I. Вступление (цели и задачи доклада)

Прошло уже 13 лет со дня масштабной канонизации новомучеников и исповедников Российских XX века на Архиерейском Соборе в 2000 году. А от времени, когда наша поместная Церковь приступила к первым канонизациям новомучеников, нас отделяет уже более 20 лет – до 2000 года Русской Церковью были канонизированы: в 1989 году – Патриарх Тихон, в 1992 году – митрополит Киевский Владимир Богоявленский, митрополит Петроградский Вениамин Казанский и иже с ним убиенные, великая княгиня Елисавета и инокиня Варвара; и в 1997 году – митрополиты Пётр Полянский, Серафим Чичагов и архиепископ Фаддей Успенский. За прошедший период почитание новомучеников и исповедников стало повсеместным, имена новомучеников вошли в церковный календарь для общецерковного почитания, пишутся иконы новомучеников, службы, акафисты, тропари и кондаки, строятся храмы в честь новомучеников. Можно смело утверждать, что церковная общественность в настоящее время полностью осведомлена об историческом факте гонений со стороны государства на Русскую Православную Церковь после революции 1917 г. и о духовном подвиге мирян, монашествующих, священников, епископов, которые смогли в те годы распознать новую форму гонений и не попасть в ловушку: христиане должны были выстоять в борьбе со следствием, добивавшемся от обвиняемого клеветы на Церковь, признания Её антигосударственной силой, и связанной с этим клеветы на себя и ближних. В этом существенное отличие гонений ХХ века в России от гонений первых веков христианства, когда от человека требовалось прямое отречение от Христа. Эта важная особенность тоже начинает усваиваться церковной общественностью. Когда задумываешься об этой тонкости, то невольно приходишь к выводу, что иначе и быть не могло. Ведь гонения произошли в стране, в которой возраст христианства подходил к 1000 лет, а возраст Вселенского Православия к 2000 лет. То есть гонения проходили в народе, который был христианским во многих поколениях, который построил и обустроил все сферы культурной деятельности своего общества. Возможно поэтому Господь попустил гонения на этот раз именно против Церкви, которую гонители всячески старались представить как антигосударственную, антинародную силу по самой её сущности. А значение понятия о Церкви настолько огромно, что именно из-за разницы в этом понятии, как мы знаем, и произошёл раскол на православие и католичество, от которого затем стали отделяться различные течения с протестантским понятием о церкви. В то время перед христианами встала задача защиты понятия о непогрешимости Церкви, понимаемой как собрание всех верующих всех времён и народов под главенством Иисуса Христа и водительством Святого Духа, перед лицом католического понятия о непогрешимости Церкви, суть которого в конечном итоге - в непогрешимости пап, которую они якобы могли получить вместе с верховенством от апостола Петра. Христиане того времени в лице Святых Отцов Церкви отстояли православное понятие о Церкви. И вот по прошествии примерно тысячи лет после этих событий перед христианами России безбожное государство поставило новое испытание: оно ставило их перед выбором признать или не признать Церковь антигосударственной силой. С какой-то долей вероятности можно утверждать, что христиане были поставлены перед исповеданием веры именно по верности второй заповеди: «возлюби ближнего твоего, как самого себя»[1], в отличие от гонений первых веков христианства, где исповедание веры шло по верности первой заповеди: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь»[2]. Но, как известно, вторая заповедь равна первой, ибо как можно любить невидимого Бога, когда ты не любишь ближнего своего, который является видимым творением невидимого Бога?[3]… Именно эта тонкость не позволила канонизировать многих христиан, которые на вопрос следователя об их участии в антигосударственной манифестации отвечали положительно, тогда как на самом деле они участвовали в крестном ходе. Тем самым Церковь и признавалась антигосударственной силой. Таким образом, сам характер гонений является ключом к исследованию центральной темы взаимоотношения Церкви и Государства, которая в свою очередь может освещать с различной степенью подробности практически весь круг проблем народной жизни во всех сферах культурной деятельности: собственно в религиозной сфере, далее – в политической и общественно-экономической сферах и даже в культурной в узком смысле слова, как указывал Николай Яковлевич Данилевский в своей книге «Россия и Европа».

Задача данного доклада - обратить внимание на необходимость и возможность использования житий новомучеников в целях изучения нашей истории конца XIX века и даже до 1960-х годов XX века, когда умерли последние исповедники. Внутри, так сказать, «церковной ограды» сделано немало, об этом сказано в начале доклада. Если бы речь шла о нескольких новомучениках или даже о нескольких десятках, то такая постановка задачи была бы некорректной, так как выборка жизнеописаний была бы слишком мала для формулирования каких-то научных выводов касательно истории. Но выборка на самом деле огромна – прославлено более 1500 новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви. Как говорят социологи, выборка «репрезентативна». Давайте попробуем посмотреть на нашу историю именно со стороны достоверных фактов, изложенных в житиях новомучеников, со стороны их обобщающих мнений о характерных особенностях времени, в котором они жили.
 

II. Что такое история как наука? Значение житийного жанра (агиографии) для выявления достоверных исторических событий и их последствий.

После такого длинного вступления необходимо сделать и ещё одно «отступление» – о понятии науки история - только с одной целью: чтобы увидеть важное место житий как источника достоверного исторического знания в различных сферах. Не будем строить собственных умозрительных заключений, а попробуем опереться на мнение нашего выдающегося русского учёного Николая Яковлевича Данилевского, родившегося в 1822 году и закончившего свой земной путь в 1885 году. В книге «Россия и Европа» он писал о том, что целью науки является получение истины: «всякая наука есть последовательное логическое развитие и построение истин, принадлежащих к известной сфере или категории предметов»[4]. Что такое истина? «Истина есть знание существующего именно таким, каким оно существует»[5]. Какой критерий этого знания? Н.Я. Данилевский ответил на этот вопрос, сформулировав, по сути, новую теорию познания: теорию естественной системы наук. Для формулирования этой теории Н.Я. Данилевский пользуется принципом историзма: он внимательно анализирует ход возрастания наук астрономия, физика, химия, ботаника, зоология и приходит к выводу, что общим для всех наук является прохождение ими в своём развитии следующих фазисов: фазис собирания фактов, фазис искусственной системы, фазис естественной системы, фазис частных эмпирических законов, фазис общего рационального закона. Самым характерным и понятным для нас является пример Н.Я. Данилевского о возрастании науки астрономия: «Сначала представляли себе, что Солнце, планеты и Луна вертятся около Земли; видоизменяли это представление так, что ближайшие к Солнцу планеты вертятся около Солнца, а уже вслед за ним и около Земли, или же, что таким образом вертятся не одни ближайшие, а все вообще планеты. Первое из этих представлений усложняли ещё системою эпициклов. Потом убедились, что и планеты, и Земля вертятся около Солнца, но описываемые ими пути представляли себе концентрическими кругами. Это представление опять изменили и стали представлять себе Солнце в фокусе эллипсисов своеобразной формы для каждой из планет; этим эллипсисам придали, наконец, не простое очертание, а как бы слегка волнообразно-извилистое. Всякое усовершенствование в науке, способах наблюдения, в физическом объяснении явлений, в методах вычисления, отражалось в астрономической системе. То же самое окажется и во всякой другой науке, – так что когда какая-нибудь наука начнёт уяснять себе истинную или, как обыкновенно выражаются, естественную систему входящих в круг её предметов или явлений, то лишь с этого момента и считают её достойной названия науки, хотя, собственно говоря, это неосновательно, потому что нельзя ставить определение науки в зависимость от возраста, от ступени развития, на которой она находится. Наука – всё наука, как и человек – всё человек, дитя ли он или взрослый; лишь бы только она имела предметом своим такой круг явлений или предметов, который имеет действительное, реальное существование, а не есть более или менее произвольное отвлечение»[6].

Что представляет собой наука история с точки зрения теории естественной системы? Н.Я. Данилевский показал, что это наука, которая находится в фазисе искусственной системы, так как исходит из уверенности в существовании общечеловечества с общей древней историей, историей средних веков, новой и новейшей историей. Открытие Н.Я. Данилевского в области историософии, как известно, состоит в том, что он доказал, что общечеловечества как субъекта мировой истории не существует, потому что на самом деле человечество разделено на культурно-исторические типы, каждый из которых имеет свою древнюю, среднюю, новую и новейшую истории. Но не на эту сторону его открытия хотелось бы указать в настоящем докладе. Мир кардинально изменился с информационной точки зрения со времени публикации в 1869 году знаменитой книги Данилевского «Россия и Европа». Мы стали свидетелями массового переписывания истории. В результате этого процесса разрушается самый первичный этап развития истории как науки – этап собирания первичных фактов. Факты уничтожаются двумя способами: заменой их на другие и внедрением в общественное сознание точки зрения, что мы вообще не можем их знать достоверно. Последнее на практике означает попытку убедить общественность в том, что эти факты прошлого вообще не нужны для строительства будущего. При таком подходе история как наука вообще исчезает: будущее всегда можно строить не из кирпичей-фактов прошлого, а из умозрительных пожеланий живущего поколения - естественно, власть имущей его части. Печально то обстоятельство, что именно наша страна получила негативный опыт практической реализации такого подхода: 70-летнее социалистическое строительство велось на основе неверного утверждения, что наша история берет своё начало с октября 1917 года. Закончился этот период политическим и экономическим крахом. Историческая Россия в настоящее время заявила о себе прежде всего состоявшимся фактом исследования и канонизации подвига новомучеников. Именно этот процесс – качественно новый в нашей новейшей истории и именно он является самым важным содержанием возрождения церковной жизни наряду с открытием огромного количества храмов, благодаря чему таинство евхаристии теперь доступно верующему народу. Этот факт «обретения» новомучеников православным народом по значимости находится в одном ряду с таким событием, как восстановление института Патриаршества в конце 1917 года.

Но сегодня раздаются уже голоса, что мы, мол – молодая страна, мол, мы все из 1991-93 годов. Это так же неверно, как и предыдущее утверждение и так же приведёт к краху. Ясно, что мы этого не хотим, поэтому должны внимательно относиться к понятию истории как науки.

Для истории как науки главной проблемой является проблема определения её предмета. Исходя из описанной выше сложившейся ситуации и из открытия новой, можно сказать «естественно-научной», историософии Данилевского, можно утверждать, что предметом исторической науки является изучение и хранение в неизменяемой форме исторического события, понимаемого как факта, свершившегося в определённое время, в определённом месте, совершённого определёнными людьми самостоятельно или в составе какой-либо организации. О правильности такого подхода говорит сам факт формирования исторических архивов. Архивные фонды формируются по принципу источника их происхождения, которым всегда являются или отдельные лица, или организации, что находит своё отражение в соответствующих названиях тех или иных фондов.

Такой подход вызывает массу возражений: а что, собственно, делать с толкованием этих самых событий? Если проанализировать исторические сочинения по критерию соотношения в них исторических фактов и исторических толкований, то может выясниться, что в иных исторических сочинениях содержатся одни лишь толкования.

Что же насчёт толкования исторических событий, неужели можно обойтись без толкования событий после того, как учёные согласились с их достоверностью? Прежде всего, обратим внимание на то, что жанр летописного пролога, который существовал в начале исторического пути русского народа, наиболее соответствует пониманию истории как науки, изучающей именно события. Количество этих событий было настолько мало по сравнению с нашим временем, что летописец имел возможность сосредотачиваться в основном на описании этих событий, оставляя право их толкования читателю. При немногочисленности накопленных фактов писаной истории первых веков, выводы делались легко, так как мы знаем, что факты часто говорят сами за себя. В настоящее время положение резко усложнилось, как в результате накопления значительного числа исторических событий, так и в результате драматизма нашей истории, связанной с реформами Петра I и  революцией 1917 г., когда историческая наука стала все больше превращаться в то, что мы сегодня называем политологией.

Поэтому без историософии, которая как раз и занимается толкованием исторических событий, современному человеку обойтись невозможно. Но проникновение истории и историософии друг в друга в понимаемых выше смыслах настолько велико, что одна без другой существовать просто не могут. Поэтому избежать толкования исторических событий на современном уровне общественного развития невозможно, прежде всего – из-за образования громадного массива исторических фактов, а в частности – из-за драматизма нашей истории, о чем сказано выше. Жития новомучеников Русской Православной Церкви XX столетия как раз и представляют собой кладезь достоверных исторических событий, выявление которых и подбор по разным тематикам, собранным под историософским углом зрения, может пролить свет на причины революции 1917 года, на причины краха советско-коммунистической формы общественного устройства. При этом появляется возможность совершить почти физическое проникновение в историю через внимательное изучение всего корпуса житий под указанным углом зрения и получить достоверное знание о том, «как это было на самом деле». Без ответа на вопросы о причинах вышеупомянутых драматичных социальных сдвигов нам невозможно обойтись при решении задачи определения общественных форм дальнейшего исторического движения нашего народа. Нельзя не видеть, что поиск таких естественных для народа общественных форм развития идёт со стороны политического руководства страны, но делается это зачастую в качестве запоздалой реакции на фальсификацию истории, например, Великой Отечественной Войны.

В настоящем докладе хотелось бы обратить внимание на то, что новомученики могут помочь и в этих вопросах, если к их жизнеописаниям отнестись внимательно, взяв их за достоверный источник исторического знания.
 
III. Труд игумена Дамаскина (Орловского) «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия» и «Жития новомучеников и исповедников российских XX века» как научный источник по истории Росси конца XIX века - середины XX столетия

Труд игумена Дамаскина является в настоящее время единственным с научной точки зрения надёжным источником по теме «Новомученики». Автор свою исследовательскую работу начал ещё в конце 1970-х годов, объезжая необъятные просторы нашего Отечества с целью сбора показаний очевидцев гонений на церковь в 20-30-х годах прошлого столетия, что на церковном языке означает сбор устного церковного предания. В 1990-х годах эта работа была продолжена в архивах. При этом архивный этап полностью подтвердил достоверность устного предания, собранного за предыдущий период. Результатом работы, ведущейся в течение более 30 лет, и стало несколько многотомных серий книг иг. Дамаскина, выпуск последней серии ещё не закончен. Данную работу просто невозможно повторить в настоящее время из-за ухода из этого мира всех прямых свидетелей гонений. Автор, по всей видимости, обладает уникальной научной методикой, в основе которой лежит истинное понимание того, как протекали процессы гонений, что могло быть, а чего не могло, и это понимание, вероятно, основывается на прямом общении с очевидцами тех далёких событий. Поэтому в целях раскрытия темы доклада взяты за основу труды игумена Дамаскина. Это так называемый «семитомник» чёрного цвета «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия», который уже стал библиографической редкостью, и красное издание в формате месяцеслова с января по июнь «Жития новомучеников и исповедников российских XX века».
 
 
IV. Возможности использования житий новомучеников и исповедников Церкви Русской в изучении истории России.
 

Целью настоящего доклада является попытка обратить внимание не только церковной общественности, но и научной на возможность использования житий новомучеников в качестве достоверного научного источника по истории России конца XIX – первой половины XX веков. С этой целью предлагаются в качестве примера несколько тем, которые при прочтении житий сами напрашиваются, особенно в связи с некоторыми мифами, которые начинают складываться относительно истории указанного периода.
 

Миф первый.

«Революция импортирована с Запада, в феврале 1917 г. – преимущественно агентами Великобритании, в октябре – агентами Германии. Народ и царя обманули. Никаких предпосылок революции в России не было, так как население росло, и росла экономика, о чем свидетельствует статистика 1913 года».

Посмотрите, какие свидетельства о том времени оставили нам новомученики, ведь мы их почитаем и должны прислушиваться. А их характеристики положения дел в обществе в конце XIX века и начале XX века даже до начала войны 1914 просто убийственны и не оставляют никаких сомнений в неизбежности революции даже без всяких западных агентов. Ниже мы приводим цитаты из житий и творческого наследия некоторых новомучеников. Цитаты расположены в историческом порядке: сначала приводятся свидетельства касательно 1880-90-х годов, до 1905 года, затем до начала войны 1916 года. Таким образом, мы имеем свидетельства новомучеников относительно состояния общества до демократических реформ 1905 года и после него. Что мы видим из этих свидетельств? Как ни странно, уже в конце XIX века новомученики бьют тревогу относительно духовно-нравственного состояния общества. Откуда такая оценка в период, непосредственно последовавший за отменой крепостного права в 1861 года? Казалось бы, общество должно быть наполнено оптимизмом, но всё резко наоборот. Об этом нам свидетельствуют священномученик Александр Миропольский (1847 года рождения, рукоположен в 1868 году), священномученик Философ Орнатский (рукоположен в 1885 году). Выдержки из их житий приводятся ниже. В труде игумена Дамаскина содержится достаточно большое число житий новомучеников, рукоположенных до 1900 года, и до 1905 года. Такая выборка важна для историка, потому что мы в их жизнеописаниях можем иметь достоверные факты касательно истории России между двумя реформами: 1860-х годов и 1905 года. Тайна первопричин революции 1917 года, по всей видимости, находится именно в этом периоде. Конституционно-демократические реформы Николая II 1905 года были уже следствием вектора общественно-политического движения страны, заданного реформами 60-х годов XIX века.

После же реформ 1905 года, когда реальностью политической жизни страны стали партийные выборы в Государственную Думу, тревога священномучеников усиливается. Слова священномученика Андроника, архиепископа Пермского, пророчески сбылись: «Подождите, все поспешные реформаторы святой Церкви: независимо от нашего желания произойдёт и у нас отделение Церкви от государства, а после того и неизбежное гонение на Церковь не только от безрелигиозного, но и от антихристианского государства... Хотим мы или не хотим, но такое время к нам приближается. К нему и нужно готовиться как к огненному испытанию для нашей веры сначала от духа антихристова, а потом и от самого Антихриста…»[7]. Эти слова владыка написал в статье «Наша церковно-народная жизнь как она есть» в 1916 году после путешествия по епархии.

Священномученик Философ Орнатский пишет в 1885 году: «Это уклонение преимущественно образованного класса русских людей к началу 1880-х годов обнаружилось воочию. Материалистические начала, на которых строили свою жизнь образованные русские люди с 50‑х годов настоящего столетия, обнаружились в забвении Бога и Его закона, в отчуждении от Церкви, в распущенности нравов, в хищении общественных сумм, в частых самоубийствах, в появлении, по примеру Запада, и у нас на Руси нигилистической заразы по отношению к веками сложившемуся государственному строю русской жизни»[8]. В житии имеется информация, что сам священномученик Философ, будучи молодым человеком, до рукоположения сочувствовал нигилистическому движению.

Сщмч. Мефодий Красноперов, епископ Петропавловский, викарий Омской епархии (1868-1921) начиная учебный год 1908-1909 учебного года говорит: «Вместо Евангелия Христова, начинают зачитываться сочинением богохульника Ренана или “Капиталом” Маркса. С фанатизмом и уверенностью проповедуют наступление “небесного-духовного царства вечной жизни” на земле» [9].

Священноисповедник Николай Лебедев основал в 1909 году журнал «К Свету», который издавался им до революции 1917 года. В первом номере журнала за 1910 год отец Николай писал: «Темные, зловещие тучи продолжают окутывать нашу бедную, исстрадавшуюся родину… Начинают расшатываться те устои, те основы, на которых искони покоилась Русь православная, потоптаны, поруганы те идеалы, те верования, те святые заветы, которыми жил православный русский народ, которыми созидалась его сила и мощь, мощь русского государства. Православный русский народ потерял веру в Бога, забыл Христа Своего, забыл Его святые заветы, оставил путь Правды Божией и пошёл по распутьям века сего... Ведь ни для кого не тайна то, что современное русское общество в большинстве своём стало совершенно индифферентным к вопросам веры и религии и к самой Церкви Христовой, как хранительнице этой веры... Заметно, как постепенно разрушается семейный очаг, и святыня семейной жизни теряет своё прежнее обаяние, свою прежнюю прелесть, и место её занял утончённый и грубый открытый разврат. Стремление к чувственным удовольствиям, страсть к наживе, к деньгам постепенно заглушили другие, высшие, духовные интересы и всё покорили себе. Личность человека обесценена. Убийство с целью грабежа, из-за мести, по злобе; самоубийство всевозможных видов – на почве недовольства судьбой, разочарования в жизни, на почве нужды и тяжёлых лишений – стали заурядным явлением современной русской жизни и перестали уже волновать русское общество, леденить душу читателя…

И в русском человеке стал просыпаться зверь... Православный русский народ остался православным только по имени, а по жизни своей стал язычником, и даже хуже его»[10].

Сщмч. Фаддей Успенский, архиепископ Тверской говорил в 1901 году на открытии педагогических и певческих курсов для учителей церковных школ: «Озирая лицо земли русской, со скорбью мы видим, что из высших, иногда лишь по имени только, интеллигентных классов общества волна разнузданности мысли и воли все более идёт в народ и грозит опустошить любимое достояние его – веру Христову»[11].

Сщмч. Сильвестр Ольшевский, архиепископ Омский при наречении его в епископа в 1911 году сказал пророческие слова: «Мирская зараза проникает ныне в богословскую науку и в клир. Ныне более чем когда-нибудь христианская Церковь подобна кораблю, обуреваемому великим волнением житейского моря. Для верных наступают времена исповедничества»[12].

При этом в житиях новомучеников имеются свидетельства христианского делания в народе за церковной оградой, которое новомученики предпринимали, чтобы противостоять тем негативным тенденциям, которые их волновали. Это, прежде всего общества трезвости, просветительские православные общества, открытие школ, приютов. Общество трезвости, созданное в 1897 году священноисповедником Николаем Лебедевым, насчитывало в своих рядах через 10 лет 17 000 человек.

Располагая такими свидетельствами мы вправе задаться вопросом: какие в истории России в конце XIX столетия произошли события, определившие такую оценку духовно-нравственного состояния общества, что крах государственности стал казаться неизбежным. При этом мы имеем в своём распоряжении мнение выдающегося энциклопедического русского ума конца XIX века – Николая Яковлевича Данилевского, который в 1869 году в книге «Россия и Европа» утверждал, что России не грозит революция. Правда он добавлял: «если она не займётся национальным самоубийством». Убеждённость Данилевского строилась на положительной оценке, которую он дал реформе отмены крепостного права  1861 года, в отличие от европейских аналогичных реформ освободившей крестьян с землёй. Таким образом, в результате противоречивой на первый взгляд оценки двух периодов - до 1870 и после 1880 годов - мы видим только одно масштабное событие – это реформы не только отмены крепостного права, но и судебная, земская, образования. Значит именно в характере этих реформ надо искать ответ на вопрос о причинах необратимых, как оказалось для того исторического периода, последствий. Мы можем не только поставить вопрос о необходимости досконального исследования этого периода, но и сформулировать научную гипотезу, которую Данилевский называл бы «искусственной научной системой», которая в случае её подтверждения может стать естественной или быть заменённой на новую. Суть этой гипотезы, опирающейся на историософию Н.Я. Данилевского, в следующем: высшие сословия русского общества в результате петровской культурной революции стали европейскими по культуре и интересам, в значительной степени отошли от веры; масса простонародья в лице крестьянства сохраняла верность Православию и русской культуре; в результате реформ 1860-х – начала 1870-х годов, совершенных в целом в интересах высших сословий, последние смогли организовать просвещение народа через созданную систему земских школ при резком сокращении в них религиозного образования; в результате развития промышленности и городов, которое совпало с этим периодом, масса разорённого крестьянства оказалась в городах, где влияние традиционного уклада жизни окончательно рухнуло, и целые поколения воспитывались уже вдали от Бога. Н.Я. Данилевский рассчитывал, что в результате отмены крепостного права православное крестьянское большинство перевоспитает русскую интеллигенцию, вернёт её из европейской культуры к русско-православной, но получилось наоборот. Сам Данилевский уже в 1880-х годах на страницах своей книги написал пометку «Увы! начинает оказываться»[13] к своим же словам: «…если Россия, как говорят враги её, действительно окажется “больной расслабленный колосс…”»[14]. То есть и сам автор разочаровался в ходе проведения реформ в жизнь, и этой точке зрения Н.Я.Данилевского мы находим достоверные подтверждения в житиях новомучеников, которые, по сути, предсказали революцию 1917 г.

Более всего поражает совпадение оценки всей 200-летней истории Петровской России Н.Я. Данилевским с её оценкой, высказанной священномучеником Андроником: «Но... два века тому назад положен был конец этой нашей священной, бытовой, народной, по-теперешнему – демократической конституции, чуждой всякой партийности, а с нею и лжи неизбежной, и неправды. Увлекшись сильной централизацией власти западного королевского и императорского абсолютизма, Петр I перенёс её и к нам, объявивши себя императором и вместе с этим своим титулом насадивши у нас и все западные порядки в управлении, совершенно нам несвойственные, как имевшие под собою начало разобщённости между властью и народом, ею порабощённым или завоёванным, и во всяком случае чуждой народу, чего у нас не было, ибо власть мы сами создали и поставили над собою. Плодом сего насильственно введённого в нашу русскую жизнь, как зараза в организм, абсолютизма власти было то, что на манер Запада и у нас оказалось разобщение императора с народом, средостением между которыми оказалась правящая власть, сначала и состоявшая из иностранцев, а потом, хотя и русских, но по духу уже ушедших от народа. И остались Царь русский сам по себе, а народ русский сам по себе, – между ними же стояла прикрывавшаяся именем Царя, централизовавшая около себя весь порядок народного управления правящая власть, разобщившая Царя с народом; а с другой стороны, в последнее столетие, – земство, выдававшее себя за голос народа, когда как в нем народа-то не было. Так как между народом и чуждой ему, с ним не имевшей ничего общего властью нравственный, духовный союз был естественно утрачен, то сам собой сложился такой порядок, что обе половины ухищрялись часто, а потом и постоянно, обойти и обмануть друг друга, чтобы власти держать в повиновении народ, её не знающий за свою родную власть, а народу – показывать вид повиновения власти и как можно дешевле добиваться через это права на своё спокойное житие личное, хотя бы и в ущерб общему благосостоянию. Постепенно и образовалась какая-то нескрываемая даже вражда у народа к эксплуатирующей его власти, и у власти – к обманывающему её народу...»[15]. Из житий новомучеников старшего поколения и трудов Н.Я. Данилевского видно, что основная причина драматизма нашей истории состоит в том, что в результате прививки европейской культуры, которую Данилевский назвал «европейничаньем», мы, из всех народов, образующих культурно-исторические типы, оказались единственным народом, который совершает своё историческое движение, не имея национальной элиты в количестве, достаточном для определения и реализации конкретных политических задач во всех сферах в каждый конкретный период в целях исторического движения на основе своих самобытных народных начал. Именно такое положение русского народа как государствообразующего и стало основной причиной революции 1917 года, он попросту не имел своих национальных лидеров и творил историю методом «русского бунта», возглавить который в своих целях всегда найдётся много желающих, из числа как собственных лихих людей, так и всевозможных агентов.

Отметим, что в одной сфере – религиозной – русский народ оказался непоколебимым, и у него достаточно оказалось своей элиты в лице новомучеников, чтобы восстановить порушенный Петром I институт Патриаршества всего через месяц после октябрьской революции, чтобы отстоять свою Церковь в годы гонений. Ныне живущие поколения воистину выкуплены дорогую ценою. Факт восстановления института Патриаршества русским народом в ноябре 1917 года мы должны считать началом восстановления нашей русской традиционной государственности.
 

Миф второй.

«Святость Григория Распутина».

О том, что святость Григория Распутина – вымысел, совершенно несоответствующий действительности, свидетельствуют жития новомучеников.

В 1916 году «…епископ Андроник служил литургию в походной церкви при штабе главнокомандующего в присутствии Государя и офицеров Ставки. Когда Государь приложился ко кресту, владыка попросил у него позволения поговорить с ним наедине. Государь согласился и пригласил его в здание штаба. Во время свидания епископ стал увещевать Государя, говоря ему, что Григорий Распутин – личность недостойная, что о нем много говорят грязного, нехорошего, и близость его к царской семье порождает множество сплетен и компрометирует Государя»[16]. Николай II, выслушав владыку, просто выпроводил его.

На квартиру к священноисповеднику Роману Медведь ещё в 1907 году пришёл Григорий Распутин: «… и отец Роман, будучи человеком прямым, счёл нужным в лицо высказать пришедшему своё мнение о нем. В гневе и раздражении покинул тот священника и вскоре ему отомстил. Через две недели последовал указ Святейшего Синода о переводе отца Романа полковым священником в город Томашов Польский, на границу Польши с Германией»[17].

Священномученик Владимир Богоявленский, будучи митрополитом Петербургским, на встрече с императором в 1915 году «стал говорить о Распутине, и прежде всего о том, насколько гибельно его вмешательство в церковные дела. Император, выслушав владыку, сказал, что, может быть, он во многих отношениях и прав, но Императрица никогда не согласится на изменение положения дел в этом вопросе.

Императрица, узнав о разговоре митрополита Владимира с её мужем, пришла в негодование и, обвинив митрополита Владимира в том, что он плохой верноподданный, потребовала его перевода из столицы.

23 ноября 1915 года последовал указ Императора о переводе митрополита Владимира в Киев…»[18]

История борьбы священномученика Гермогена Долганева самая показательная:


«К 1911 году окончательно утвердилось влияние Распутина на императорскую чету...

16 декабря 1911 года епископ Гермоген пригласил к себе Распутина на Ярославское подворье, где останавливался, когда приезжал на заседания Синода. Он намеревался добиться от Распутина, чтобы тот поклялся, что не будет посещать семью Императора.

По рассказам свидетелей, епископ Гермоген стал обличать его за распутство. Ошеломлённый неожиданностью происходящего и не найдя слов для оправдания, Распутин признал справедливыми выдвинутые против него обвинения. Пройдя с Распутиным в домовой храм подворья, епископ Гермоген потребовал, чтобы Распутин поклялся на кресте и Евангелии, что исполнит ту епитимию, которую он ему даст. Распутин согласился»[19].

Святитель запретил ему бывать в доме Государя, а вместо того «поехать в Киев, посоветоваться там с Киево-Печерскими старцами, как ему замаливать свои тяжкие грехи; оттуда проехать на Афон и, очистившись от своей скверны, уехать в Иерусалим на поклонение тамошним святыням. “Приедешь в Россию не раньше, чем через три года, – сказал владыка. – И если я буду к тому времени жив, то посмотрю, испытаю тебя и, если найду тебя достойным, то разрешу тебе побывать в царском доме. Если же не исполнишь моего прещения, то анафемствую тебя”. Распутин обещал исполнить всё, что приказал ему епископ, но чуть ли не в тот же день явился к А.А. Вырубовой с жалобами, что его избили, порвали на нем одежду и повалили на пол»[20].

«Клевета Распутина на святителя достигла слуха императорской четы, и обер-прокурору оставалось – в чем он и видел свой долг – исполнить желание Императора: убрать епископа Гермогена из Санкт-Петербурга таким образом, чтобы это решение было оформлено в соответствии с церковными правилами. 2 января 1912 года обер-прокурор Саблер подготовил доклад об увольнении епископа Гермогена от присутствия в Синоде в Саратовскую епархию, аргументируя это насущной необходимостью епархиальной жизни, требующей присутствия архиерея в епархии, весьма щадя тем самым чувства владыки и выгораживая его от неудобного положения перед паствой при столь внезапном увольнении в середине синодальных заседаний»[21]:

«…Представляя о вышеизложенном на благовоззрение Вашего Императорского Величества, приемлю долг всеподданнейше испрашивать Высочайшее соизволение на увольнение присутствующего в Святейшем Синоде Преосвященного Гермогена епископа Саратовского во вверенную ему епархию…»[22].

«На следующий день Император подписал согласие на увольнение епископа Гермогена от присутствия в Святейшем Синоде. Этим действием само собой выявилось, что обер-прокурор может обходиться при принятии решений об увольнениях и перемещениях архиереев вообще без Святейшего Синода»[23].

«Днём 17 января Саблер получил от Императора телеграмму, что приёма епископу Гермогену дано не будет, и он должен быть немедленно сослан в монастырь…

Саблер выбрал местом пребывания для епископа Гермогена Свято-Успенский Жировицкий монастырь в Гродненской губернии…

В воскресенье 22 января к министру внутренних дел Макарову прибыл генерал-адъютант Дедюлин с обер-прокурором Саблером и отдал распоряжение, чтобы владыка Гермоген был отправлен из города в тот же день, а в случае неповиновения к нему должна быть применена сила»[24].
 

Миф третий.

Миф о том, что Церковь активно боролась с Советской властью. Этот миф встречается, прежде всего, в научных аудиториях. Жития новомучеников не оставляют никаких сомнений в несостоятельности этого утверждения. Весь корпус житий опровергает его. Но хочется обратить внимание на факт даже поддержки колхозного строя. Например, в житии священномученика Августина Беляева, архиепископа Калужского, говорится: Владыка, «вызванный на допрос, на поставленные ему следователем вопросы ответил: «Политику советской власти, политику насаждения колхозов, имеющих целью уравнение людей в пользовании землёй и её продуктами с общей обработкой земли и упразднением богатого класса людей, нахожу соответствующей христианскому миросозерцанию и приемлемой»[25].
 

Миф четвертый.

Миф о том, что Сталин с июня 1941 года прекратил гонения на Церковь.

Это совершенно не так. Только среди канонизированных новомучеников и исповедников российских имеется 102 человека, которые были расстреляны или погибли в заключении после 22 июня 1941 года: в 1941 – 16, в 1942 – 68, в 1943 – 9, в 1944 – 3, в 1945 – 3, в 1946 – 2, в 1950 – 1 человек[26].

В приложении приводится полный список канонизированных святых, пострадавших в этот период. Всего канонизировано более 1500 новомучеников и исповедников. 106 человек – значительный процент от этого числа, особенно если учесть, что пик гонений пришёлся на 1937-38 годы.
 

Миф пятый.

Точнее – это не миф, а богословское теоретическое утверждение, с которым никак нельзя согласиться, распространяется оно, прежде всего, в церковной среде: о неважности земного отечества, когда есть небесное. Жития всех новомучеников свидетельствуют об их активной деятельности именно в земной жизни, об участии в делах ближних, в достойном исполнении заповеди «возлюби ближнего». В том числе не может христианин быть безразличным к гражданским делам своего отечества. Об этом так пишет сщмч. Андроник Никольский: «Пусть никто не верит наговорам обольстителей, которые говорят, что для христианина совершенно безразличен тот или иной порядок гражданской жизни. Нет, мы – христиане – в мире живем и из этого мира до времени, определенного Творцом, выйти не можем (1 Кор. 5, 10). А потому нам вовсе не безразлично, что совершается в гражданском нашем быту, ибо тот или иной строй, те или иные порядки жизни могут содействовать или препятствовать делу спасения, а в иных случаях и вовсе его преследовать насмерть...»[27] Сам владыка Андроник был очень мужественным человеком. Когда его допрашивали, он молча слушал следователя, «потом снял сделанную в форме креста панагию, завернул её в шёлковый лиловый платок, положил перед собой на письменный стол и, обращаясь к своим палачам и гонителям Церкви, сказал:

– Мы враги открытые, примирения между нами не может быть. Если бы не был я архипастырем и была необходимость решать вашу участь, то я, приняв грех на себя, приказал бы вас повесить немедленно. Больше нам разговаривать не о чем.»[28]

Это говорит о его гражданской позиции как русского человека.
 

V. Возможности использования житий новомучеников и исповедников Церкви Русской в литературном творчестве.

Хотелось бы обратить внимание на возможность использования житий новомучеников и в литературном творчестве. Такое использование житий должно вызвать интерес к прочтению самих житий у части читателей, которые симпатизируют Церкви, считают себя православными, но ещё невоцерковлены. На наш взгляд это можно и должно делать на основе житий только священников и мирян, так образы епископов будут слишком узнаваемы.
 

Приложение
 

Сщмч. Александр Миропольский (1847-1918)

Священномученик служил в Покровском храме села Апазово Казанского уезда, где много было татар. «В 1881 году... более двухсот душ отпало... в мусульманство, – писал отец Александр. – Я немного пал... духом и хотел уйти в другой приход; но предварительно пошёл в церковь, помолился и о намерении писать прошение после литургии забыл… Я продолжал служить и работать, насколько мог... Слава Богу, в 1883 году мои отступники все возвратились в православие, и я ещё более ожил духом. Однако же меня стала чаще беспокоить мысль, почему это школа производит малое влияние на инородцев, которые продолжают стремиться в мусульманство. Я начал заглядывать повнимательнее в учебники и пособия. Оказывается, учебники по Закону Божию составлены пусто и темно, а ещё хуже пособия... Меня это поразило. Я написал об этом доклад... что таковое содержание книжек составляет сеяние не пшеницы, а плевел…» (Екатеринбургские епархиальные ведомости. 1912. № 37. С. 886-887)». «В 1887 году я убедился, что миссионерские курсы при академии приносят больше вреда, чем пользы, ибо там, не преподавая необходимых сведений о христианстве, весьма подробно выясняли учение Мухаммеда, без сопоставления его с христианским – а от сего крещёные инородцы-курсисты отатаривались. Я, как миссионер архиепископа, написал ему о том доклад, который сдан был владыкою на рассмотрение Совета академии и для составления новой программы для курсов, о чем я просил владыку...»[29]

Сщмч. Философ Орнатский (1860-1918)

Сразу после рукоположения в 1885 году молодой священник писал: «1881 год останется навеки памятным не только в жизни Петербурга, но и всей России, всего мира. В этом году от руки фанатичных злодеев пал на улице своей столицы благодетель не только своего, но и чужих народов, царь-освободитель. Но это преступление было грозным не столько само по себе, сколько как знамение времени, как небесное предостережение народу, уклонившемуся в некоторой своей части с пути истинного. Это уклонение преимущественно образованного класса русских людей к началу 1880-х годов обнаружилось воочию. Материалистические начала, на которых строили свою жизнь образованные русские люди с 50‑х годов настоящего столетия, обнаружились в забвении Бога и Его закона, в отчуждении от Церкви, в распущенности нравов, в хищении общественных сумм, в частых самоубийствах, в появлении, по примеру Запада, и у нас на Руси нигилистической заразы по отношению к веками сложившемуся государственному строю русской жизни. Эти и подобные признаки тяжёлого недуга нигде так резко не обнаруживались, как в Петербурге. Здесь, среди интеллигентного сословия, более, чем где-либо на Руси, с одной стороны, обнаружилось отчуждение от Церкви, с другой – искание истины вне Церкви, вне чистого и неповреждённого Евангелия, у заморских и наших туземных проповедников лжеверия…»[30]

В 1894 году нотки тревоги ещё более возрастают: «Смотрите: вот, жизнь христианская расшатывается в самых её устоях. Религия и вера объявляются отжившими свой век, на место Бога люди ставят человечество и служением ему хотят заменить служение Богу. Мир духовный объявляется несуществующим, и Ангелы добрые и злые, о которых прямо и решительно свидетельствует Святое Писание, признаются только нашими понятиями о добром и злом. Правда, провозглашается такое учение пока робко, не вслух, иногда даже с именем Бога на бестрепетных устах. Тем не менее оно влечёт за собой и многие другие отрицания, и прежде всего отрицание семьи, этого зерна, от целости которого зависит целость государства. Находятся люди, которые брак не признают союзом нравственным, заключаемым для обоюдного спасения мужа и жены и христианского воспитания детей, но обращают в простую сделку, ради чувственных наслаждений и выгоды. Дети не воспитываются в истинах веры и правилах благочестия – напротив, родители готовы отказаться от них, как от излишней обузы. И если бы не Церковь в союзе с властью, то из многих детей нашего времени воспитались бы прямо безбожники, преступники, опасные для людей.

Но вот и ещё более зловещие знамения времени: в современном поколении слышатся хулы на Самого Духа Святого! Народ русский, зачатый православной верой, ею выращен в великий и могучий народ, ею стоит и мужает. И мы ещё не дожили до открытого безбожия, до того, чтобы оно проповедовалось публично, как это делается уже в странах, опередивших нас на пути к великой скорби последних дней мира. Но в последнее время в разных местах и нашей родины обнаруживаются и поднимают голову еретические учения, сродные открытому безбожию. Они проповедуются или от имени поверхностной науки, или противопоставляются недостатком нашего человеческого исповедания веры. Эти учения находят чаще безмолвных, но нередко и громко заявляющих о них сторонников, и не только среди людей образованных, но – что особенно горько и страшно – и среди простецов... Разъедающий рационализм, открыто изгоняющий веру из жизни, особенно когда он распространяется среди простецов, опасен не только в религиозном отношении: он несёт свои отрицания и в сферу семейной жизни, подтачивает наш государственный организм, подрывает авторитет власти...»[31]

Сщмч. Андроник Никольский, архиепископ Пермский

Из статьи «Наша церковно-народная жизнь как она есть» (1913):

«Отсутствие всего этого отпечатка набожности грустно отражается и в жизни народной. Общая теперь жалоба на народное пьянство, на безобразное, даже со смертоубийствами и непременно с драками, провождение деревенских праздников, разгул, особенно молодёжи, деревенские посиделки, часто толкающие молодёжь на беспутство, падение семейных нравов и почтительной покорности младших старшим, тем более родителям, франтовство, бесчестность, озорство и хулиганство, мстительность и жестокость, вероломство и лживость до лжесвидетельства под присягой, что говорит уже об утрате и самой веры, ибо верующий побоится нарушать присягу. Молодое поколение и даже дети растут без всяких положительных и строгих правил жизни: какое-то одичание духовное отпечатывается и на их лицах. А что с ними будет впоследствии, когда и сама жестокая жизнь наложит на них свой немилосердный отпечаток, особенно если принять в соображение ту погоню за материальным или, лучше сказать, животным довольством, которое сделалось характерным признаком и духом последнего времени, освободившегося от духовных высоких начал жизни.
…

Это все более чем безотрадные, зловещие признаки, при виде которых жутко становится за будущее нашей народной жизни»[32].
 

Из статьи «Русский гражданский строй жизни перед судом христианина, или основание и смысл царского самодержавия» (размышления после событий 1905 года):

«Пусть никто не верит наговорам обольстителей, которые говорят, что для христианина совершенно безразличен тот или иной порядок гражданской жизни. Нет, мы – христиане – в мире живем и из этого мира до времени, определённого Творцом, выйти не можем (1 Кор. 5, 10). А потому нам вовсе не безразлично, что совершается в гражданском нашем быту, ибо тот или иной строй, те или иные порядки жизни могут содействовать или препятствовать делу спасения, а в иных случаях и вовсе его преследовать насмерть. … Итак, если всё в этом видимом и даже невидимом, ангельском мире существует для нашего душевного спасения, то мы имеем самое твёрдое основание и непременную обязанность разобраться в том старом, что было доселе, и том новом, что нам предлагают, насколько то и другое способно помочь главному назначению нашей жизни на земле – спасению – или, наоборот, препятствовать ему.

С этой именно стороны и надлежит смотреть христианину как на всё в жизни, так и на гражданский строй. И эта точка зрения есть единственно безусловная и бесспорная. Ибо как ни вертись человек, а от вопроса о цели своей жизни на земле, о смысле её, о том, что есть там, в потустороннем, невидимом, но несомненном мире, и что будет с нами за гробом, – от этих вопросов никто не может уйти или замолчать их»[33].

Из статьи «Русский гражданский строй жизни перед судом христианина, или основание и смысл царского самодержавия» (1907):

«Всем известно по примеру конституционных стран, а теперь нам очевидно и по собственному опыту троекратных государственных выборов, что творится за одно время этих выборов. Забывается всё: вера, Отечество, семья, дело – лишь бы восторжествовала партия, к которой кто принадлежит. Лишь только за три года этой конституционной встряски ведь не узнать нашу страну – и к худшему, а не к лучшему: и вера, и нравы ослабели и оскудели до того, что безбожие, бесстыдное распутство, пьянство, попрошайничество сделались поразительными по своей очевидности и откровенности, не говоря уже о таких страшных ненормальностях, как грабежи и разбои. Вся эта партийная и выборная агитация – это сплошной угар, которому люди предаются всецело, забывая все прочее. Так и дальше: какая партия проберётся в большинство, та и управляет всем, крича, что она только и есть голос народа»[34].

Из статьи «Наша церковная жизнь, как она есть». 14. Посещение домов прихожан.

«Подождите, все поспешные реформаторы Святой Церкви: независимо от нашего желания произойдёт и у нас отделение Церкви от государства, а после того и неизбежное гонение на Церковь не только от безрелигиозного, но и от антихристианского государства... Хотим мы или не хотим, но такое время к нам приближается. К нему и нужно готовиться как к огненному испытанию для нашей веры сначала от духа антихристова, а потом и от самого Антихриста...»[35]

«Страшно жить становится теперь всем. Там выжгли и разграбили имение, вырезав и весь неповинный скот. Там отобрали у причта последний кусок земли, забывши, что посягнувший на Божие и церковное достояние подлежит строгому суду Божию, как укравший у самого Вседержителя. Там прихожане выгнали с прихода ни в чем не повинного батюшку, надругавшись над ним и его семьей. Там лишили духовенство и тех жалких крох содержания, которыми оно доселе питалось со скорбию. А теперь люди, забывшие Божеский и человеческий страх, кричат, что надо и церкви обратить в театры, и дома духовенства отобрать, и земли монастырские и церковные отнять да разделить, не понимая, что этой земли достанется разве по нескольку саженей на брата. А что говорить о тех грабежах, воровстве, озорстве, погромах, которые повсюду не дают никому покоя. Предметом позора и поругания сделались мы для всех народов мира. От нас все отстраняются как от зачумленных и крайне опасных, а между собою уже уговариваются – как поделить нашу землю родную, пока мы деремся и ссоримся между собою из-за нее»[36].

Сщмч. Андроник Никольский о влиянии реформ Петра I на российскую историю:

Из статьи «Русский гражданский строй жизни перед судом христианина, или основание и смысл царского самодержавия»:

О том времени, когда был разрушен этот благотворный союз народа и власти, и почему, собственно, произошло это разрушение, столь болезненно отразившееся на всей нашей истории, владыка писал: «Но... два века тому назад положен был конец этой нашей священной, бытовой, народной, по-теперешнему – демократической, конституции, чуждой всякой партийности, а с нею и лжи неизбежной, и неправды. Увлёкшись сильной централизацией власти западного королевского и императорского абсолютизма, Пётр I перенёс её и к нам, объявивши себя Императором и вместе с этим своим титулом насадивши у нас и все западные порядки в управлении, совершенно нам несвойственные, как имевшие под собою начало разобщённости между властью и народом, ею порабощённым или завоёванным, и во всяком случае чуждой народу, чего у нас не было, ибо власть мы сами создали и поставили над собою. Плодом сего насильственно введённого в нашу русскую жизнь, как зараза в организм, абсолютизма власти было то, что на манер Запада и у нас оказалось разобщение Императора с народом, средостением между которыми оказалась правящая власть, сначала и состоявшая из иностранцев, а потом, хотя и русских, но по духу уже ушедших от народа. И остались Царь русский сам по себе, а народ русский сам по себе, между ними же стояла прикрывавшаяся именем Царя, централизовавшая около себя весь порядок народного управления правящая власть, разобщившая царя с народом, а с другой стороны, в последнее столетие – земство, выдававшее себя за голос народа, когда как в нем народа-то не было. Так как между народом и чуждой ему, с ним не имевшей ничего общего властью нравственный, духовный союз был естественно утрачен, то сам собой сложился такой порядок, что обе половины ухищрялись часто, а потом и постоянно, обойти и обмануть друг друга, чтобы власти держать в повиновении народ, её не знающий за свою родную власть, а народу – показывать вид повиновения власти и как можно дешевле добиваться через это права на своё спокойное житие личное, хотя бы и в ущерб общему благосостоянию. Постепенно и образовалась какая-то нескрываемая даже вражда у народа к эксплуатирующей его власти и у власти – к обманывающему её народу»[37]

Сщмч. Андроник Никольский о просвещении:

Из статьи «Русский гражданский строй жизни перед судом христианина» (1907):

 «...заберёт школу либеральное течение – успех антихристианства обеспечен. Вот разгадка и сочувствия либералов всяким сектам в христианстве и нехристианским религиям. И сектанты не дремлют, принялись теперь и за малых детей. Недавно в Москве устроили сектантскую беседу для детей, в заключение которой поучали их, как отнестись к диаволу, если он явится им в чувственном виде, и давали совет отнестись к нему деликатно, вежливо, как и Христос к нему относился при жизни. Вероятно, советуется даже по головке погладить явившегося диавола, чтобы был поласковее. ... А подрастут ваши дети, попадут в университет – там Милюков и К°, так же подтасовывая и обманывая, будут учить их, что наука доказала происхождение человека от обезьяны. И сделают ваших детей действительно зверями, с той лишь разницею, что обезьяна смирное и послушное животное, а эти звери-человеки будут горды, дерзки, жестоки и грязны. Это ещё только цветочки, а когда созреют ягодки-то освободительства, тогда такие свободы узнаете, что воплем отчаянным завоете, хуже, чем полтысячи лет назад под лихим татарином. Вот в этом заговоре против Христа и вся разгадка всего освободительства, а вовсе не в том, чтобы жизнь человеческую сделать лучшею и благополучною ради перемены одного гражданского строя на другой. Посему надлежит бережно хранить и смело. и твёрдо отстаивать то, что нам может обеспечить святое достояние веры Христовой. Как яда смертоносного, следует оберегаться всего, что предлагается вместо нашего родного и бытового достояния»[38]

Из обращения  к духовенству и ко всем образованным людям «Перед лицом психологии современной разрухи»:

«Должны мы теперь перед лицом развивающегося грозного суда Божия, как перед смертью, сознаться, что ведь исключительно на народные средства мы обучались, воспитывались в разных учебных заведениях, а оттуда и в люди на работу выходили. Народ во всем себе отказывал, привык жить в грязи своей деревенской жизни. На свои потом добытые средства он строил дворцы в виде разных университетов, академий, семинарий, гимназий и прочего. Конечно, его об этом не спрашивали. Но он молчаливо все это делал для нас, в полной и правильной надежде, что мы ему сторицей воздадим за это, принеся к нему свет просвещения и культуры не разрушительной, не отрицательной, а положительной и творческой. Мы все на то и учились, чтобы потом помочь народу разумно и умело устраивать свою здоровую жизнь, чтобы подальше были от него все беды и злоключения из-за его темноты и заброшенности.

Мы же, духовные, сугубые должники перед народом. Благочестивцы от своего усердия приносят в храмы восковые свечи, как тёплую жертву Богу от своего верующего сердца. На доход от свечей и воспитываемся все мы, обучающиеся в духовной школе. Народ вправе надеяться, что из духовной школы выйдут добрые пастыри и вообще набожные и просвещённые руководители его в христианской жизни. Мы сами должны быть священной и высокой жертвой для народа перед Господом Богом.

Вот и оглянемся на самих себя – как и чем мы воздаём народу за его заботу о нашем образовании и благополучии жизненном. И, прежде всего, творческие завоевания ума человеческого приблизились ли к жизни народной? Конечно, басни о том, что человек от обезьяны произошёл, а не от рук Божиих, что на небе никто не бывал и потому нельзя уверенно говорить о Боге и прочем набожном, как и о вечной жизни, верою в которую привык водиться на земле православный народ, – вот это и подобное приблизилось к народу. И книжки, и газеты, и разные освободительные образованные агенты, и школа – усиленно заботились о проведении в народ вот таких басней и разрушительных выдумок с целью убить народную веру как суеверный пережиток тёмного народа. Видел он, как во многих случаях образованные проводники культуры в народную жизнь с нескрываемым презрением относились к дорогой для народа православной вере и Церкви, как они изредка показывались среди богослужения в церкви, чтобы повидаться да поболтать со знакомыми, сложивши руки на спине, вместо молитвы. Видел народ, как такие, считающие себя умными и образованными, открыто нарушали посты, насмешливо и свысока относились к духовенству. Видел народ, как отбивались от рук дети, проходившие начальную школу и терявшие всякую духовную связь с исторически сложившейся душой народной. Видели православные, как народные учителя и учительницы часто хвастались своим легкомысленным безбожием, между тем их настойчиво поддерживали те, кто знал – что делают через всё освободительство. Видел все это народ как плод просвещения, видел, как падает народная вера, как падают нравы народные, как рушится семья, как молодое поколение заделывается в пьяных хулиганов. И это все в воздаяние за народную заботу о просвещении, за отказ себе во всем для просвещения тех, кто готовился быть руководителями и опекунами народа в его темной жизни.

А когда народу нужна врачебная помощь – врача нет или он в карты играет, он в гости ушёл. Нужна народу юридическая помощь или совет – не знает, в какую дверь за этим постучаться, а достучится – его там оберут лишний раз дельцы или обманут и выпроводят. И принуждён был народ довольствоваться знахарями да ворожеями и местными стряпчими. А о поднятии народного хозяйства и деревенского благосостояния, – да об этом и говорить не приходится: и доселе мужик сохой ковыряет землю по самому упрощённому способу; доселе соломенная Россия почти вся выгорает в несколько лет, доселе в непролазной грязи тонут не только возы, но и самые лошадёнки захудалые.

Так и в нашей духовной области жизни. Из духовной школы нет не только достаточного числа добрых пастырей, но и вовсе они не идут в деревню. Семинаристы предпочитают уходить в университеты, а не в народ для святого пастырского делания. Народ же должен довольствоваться случайными, не вполне подготовленными пастырями, которых учёные-то духовные нигилисты прозвали «фельдшеризмом». Да, мы готовы во всякое село докторов богословия ставить, а между тем и «фельдшеров»-то духовных с трудом находим. Вот и упало пастырство как руководительство народной совестью. Оскудела проповедь, упало богослужение. Отсюда падает и благочестие в народе.

... Народ решил, что никакой ему пользы нет от всех этих образованных людей, сидевших на его шее. К сожалению, так же он рассудил и о нас – духовных, не сумевших взять его душу в своё пастырское неотъемлемое руководство и тем не уплативших свой долг народу за наше образование на народные средства. Вот отсюда и злоба на всех образованных. ... Знаю, что ближайшее будущее готовит нам анархию и поножовщину, когда в буквальном смысле будут убивать брат брата, отец сына, сын отца и мать. Но основание для того заложено в самой разрушительной культуре и просвещении нашего века. И как не бунтовать народу, у которого выбили из рук, вытрясли из души все духовные ценности, которыми он жил и которые делали его воистину богоносным. А теперь над всем этим насмеялись, все это в грязь затоптали. И сделали его больным и несчастным.

Но верю, что сбитый с толку народ придёт в чувство, найдёт дорогу к выздоровлению, одумается именно тогда, когда среди поножовщины сын будет стоять над трупом убитого им отца или отец над трупом убитого им сына. Такою дорогою ценою именно крови, но купится народное духовное выздоровление. Ну а вот интеллигентщина, способная на такие безграмотные и бредовые самооправдания... она, очевидно, далека от раскаяния. …

А вывод отсюда для всех нас вот какой. Все мы должны чистосердечно сознать указанное положение дела в стране нашей и принять не искусственные, а серьёзные и достоверные меры к исправлению дела. Все мы должны сознать свою вину в том и пойти к выбитому пропагандой из колеи жизни народу с тем, что получили здорового и светлого за его счёт. Должны мы все меры принять, чтобы заговорить нам на своём народу языке духа, вложить в его душу мир и успокоение не прикрашенные, а действительные. И прежде всего в себе самих выносить разбитую в народе веру, которою он жил и спасался для вечной жизни, почувствовать с народом истинное братство и равенство на той народной платформе, которая есть храм Божий, где богатые и бедные, знатные и простые, образованные и невежды одинаково пред Богом предстоят. Далее, должны от своего образования влить здоровые соки разума и света в народную жизнь. Научить народ жить светло, честно, трезво, разумно. Научить его – как ему лучше и культурнее поставить то самое хозяйство крестьянское, которое подготовлявшие революцию хотели улучшить простым ограбным способом – разделом всей земли, подло скрывая заведомо им известное, что и земли недостанет на всех, если её делить так, как намечали и намечают. Но развратители знали, что этим обманом можно забунтовать народ, – сознательно и били на это, вместо того чтобы умело, умно и кропотливо научить народ разумному хозяйству с затратой наименьших сил и средств.
…

Особенно мы – духовные – должны постигнуть весь ужасный смысл и основания переживаемого демократического движения и остаться с народом, теперь больным и несчастным, чтобы помочь ему пережить эту бешеную болезнь. Духовенство тогда будет иметь громадное значение в народной жизни, оказавшись своим и в пору тяжкого испытания для народа. Отцы и братие! Пожалейте сбитый с толку, но верующий простой народ. Помогите ему пережить этот убийственный кризис в его духовном устроении. Устроится народ при вашем содействии и бережном к нему отношении, – и воздаст вам своею любовью сыновнею и всецелым о Господе послушанием. Да не обманет меня моя глубокая вера в такой исход смуты»[39].

Сщмч. Мефодий Красноперов, епископ Петропавловский, викарий Омской епархии (1868-1921)

«Начиная 1908-1909 учебный год, отец Мефодий к семинаристам с напутственным словом: «Печальная и тяжёлая для впечатления картина представляется нам, братья и юноши, если мы остановим внимание своё на современном состоянии виноградника Божия…

Масонство вместе с сектантством – эта страшная боговраждебная сила – быстро распространяется в мире христианском; в массе печатных изданий своих оно откровенно и цинично обещает в недалёком будущем «развеять по ветру пепел современного христианства» и отпраздновать над ним печальную тризну. С не меньшим успехом воинствует против Церкви Христовой религиозный рационализм и материализм. Вместо Евангелия Христова, начинают зачитываться сочинением богохульника Ренана или «Капиталом» Маркса. С фанатизмом и уверенностью проповедуют наступление «небесного-духовного царства вечной жизни» на земле»»[40].

Сщисп. Николай Лебедев

«Отец Николай основал в 1909 году журнал «К Свету», который издавался им до революции 1917 года…

В первом номере журнала за 1910 год отец Николай писал: «Темные, зловещие тучи продолжают окутывать нашу бедную, исстрадавшуюся родину. Когда мысленным взором окинешь всю русскую землю, когда пред глазами предстанет страшная картина тех нестроений, тех язв, которые разъедают современную русскую жизнь, современное русское общество, как-то жутко становится на душе; страшная боязнь, боязнь за будущее России, за будущее русского народа невольно закрадывается в сердце каждого русского человека, любящего свою родину и преданного ей. Начинают расшатываться те устои, те основы, на которых искони покоилась Русь православная, потоптаны, поруганы те идеалы, те верования, те святые заветы, которыми жил православный русский народ, которыми созидалась его сила и мощь, мощь русского государства. Православный русский народ потерял веру в Бога, забыл Христа Своего, забыл Его святые заветы, оставил путь Правды Божией и пошёл по распутьям века сего... Ведь ни для кого не тайна то, что современное русское общество в большинстве своём стало совершенно индифферентным к вопросам веры и религии и к самой Церкви Христовой, как хранительнице этой веры. Как для многих русских людей прежде святые слова: вера, Бог, православие – стали теперь пустыми звуками, каким-то прискорбным недоразумением, а Христос, настоящий, подлинный Христос – каким-то предрассудком, исторической ошибкой людей. Как многие стараются высокое, вечное учение Христово, самое христианство опровергнуть и заменить его другими, человеческими учениями, а Христа Богочеловека заменить простым человеком. А с ослаблением веры в Бога, этой великой святыни, великого сокровища русского народа, с забвением Христа и Его великих заветов, у русского народа появились новые понятия, новые верования и идеалы, новые законы, законы чисто человеческие, иногда совершенно не согласные, противные законам Божеским. И по этим-то законам русский человек стал строить свою жизнь, как личную и семейную, так общественную и государственную. У современного русского общества явились новые понятия о чести, долге, собственности, о человеке и его назначении на земле. Хищение, грабежи заменили прежнее священное право собственности; свобода как своеволие, как полная разнузданность страстей, свобода от всяких законов Божеских и человеческих, нашла себе широкий простор в русской жизни. Заметно, как постепенно разрушается семейный очаг, и святыня семейной жизни теряет своё прежнее обаяние, свою прежнюю прелесть, и место её занял утончённый и грубый открытый разврат. Стремление к чувственным удовольствиям, страсть к наживе, к деньгам постепенно заглушили другие, высшие, духовные интересы и все покорили себе. Личность человека обесценена. Убийство с целью грабежа, из-за мести, по злобе; самоубийство всевозможных видов – на почве недовольства судьбой, разочарования в жизни, на почве нужды и тяжёлых лишений – стали заурядным явлением современной русской жизни и перестали уже волновать русское общество, леденить душу читателя.

Иссякла христианская любовь друг к другу, взаимное доверие, справедливость и честность, милосердие к немощному брату и сострадание, а их заменили чёрствый эгоизм, желание, чтобы только себе было хорошо, зависть, алчность, вражда, ненависть и злоба... И в русском человеке стал просыпаться зверь... Православный русский народ остался православным только по имени, а по жизни своей стал язычником, и даже хуже его»[41].

Сщмч. Фаддей Успенский, архиепископ Тверской

Обращение при открытии епархиальных педагогических и певческих курсов для учителей церковных школ (1901):

«Озирая лицо земли русской, со скорбью мы видим, что из высших, иногда лишь по имени только, интеллигентных классов общества волна разнузданности мысли и воли всё более идёт в народ и грозит опустошить любимое достояние его – веру Христову. Ещё по преданию и привычке он крепко держится этой веры, но холод страстей может корень и его жизни погубить, сделав его маложизненным, как подточен он уже сомнениями в большей части так называемого интеллигентного общества. И может случиться с ним то же, что с одною из древних христианских церквей: «ты носишь имя, будто жив, но ты мёртв» (Апок. 3, 1). Не за то ли постигают его и постоянные бедствия: то голод, то засуха, то град, то землетрясения, что он оставляет веру отцов и не держится её всем сердцем. Не оттого ли высшие классы общества озираются в недоумении, где найти исход из современного печального порядка вещей, и нигде не видят помощи человеческой, ибо бессильною оказывается эта помощь там, где необходима высшая помощь Божественная...»[42].

Сщмч. Сильвестр Ольшевский, архиепископ Омский и Павлодарский

15 января 1911 «по наречении его во епископа архимандрит Сильвестр произнёс слово, которое произвело на присутствующих огромное впечатление как по тому, с каким чувством оно было произнесено, так и из-за его содержания, оказавшегося пророческим относительно его собственной будущей участи. Архимандрит Сильвестр сказал:

«… С двух сторон нас ведут и влекут. По слову Апостола, плоть желает противного духу, а дух – противного плоти (Гал. 5, 17). О, как сильно ныне влечение плоти и мира, вооружённых совершенным состоянием наук, искусств и всякой техники! Мир тянет на свою сторону всеми средствами, до телесного насилия включительно, – и отторгает наследие Божие. Мирская зараза проникает ныне в богословскую науку и в клир. Ныне более чем когда-нибудь христианская Церковь подобна кораблю, обуреваемому великим волнением житейского моря. Для верных наступают времена исповедничества. Вот с какой стороны теперь “ин пояшет и ведет, аможе не хощеши”.

Трудно и страшно ныне архипастырствование»»[43].

Сщмч. Пётр Зверев, архиепископ Воронежский

Слово к населению во время одной из эпидемий(1910):

«Хотя уже бесконечное число раз говорено и переговорено о том, что наша интеллигенция далека от народа и не знает и не понимает его, но ещё раз хочется крикнуть так, чтобы услышали наконец, кому слышать надлежит: «Да постойте, Бога ради, будьте добросовестны и беспристрастны, сойдите с высоты своего величия и прислушайтесь к тому, что говорит народ!.. Пощадите, пожалейте душу народную! Вы толкуете о просвещении, вы скорбите, что народ наш тёмен, вы строите школы, а сами в то же время вносите тьму в среду его, развращаете его, заменяете истину Христову ложью язычества, содействуете возвращению народа к нравам языческим!.. И как не быть смертоносным язвам в стране нашей, когда мы отступаем от Бога и навлекаем на себя Его праведный гнев?! Ещё удивляться надо безмерному долготерпению Божию, что Он милостиво карает нас, надо горячо благодарить Его, что не погубляет нас окончательно, и слёзно умолять Его, чтобы Он не дал осуществиться злому делу и открыл сердечные очи тем, кому вверено попечение о душе народной. Покаемся же все и исправимся и обратимся к Богу, от Которого отступили!»[44].

Статистика гонений после 22 июня 1941 года (только прославленные новомученики и исповедники):

Из пострадавших в этот период прославлено 102 человека. Из них расстреляны или погибли в заключении:
В 1941 году – 16.
В 1942 году – 68.
В 1943 году – 9.
В 1944 году – 3.
В 1945 году – 3.
В 1946 году – 2.
В 1950 году – 1.
 

дата памяти |    чин      |  имя  |   фамилия   |  сан   |год смерти
03.01 – Священномученик Леонтий (Строцюк) диакон (1941)
06.01 – Священномученик Сергий (Мечёв) протоиерей (1942)
11.01 – Мученица Анна (Боровская) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Наталия (Васильева) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Евдокия (Гусева) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Евфросиния (Денисова) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Варвара (Деревягина) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Агриппина (Киселева) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Матрона (Наволокина) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Евдокия (Назина) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Анна (Попова) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Наталия (Силуянова) мирянка (1942)
11.01 – Мученица Наталия (Сундукова) мирянка (1942)
12.01 – Мученица Мария (Данилова) мирянка (1946)
15.01 – Мученик Василий (Петров) мирянин (1942)
17.01 – Священномученик Павел (Фелицын) священник (1941)
21.01 – Священноисповедник Михаил (Розов) священник (1941)
22.01 – Священномученик Павел (Никольский) священник (1943)
27.01 – Преподобноисповедник Иоанн (Кевролетин) иеросхимонах (1961)
28.01 – Священномученик Михаил (Самсонов) протоиерей (1942)
10.02 – (cобор) Преподобномученица Евдокия (Андрианова) послушница (1942)
10.02 – (cобор) Мученица Домна (Василькова) мирянка (1942)
10.02 – (cобор) Мученица Анна (Водоланова) мирянка (1942)
10.02 – (cобор) Мученица Ирина (Гуменюк) мирянка (1942)
10.02 – (cобор) Мученица Акилина (Дубовская) мирянка (1942)
10.02 – (cобор) Мученица Марфа (Дударенко) мирянка (1942)
10.02 – (cобор) Мученица Наталия (Карих) мирянка (1942)
10.02 – (cобор) Мученица Наталия (Копытина) мирянка (1942)
10.02 – (cобор) Преподобноисповедница Мария (Корепова) послушница (1942)
10.02 – (cобор) Священномученик Матфей (Крицук) протоиерей (1950)
10.02 – (cобор) Мученица Татиана (Кушнир) мирянка (1942)
10.02 – (cобор) Мученица Иустина (Меланич) мирянка (после 1942)
10.02 – (cобор) Мученица Ксения (Радунь) мирянка (1942)
10.02 – (cобор) Мученица Наталия (Сивакова) мирянка (1941)
10.02 – (cобор) Мученица Александра (Смолякова) мирянка (1942)
10.02 – Преподобноисповедник Леонтий (Стасевич) архимандрит (1972)
12.02 – Мученик Стефан (Наливайко) мирянин (1945)
18.02 – Мученик Михаил (Амелюшкин) мирянин (1942)
18.02 – Преподобномученица Александра (Каспарова) послушница (1942)
20.02 – Священномученик Алексий (Троицкий) священник (1942)
21.02 – Священномученик Александр (Абиссов) священник (1942)
04.03 – Мученик Димитрий (Волков) мирянин (1942)
07.03 – Мученик Андрей (Гневышев) мирянин (1941)
07.03 – Преподобномученик Филарет (Пряхин) игумен (1942)
10.03 – Священномученик Николай (Троицкий) священник (1945)
14.03 – Священномученик Александр (Ильенков) священник (1942)
14.03 – Священномученик Василий (Константинов-Гришин) священник (1943)
21.03 – Мученик Владимир (Ушков) псаломщик (1942)
30.03 – Священномученик Виктор (Киранов) протоиерей (1942)
17.04 – Мученик Иоанн (Колесников) мирянин (1943)
19.04 – Священномученик Иаков (Бойков) священник (1943)
19.04 – Преподобноисповедник Севастиан (Фомин) схиархимандрит (1966)
22.04 – Мученик Гавриил (Фомин) мирянин (1942)
23.04 – Мученик Димитрий (Вдовин) мирянин (1942)
26.04 – Преподобномученица Марфа (Тестова) инокиня (1941)
27.04 – Священноисповедник Александр (Орлов) священник (1941)
30.04 – Священномученик Феодор (Недосекин) священник (1942)
01.05 – Преподобномученица Тамара (Сатси) игумения (1942)
05.05 – Мученик Димитрий (Власенков) мирянин (1942)
10.05 – Священномученик Иоанн (Спасский) священник (1941)
16.05 – Священномученик Николай (Беневоленский) священник (1941)
17.05 – Священномученик Иоанн (Васильев) священник (1942)
17.05 – Священномученик Николай (Тохтуев) протодиакон (1943)
21.05 – Мученик Никифор (Зайцев) мирянин (1942)
31.05 – Священномученик Василий (Крылов) священник (1942)
04.06 – Священномученик Михаил (Борисов) протоиерей (1942)
10.06 – Преподобномученица Гермогена (Кадомцева) монахиня (1942)
11.06 – Священноисповедник Лука (Войно-Ясенецкий) архиепископ (1961)
12.06 – Священномученик Василий (Смоленский) протоиерей (1942)
18.06 – Священномученик Николай (Рюриков) протоиерей (1943)
19.06 – Преподобноисповедник Рафаил (Шейченко) иеромонах (1957)
26.06 – Мученица Пелагия (Жидко) мирянка (1944)
30.06 – Мученица Пелагия (Балакирева) мирянка (1943)
04.07 – Мученик Никита (Сухарев) мирянин (1942)
13.07 – Мученик Иоанн (Демидов) мирянин (1944)
14.07 – Священномученик Алексий (Дроздов) протодиакон (1942)
17.07 – Священномученик Димитрий (Казанский) священник (1942)
19.07 – Преподобномученик Феодор (Богоявленский) иеромонах (1943)
02.08 – Преподобномученик Феодор (Абросимов) послушник (1941)
06.08 – Священноисповедник Иоанн (Калинин) иерей (1951)
06.08 – Священномученик Николай (Понгильский) священник (1942)
09.08 – Священномученик Иоанн (Соловьев) священник (1941)
26.08 – Мученик Василий (Александрин) мирянин (1942)
27.08 – Преподобноисповедник Александр (Уродов) архимандрит (1961)
03.09 – Преподобномученик Игнатий (Даланов) иеромонах (1942)
06.09 – Преподобномученик Серафим (Шахмуть) архимандрит (1946)
09.09 – Священноисповедник Димитрий (Крючков) священник (1952)
12.09 – Священноисповедник Пётр (Чельцов) протоиерей (1972)
22.09 – Священномученик Александр (Виноградов) протоиерей (1942)
24.09 – Священномученик Николай (Широгоров) диакон (1942)
29.09 – Священномученик Сергий (Лосев) священник (1942)
30.09 – Мученик Иоанн (Коротков) мирянин (1941)
30.09 – Преподобномученица Александра (Хворостянникова) послушница (1943)
04.10 – Священномученик Василий (Крымкин) священник (1942)
08.10 – Священноисповедник Николай (Розов) протоиерей (1941)
11.10 – Преподобномученица Татиана (Чекмазова) послушница (1942)
17.10 – Исповедница Хиония (Архангельская) мирянка (1945)
18.10 – Преподобноисповедник Гавриил (Игошкин) архимандрит (1959)
20.10 – Священномученик Николай (Казанский) протоиерей (1942)
25.10 – Священноисповедник Николай (Могилевский) митрополит (1955)
28.10 – Священномученик Димитрий (Касаткин) священник (1942)
28.10 – Священноисповедник Афанасий (Сахаров) епископ (1962)
29.10 – Священномученик Иоанн (Заседателев) священник (1942)
03.11 – Преподобномученица Пелагия (Тестова) инокиня (1944)
05.11 – Преподобномученица Евфросиния (Тимофеева) послушница (1942)
07.11 – Преподобноисповедница Матрона (Власова) инокиня (1963)
09.11 – Преподобномученик Сергий (Чернухин) игумен (1942)
11.11 – Мученица Анастасия (Лебедева) мирянка (до 1945)
11.11 – Священномученик Леонид (Муравьев) священник (1941)
12.11 – Священномученик Матфей (Казарин) протодиакон (1942)
14.11 – Мученик Пётр (Игнатов) мирянин (1941)
16.11 – Священномученик Сергий (Станиславлев) протодиакон (1942)
17.11 – Священномученик Исмаил (Базилевский) священник (1941)
23.11 – Мученица Ольга (Масленникова) мирянка (1941)
23.11 – Мученица Феоктиста (Ченцова) мирянка (1942)
27.11 – Священномученик Сергий (Константинов) протоиерей (1941)
01.12 – Священноисповедник Николай (Виноградов) протоиерей (1948)
05.12 – Преподобноисповедница Параскева (Матиешина) инокиня (1953)
11.12 – Священномученик Николай (Крылов) протоиерей (1941)
12.12 – Священномученик Сергий (Кочуров) священник (1941)
15.12 – Мученик Борис (Успенский) мирянин (1942)
16.12 – Исповедник Георгий (Седов) мирянин (1960)
18.12 – Преподобномученик Геннадий (Летюк) иеромонах (1941)
18.12 – Священноисповедник Сергий (Правдолюбов) протоиерей (1950)
20.12 – Священномученик Пётр (Крестов) протоиерей (1941)
20.12 – Священномученик Василий (Мирожин) протоиерей (1941)
23.12 – Исповедница Татиана (Бякирева) мирянка (1948)
23.12 – Исповедница Анна (Ивашкина) мирянка (1948)
23.12 – Исповедница Фекла (Макушева) мирянка (1954)
23.12 – Преподобноисповедница Анна (Столярова) схимонахиня (1958)
24.12 – Священномученик Иоанн (Богоявленский) священник (1941)
26.12 – Священномученик Емилиан (Киреев) священник (1941)
26.12 – Священномученик Василий (Покровский) священник (1941)
31.12 – Священномученик Сергий (Астахов) диакон (1942)
31.12 – Мученица Вера (Трукс) мирянка (1942)
 

Об отношении к советской власти.
 

Прпмч. Иоасаф Боев

Из ответов на допросе (1927):

«На заданные мне вопросы о моей агитации, критике советской власти и коммунистов, о том, что я якобы устраивал в церкви разные собрания верующих под видом службы, где говорил якобы против советской власти и где группировал вокруг себя кулачество, заманивал в церковь детей, и вообще будто бы сопротивлялся всем мероприятиям советской власти, – на это я категорически заявляю: ничего подобного не было, я такой глупости не говорил, никаких собраний не собирал – и добавляю, что мне мстить советской власти не за что. Также ничего нигде не говорил о расколе компартии, об отношениях с другими державами, почему иностранные державы не доверяют нам и так далее»[45].

Сщисп. Лука Войно-Ясенецкий

Обращение к пастве в Ташкенте 3.06.1923:

«К твёрдому и неуклонному исполнению завещаю вам, – писал в обращении владыка, – неколебимо стоять на том пути, на который я наставил вас.

Подчиняться силе, если будут отбирать от вас храмы и отдавать их в распоряжение дикого вепря, попущением Божиим вознесшегося на горнем месте соборного храма нашего. Внешностью богослужения не соблазняться и поругание богослужения, творимое вепрем, не считать богослужением. Идти в храмы, где служат достойные иереи, вепрю не подчинившиеся. Если и всеми храмами завладеет вепрь, считать себя отлучёнными Богом от храмов и ввергнутыми в голод слышания слова Божия [Ам. 8, 11]. С вепрем и его прислужниками никакого общения не иметь и не унижаться до препирательства с ними. Против власти, поставленной Богом по грехам нашим, никак нимало не восставать и во всем ей смиренно повиноваться»[46].

Сщмч. Иоанн Стеблин-Каменский

Ответ на допросе 21 мая 1929 года:

«Я по отношению к советской власти лоялен, – писал отец Иоанн, – но не сочувствую мероприятиям, направленным против религии. Считаю неправильным обучение детей в школах в противорелигиозном направлении и тому подобное. Поскольку я другого оружия не знаю, кроме креста, то как в прошлое время, так и в настоящее я нахожу единственно правильным действовать на массы умиротворяюще. Осуждал всякое выступление против гражданских законов. Для меня нет сомнения, что вера в распятого Христа непобедима, что кажущееся торжество материализма есть временное явление»[47].

Сщисп. Николай Лебедев

В своих объяснениях следователям во время заключения в 1929 году отец Николай писал:

«...И после революции Октябрьской моя деятельность продолжала носить тот же характер служения народу. Я приветствовал те благие мероприятия пролетарского правительства, которые оно предпринимало и проводило в деле социалистического переустройства страны, и никогда контрреволюционных выступлений не делал. Я продолжал работать главным образом в области кооперации. Население, зная меня как добросовестного и опытного работника, ценило меня, и после Октябрьской революции вверяло мне ведение дела в местной кооперации, кредитном товариществе, сельскохозяйственном товариществе, потребобществах, чайной. По моей инициативе был образован из местной молодёжи культурно-просветительный кружок... У меня явилась мысль объединить все существовавшие тогда во Власьеве виды кооперации и предприятия кружка в одном помещении, для чего мной было испрошено у общего собрания крестьян волости разрешение использовать большой двухэтажный деревянный дом бывшей местной владелицы Жуковой и перенести его ближе к бетонному дому товарищества»[48].

«Моя деятельность при царском правительстве посвящена была служению простому народу... Моя деятельность после Октябрьской революции не носила характера контрреволюционного или агитации против советской власти. В моем выступлении пред многочисленной публикой в общественном собрании в 1922 году по вопросу об изъятии церковных ценностей я высказал взгляд, основанный на моих глубоких личных убеждениях, что, раз речь идёт о спасении жизни человеческой, материальные интересы Церкви... должны быть принесены в жертву во имя этой высшей идеи... На основании всего вышеизложенного я протестую и против обвинения меня по пункту 10, 58 статьи УК..»[49]

Прписп. Сергий Сребрянский

10 марта 1931 года заявил на допросе:

«Проживая последнее время во Владычне, я агитацию против советской власти не вёл; иногда в беседах с Хреновым говорили, что тяжело стало жить, создание колхозов теоретически хорошо, но народу трудно осознать, как пойдёт это практически, но если удастся – то это большой сдвиг; в проповедях я говорил об уравнении бедных и богатых на началах христианской Церкви. Больше мною ничего не говорилось. Народ меня на дому посещал, но я старался избавиться от этих посещений, так как чувствовал себя плохо, а также не хотел распространения каких-либо слухов. Одна женщина приходила ко мне и спрашивала: «Идти ли в колхоз?» Я ей сказал: «В колхоз идти надо». Она сказала: «А говорят, что в Бога веровать нельзя» Я ей сказал: «Кто же вырвет из души верование в Бога?...»[50]

Прпмч. Савва Суслов

Выдержка из допроса 30 октября 1937 года:

«– Следствие располагает данными, что вы участвовали в монашеских сборищах и распространяли контрреволюционную агитацию против советской власти. Требуем показать правду.

– Работая по домам колхозников, я говорил, что “всякая власть от Бога”. Мне власть всякая хорошая, которая не делает мне вреда. Я везде говорил, что есть Бог и нужно веровать в Бога. Бог есть будущая наша жизнь. Против советской власти я не выступал, а держусь крепко за Божественные убеждения и призывал всех веровать»[51].
 

Сщмч. Августин Беляев

«Владыка …, вызванный на допрос, на поставленные ему следователем вопросы ответил: «Политику советской власти, политику насаждения колхозов, имеющих целью уравнение людей в пользовании землёй и её продуктами с общей обработкой земли и упразднением богатого класса людей, нахожу соответствующей христианскому миросозерцанию и приемлемой»»[52].

Сщисп. Агафангел Преображенский

14 июня 1922 года на допросе заявил:

«Против существующей власти ничего решительно не имею, все её распоряжения я исполнял и исполнять буду. Национализации крупной промышленности и крупного землевладения я сочувствую, но признаю желательным это отчуждение компенсировать, признаю необходимым предоставление права на мелкую собственность, то же и в отношении церквей и монастырей. Против запрещения преподавать Закон Божий в школах ничего не имею, но не согласен с запрещением преподавания его лицам, не достигшим 18 лет, потому что оно противоречит декрету отделения Церкви от государства. Против изъятия церковных ценностей, имеющих второстепенное значение, если оно не нарушает существенно интересов религии, как, например, изъятие сосудов, в которых совершалось таинство, и снятие риз с особо чтимых икон, – я не протестую»[53].[54]
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /