А так как любая страна держится на культурной общности, которая в свою очередь основывается на едином и непременно позитивном отношении к общей истории, то победители немедленно приступили к шельмованию всего советского наследия.
В том числе только что закончившейся афганской войны. Дискуссия о ней в обществе продолжается и по сей день. Мы выиграли или проиграли, и что мы там делали вообще?

Ладно бы спорили люди простые, информацией не обладающие, однако как-то по телевидению была передача, в которой последний начальник Генерального штаба ВС СССР генерал армии Моисеев называл ввод войск в ДРА ошибкой, а бывший директор ФСБ генерал армии Ковалев однозначно считал вмешательство необходимым. Как так? Почему два, безусловно, хорошо информированных руководителя высшего ранга столь сильно расходятся в оценках? И, действительно, зачем мы в тот Афганистан полезли? По-своему генерал Моисеев однозначно прав. В глобальном смысле армия, со всеми ее танками, самолетами и стратегическими бомбардировщиками, есть просто специализированный инструмент для решения конкретного вида задач. Гвозди удобнее всего забивать молотком, а не электронным микроскопом, шурупы закручивать — отверткой, тогда как писать лучше ручкой.

В этом отношении ситуация вокруг Демократической Республики Афганистан (ДРА) чисто военного решения не имела. Но сама угроза была и носила куда более фундаментальный характер. Король Захир Шах, правивший страной с ноября 1933 года, хоть и считался реформатором, в целом являлся продуктом британского культурного и политического влияния. В результате его реформ происходило не просто преобразование афганского общества, а его перестройка под западные культурные лекала, очень сильно отличавшиеся в базовых понятиях от местного традиционного уклада. Особенно учитывая роль ислама.
Зять короля Мухаммед Дауд, свергший его в результате военного переворота, в западной прессе назывался «красным принцем», но по факту вся его революционность ограничивались лишь стремлением упразднить монархическую форму правления в пользу демократических механизмов. Во всём остальном он был типичный феодал, хоть и объявивший страну республикой.

По целому ряду причин результатом его действий стал прогрессирующий раскол афганского общества и рост религиозного радикализма. Пока не слишком быстрый, но стабильный, что советской стратегической разведкой четко фиксировалось, хотя и не совсем верно оценивалось.

Некоторые думают, что в Афганистане живут афганцы. Они ошибаются. Такой этнической принадлежности не существует и по сей день. Население ДРА формировалось пуштунами (40%), таджиками (30%), узбеками (10−14%) и хазарейцами (8%). Это фактически те же самые таджики и узбеки, которые населяли Таджикистан и Узбекистан в СССР.

Даже при всей строгости охраны государственной границы, семейные и клановые контакты с зарубежной диаспорой в заметном виде сохранялись, а значит, существовал серьезный риск проникновения исламского радикализма в Советский Союз. А его руководство еще не забыло, что война с басмачеством в Средней Азии, хоть по официальной версии и закончилась победой в 1931—1932 годах, на самом деле продолжалась до 1942-го, а мира удалось достичь только благодаря тому, что ряд прежних феодалов просто стали местными советскими руководителями.
Допустить ее повторения, тем более в геополитических условиях 70-х годов было решительно нельзя. По целому ряду причин — от идеологических до материальных. Самые дорогие и сложные войны на свете — гражданские.

Пока Афганистаном правил король, положение там было спокойным и к экспансии не тяготело, но после переворота ситуация неуклонно пошла под откос, вынуждая СССР задуматься над глобальным выбором: или спрятаться за своими границами в надежде на «пронесет», или реагировать как глобальный международный лидер, то есть брать ситуацию под контроль, следовательно — вмешиваться.

Именно отсюда и возникают две отдельные противоположные «правды» у двух одинаково грамотных, ответственных и информированных генералов. Просто весь расклад они оценивают с разных позиций и разных масштабов. Моисеев только с узко военной, а Ковалев — с более высокой геополитической. Могла ли Москва пойти по первому пути? Однозначно нет. На тот период СССР находился на пике своего геополитического могущества. Мы добились окончательного закрепления итогов Второй мировой войны в результате решительных действий в 1962-м в «Карибском кризисе». Мы запустили процесс реформирования механизма международной безопасности, инициировав подписание в Хельсинки Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1975 году, хотя к итоговому документу есть целый ряд вопросов.
Мы имели все основания полагать, что способны сделать (и делаем!) мир безопаснее. Свою активную внешнюю политику руководство Советского Союза вполне справедливо считало успешной, а значит, из двух возможных по факту для нас в реальности оставался только второй вариант.

Дело осложнилось еще тем, что дальнейшее развитие ситуации в ДРА советские разведслужбы откровенно проморгали. Так называемая «апрельская революция», а фактически еще один военный переворот 27 апреля 1978 года, на этот раз против Дауда, для СССР случился абсолютно неожиданно. Вот только что там был феодальный сатрап, хоть и рассуждавший про республику, как власть взяли радикальные офицеры его армии, настроенные сильно левацки и объявившие в ДРА строительство социализма. Это было очень похоже на китайских хунвейбинов, в свое время ставших причиной геополитического охлаждения между Союзом и Китаем.
 
События развивались явно быстрее, чем система политического руководства СССР успевала на них реагировать. В случае провала «социалистической модели» в Афганистане сам мировой социализм рисковал огромными репутационными и даже идеологическими потерями. Стоит помнить, что мы тогда весьма активно теснили коллективный Запад в Азии и Африке, постепенно забираясь даже в Центральную Америку. Таким образом, в сложном уравнении принятия управленческого решения появился второй важный значащий фактор, склонивший вопрос в пользу ввода войск окончательно.

Особенно учитывая большую нестабильность внутренней обстановки. Действующее правительство ДРА грызлось за власть, войска периодически бунтовали, экономика стагнировала, протестные настроения в обществе тихой сапой росли. По мнению советского руководства, требовалось вмешаться, помочь «словом и делом», поддержать, подсказать и на время переходного периода обеспечить сохранение порядка в стране. Для этого и был нужен воинский контингент.

Вопрос на уровне ЦК КПСС стал приоритетным с 18 марта 1979 года с образованием комиссии Политбюро по Афганистану. Тогда же из ДРА пришла первая просьба «помочь войсками». Всего потом их поступило около двух десятков и обычно приводило к отправке некоторого количества советников, численность которых за первое полугодие выросла с 409 до 4500 человек. Но было понятно, войска действительно требуются. И в декабре 1979 года «ограниченный контингент» в ДРА вошел.
Следует однозначно отметить, армия свою задачу в Афганистане выполнила полностью, до копейки, на отлично. За десять лет войны через «ограниченный контингент» прошло 600 тыс. солдат, офицеров и разного гражданского персонала. Совокупные потери за тот же период составили 15 (по другим данным, до 25) тыс. всего, в том числе менее 5 тыс. убитыми и умершими от ран. Это ВСЕГО 4% от общей численности потерь и лишь 0,8% по безвозвратным. Страшные ужасы про умывание кровью и эшелоны гробов придумали те же моральные уроды, которые сочинили байки про 200 млн узников ГУЛАГа и 300 млн изнасилованных немок.

Войска боевые действия вели эффективно и успешно. Они быстро вошли, четко закрепились в ключевых точках и тем самым обеспечили руководству страны необходимую фору времени для поиска и реализации необходимого политического решения.

Сейчас в диспутах на тему Афганистана часто озвучивается мнение: армия-то свою задачу выполнила с честью, а вот политики все полимеры того. Из-за них и проиграли войну. Но давайте взглянем на события объективно. Любая война ведется для достижения конкретных целей. Например, США во Вьетнаме останавливали распространение коммунизма и успеха не добились. Советский Союз в Афганистане решал две задачи, главную и вспомогательную, которая тоже официально выдавалась за главную. Вот с ней, со второй, действительно не получилось. Построить в феодальном Афганистане социализм не вышло. Попытки его ускоренного построения, да еще из феодализма «через строй», в конечном счете лишь обострили вопрос столкновения культур. По идеологическим догматам коммунизма считалось, что любые угнетенные всегда мечтают скинуть угнетателей, только не знают как. Если им немного помочь, по ходу построив школы и больницы, они все дружно объединятся, откажутся от пережитков (включая особенности местного уклада жизни и религии) и тесными рядами пойдут в светлое будущее.

Вышло же сильно иначе, во многом напоминая Россию 80-х и, особенно, потом 90-х, с массовым вторжением чуждой западной культуры буквально во все аспекты повседневной жизни. Особенно примечательной тем, как дети стали на полном серьезе мечтать о карьере валютной проститутки или рекетира. Хотя в деталях наши 90-е и афганские 80-е существенно различались, общий смысл оставался тем же. С той лишь разницей, что феодальное общество гораздо проще переходит к вооруженному сопротивлению. Тем более в Афганистане, веками жившем «с ружьем в руках». Так что да, с социализмом там не получилось. Впрочем, присоединять ее 16-й республикой к СССР никто не собирался с самого начала. Ключевой и основополагающей целью всех действий Советского Союза являлось устранение угрозы роста исламского радикализма и предотвращение его проникновения в советскую Среднюю Азию. И эту, первую, задачу мы решили более чем успешно. Даже после распада СССР и смены власти в самом Афганистане в среднеазиатских республиках «Арабская весна» не вспыхнула, несмотря на существенные усилия ряда в ней очень заинтересованных стран.

Так что можно с полной уверенностью заключить, что ввод советских войск в Афганистан был никакой не авантюрой, а логичным и правильным государственным шагом, продиктованным геополитической обстановкой. Иного варианта мы объективно не имели. И самое главное, поставленную стратегическую задачу армия и правительство страны выполнили полностью, что дает все основания считать победу в той войне достигнутой. А побед не следует стыдиться.



 
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /