и речи.

В Ереване, видимо, больше говорили о двусторонних отношениях, а армянская сторона дала понять, что решать региональные проблемы следует усилиями «Минской группы».
По итогам встречи в Стамбуле министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу сообщил: «Мы планируем сотрудничать в формате «3+3» (закавказские страны, а также Турция, Россия и Иран – А.И.), предложенной президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым и поддержанной президентами Турции и России, а также руководством других стран региона».[ii] Альтернативных вариантов Турция, похоже, не рассматривает. В тот же день состоялась встреча иранского гостя с турецким президентом, о результатах которой не сообщалось вообще ничего.

В результате, можно утверждать, что результаты консультаций с партнерами, скудно донесенные их участниками до СМИ, оказались для иранской стороны неоднозначными. В этой связи Зариф анонсировал скорый приезд в Тегеран глав Турции и Азербайджана для продолжения переговоров – судя по всему, Иран хочет договориться с этими странами.

Турецко-иранские отношения вступают в новый этап, и еще не понятно какой тренд в них будет доминировать. Пока Анкара пытается диктовать Тегерану свои условия: примечательно, что турне Зарифа началось на фоне публикаций в турецких проправительственных СМИ, призывающих иранское руководство принять послевоенные реалии в Закавказье, а государственная телерадиокомпания (TRT) даже обвинила Иран в «репрессивной политике» в отношении «азербайджанских активистов».[iii] Наряду с этим Турция (в тандеме с Азербайджаном) инициировала сближение с Пакистаном, и этот процесс направлен в частности на ограничение влияния ИРИ на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и Афганистане. В ответ иранский меджлис начал работу по подготовке «договора об обороне и безопасности» с шиитскими союзниками в Ираке, Сирии, Ливане, Йемене – шаг во многом демонстративный, но, тем не менее, значимый.

Таким образом, в случае деградации турецко-иранских отношений ситуация на Южном Кавказе неминуемо осложнится, а ответом на обособленное блокирование Турции с Азербайджаном и, скорее всего, во многом зависимой Грузией станет еще большее сближение Ирана и Армении.Противостояние этих альянсов может привести к самым печальным последствиям в регионе. Так что поиски и конкретизацию приемлемого для всех сторон формата сотрудничества нужно продолжать. Как заявил Сергей Лавров после недавних переговоров со своим иранским коллегой, государства региона должны объединить усилия для превращения Закавказья в зону безопасности и экономического развития.

 
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /