Новыми санкциями «запахло» в марте 2016 года, когда Министерство юстиции США обвинило трех граждан Турции и Ирана в переводе 12 миллиардов долларов властям ИРИ и иранским компаниям в обход экономических санкций, наложенных на Тегеран. А также в подкупе ряда членов турецкого кабинета министров, якобы, тесно связанных с Реджепом Тайипом Эрдоганом.

Через два года США санкции таки ввели. Но не по «иранскому досье», а «за грубые нарушения прав человека», в частности, за судебное преследование в Турции американского пастора. Ограничительные меры коснулись тогда глав Минюста и МВД.

В следующем году появилась еще одна линия разлома между Турцией и ЕС – Анкара приступила к незаконной, по мнению Брюсселя, геологоразведке в акватории Восточного Средиземноморья в экономической зоне непризнанной Анкарой Республики Кипр. И, как заявлялось в Турции, - в интересах непризнанной теперь уже мировым сообществом Турецкой Республики Северного Кипра. В ответ на это 15 июля 2019 года Совет ЕС на уровне глав МИД одобрил ряд ограничительных мер. Например, сократил финансовую помощь Турции как кандидату на вступление в ЕС и ограничил ей доступ к займам у Европейского инвестиционного банка.

Вслед за ЕС давление на Анкару усилили США – уже за покупку у России ЗРК С-400. Соединенные Штаты исключили Турцию из программы участия в производстве и приобретении новейших истребителей F-35. Кроме того, в Пентагоне заявили, что Анкара не сможет получить американские комплексы Patriot, пока не откажется от С-400 и не вернет их России.

Дальше – больше. В октябре США ввели новые санкции - в связи с очередной военной операцией турецких ВС против союзных США курдов в северной Сирии. Под рестрикции попали министр обороны Хулуси Акар, министр энергетики Фатих Донмез и заместитель председателя правящей Партии справедливости и развития Сулейман Сойлу. Дональд Трамп тогда пообещал даже «уничтожить и разрушить» турецкую экономику, «если Турция сделает что-либо, что я, при своей великой и исключительной мудрости, сочту недопустимым».[i] Вскоре, однако, санкции были сняты: американский президент сообщил, что получил от турецкого руководства заверения в приостановке операции на неограниченный срок.

Настоящий санкционный кризис разразился ближе к концу этого года. В ноябре Евросоюз расширил антитурецкие санкции за «незаконную» геологоразведку и продлил их на год. На сегодня под ними находятся двое граждан Турции, по мнению ЕС, ответственные за управление добычей полезных ископаемых в восточной акватории Средиземного моря. Им запрещен въезд на территорию ЕС, их счета в европейских банках (если таковые имеются) заморожены.

И снова активизировался Вашингтон. В начале декабря обе палаты конгресса согласовали законопроект о новом военном бюджете. В документе предусмотрен ряд ограничительных мер в соответствие с законом «О противодействии противникам Америки посредством санкций» (CAATSA). Теперь не позднее чем через 30 дней после даты вступления закона в силу президент США должен будет ввести пять из 12 санкций, перечисленных в законе CAATSA в отношении лиц, которые «сознательно участвовали в приобретении ЗРК С-400».

А для отмены рестрикций Турция должна будет отказаться от российских систем ПВО и убрать их со своей территории. Кроме того, закон требует от Анкары предоставить гарантии в том, что впредь она не будет приобретать это вооружение.

14 декабря ограничительные меры были введены. Они предусматривают запрет на выдачу лицензий и разрешений на экспорт для Управления оборонной промышленности Турции, а также заморозку американских активов главы организации Исмаила Демира и еще троих турецких чиновников. Госсекретарь Майкл Помпео (по информации ряда СМИ, именно под его давлением Трамп принял это решение) сообщил: санкции станут «четким сигналом» о том, что Соединенные Штаты «не потерпят значительных сделок с российскими оборонным и разведывательным секторами». В Анкаре возмутились, а Сергей Лавров назвал решение Госдепа проявлением «аррогантного отношения к международному праву» и «нелегитимных односторонних принудительных мер, которыми США пользуются многие годы».[ii]

Если на американском «фронте» ситуация прояснилась, то на европейском она остается невнятной. Явно с волнением ждали в Анкаре «приговора», который должны были вынести лидеры ЕС на саммите 10-11 декабря. Накануне события пресс-секретарь президента Турции Ибрагим Калын высказал надежду на то, что Европа не будет использовать «язык санкций» в отношении его страны, заверив: Турция стремится «открыть новую страницу» в отношениях с Европой. Эрдоган, со своей стороны, анонсировал принятие пакета демократических и экономических реформ, заверив западных партнеров: вступление в Евросоюз остается стратегической задачей страны. 

Решения саммита оказались неоднозначными. Европейские лидеры договорились расширить санкционный список, но окончательное решение по «турецкому досье» отложили (в который раз!) до марта следующего года, поручив Верховному представителю ЕС по внешней политике подготовить очередной доклад о состоянии европейско-турецких отношений. Но что важно, Евросоюз постановил отныне координировать свои действия в отношении Турции с США. Правда, при этом участники встречи высказали готовность договариваться с Анкарой. Заочно обращаясь к «турецким друзьям», президент Франции Эмманюэль Макрон подчеркнул: «Европа остается всегда открытой к диалогу».[iii] Его позицию разделила и Ангела Меркель.

Ставшая привычной непоследовательность европейских лидеров привела к несогласованности оценок итогов саммита в Турции. Если МИД страны по привычке заявил, что принятые решения противоречат нормам международного права, то турецкий президент посчитал, что на саммите «возобладало здравомыслие».

Турецкие эксперты склонны считать, что введенные до сего дня санкции не выглядят сколько-нибудь результативными, но посредством их западные союзники предупреждают правящий режим о возможности более решительных действий. И таким образом оказывают крайне негативное воздействие на хрупкую экономику Турции. Критическая доля инвестиций приходится на иностранный капитал (прежде всего европейский и арабский), который воспринимает сам факт рестрикций как руководство к действию, т.е. к выходу из турецких ценных бумаг. В результате беспрецедентного бегства капитала, да еще на фоне кризиса, вызванного пандемией, с начала года турецкая лира потеряла 25% стоимости, внешний долг превысил 420 млрд. долларов, из которых 128 млрд. надлежит выплатить в этом году, безработица достигла угрожающих размеров. Раздача дешевых кредитов бизнесу и домохозяйствам для поддержания внутреннего спроса усугубила проблемы финансовой системы страны. 

Европа предоставила Турции передышку до марта. США этого делать не стали, что, скорее всего, впоследствии подтолкнет руководство ЕС, которое теперь уже официально будет координировать свою политику в отношении Турции с Вашингтоном, к решительным действиям.

Ситуация заходит в тупик: Анкара не хочет и не может позволить себе ни отказаться от уже приобретенных российских ЗРК, ни уйти с кипрского шельфа – и в стране, и в мире эти шаги будут восприняты как проявление слабости и разрушат имидж Турции как непреклонного борца, отстаивающего свою независимую внешнюю политику и интересы мировой мусульманской (как минимум - суннитской) уммы, в частности, турок-киприотов перед лицом «западных империалистов». Но какие-то компромиссы в этих непростых условиях неизбежны, поэтому не исключено, что в ближайшее время Анкара пойдет на некоторую коррекцию внешнеполитической парадигмы.

https://interaffairs.ru/news/show/28465
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /