Так, совершенно ясно, что главным социальным раздражителем является затяжной экономический спад. В условиях спада, когда уже достижение сорокалетнего возраста делает невозможным трудоустройство, отодвигание возраста выхода на пенсию становится катастрофой поколения. На фоне экономического роста лишние три года до выхода на пенсию совершенно не вызывали бы социального раздражения. Рынок труда в периоды роста не испытывает негативной нагрузки, и люди спокойно находят работу и не переживают из-за лишних трёх лет.

Более того — и сама пенсионная реформа, один из основных генераторов протеста, была бы не нужна. В бюджете было бы достаточно денег для социальных расходов государства.

Кроме экономического спада и пенсионной реформы, с этим спадом совпавшей, генератором протестов является рост цен и налогов. Относительное обнищание населения на фоне устранения государства от гарантирования социальной защиты вызывает сильное возмущение общества.

На фоне спада сама социальная защита становится крайне конфликтной темой. Кроме того, что минимальная зарплата ниже прожиточного минимума, а пособия по нетрудоспособности очень малы, попытки государства, вводя конфискационную пенсионную реформу, встроить какие-то компенсаторные механизмы, не смягчают удар, а рассеивают его энергию по множеству точек давления. Так, сохранение льгот при отодвигании срока выхода на пенсию лишь раздосадовало людей — льготы положены не всем, и потому ждали не этого. Но больше всего вреда принесло решение ввести наказание вплоть до увольнения тем, кто откажет в трудовом найме лицам предпенсионного возраста.

Это решение вызвало панику на рынке труда. Прежде всего, под удар попали те, кого решение должно было защитить. Теперь их ещё больше будут бояться брать на работу и держать на работе, найти и сохранить работу им станет ещё труднее. По людям предпенсионного возраста случился двойной удар: их сначала лишили пенсии, а потом уменьшили шанс на трудоустройство. В общем, хотели как лучше, а получилось как всегда.

Бизнес тоже в панике от такого решения. Риск увязнуть в социальных спорах по вопросам найма и увольнения прибавился к риску утратить конкурентоспособность из-за высоких затрат на содержание кадров с устаревшей компетенцией и пониженными физическими кондициями.

На фоне того, что пирог социальной прибыли сокращается, обостряется конкуренция за долю того, что остаётся. Сохранение коррупции вызывает в таких условиях наиболее сильную реакцию общества как проявление социальной несправедливости.

Но так как внутриэлитная конкуренция обостряется, борьба с коррупцией только добавляет нестабильности. Конструкция власти начинает испытывать сильные внешние воздействия, грозящие вывести её из равновесия и опрокинуть.

Конфликт с мировыми центрами силы в таких обстоятельствах возводит в степень произведение тех факторов, которые перечислены. Для того чтобы управлять во вновь сложившихся условиях, требуется радикальное изменение системы управления. Но поскольку по закону кибернетики каждая система стремится к покою, сложившаяся в спокойные и сытые времена власть избегает радикальных трансформаций, реагируя с запаздыванием и к тому же каждым решением не улучшая, а ухудшая первоначальный негативный эффект воздействия.

Власть не хочет войны внутри себя. Изменение системы управления означает, что одни группы станут отодвигать от кормушки другие группы. В этом суть любых реформ в экономике. Разумеется, отодвигаемые станут всеми силами сопротивляться. На подавление сопротивления у тех, кто инициировал передел, может не хватить сил. В результате может получиться не то, что спроектировал академик Глазьев, а то, что получится в результате гражданской войны. А в таком случае получатся руины. Виноватых искать потом будет делом уже бесполезным.

Избегание модернизации системы управления чревато потерей управления. Особенно опасно тут сохранять уверенность в спокойствии на основе данных роста некоторых отраслей. Как известно, беспрецедентно успешный 1913 год не спас Российскую империю.

Дальнейший экономически спад чреват риском утраты легитимности власти. Накопление раздражения нельзя всегда подавлять Росгвардией, выборными технологиями и пропагандой. Расширение и углубление кризиса вводит в протестное поле всё более широкие слои масс. Наступает момент, когда верхи уже не могут править по-старому, а низы не хотят по-старому жить.

В стране нарастает угроза оголтелого либерального реванша. Спасти ситуацию может только правый консервативный поворот. Но подавить революцию легче, чем построить эффективную систему управления. Если Россия приближается к ситуации выбора между заговором либералов и заговором генералов, то ей остаётся лишь выбирать, чей заговор предпочтительнее. В условиях новой холодной войны заговор генералов несёт хоть какой-то шанс на спасение государства, тогда как заговор либералов — это однозначный конец всему и превращение России в смесь Украины с бывшей Югославией.

Трудно представить, как должны сложиться обстоятельства, чтобы выйти из тупика без заговора вообще. Противоречия оформились, и они носят системный антагонистический характер. Причём это не классовые противоречия по Марксу. Это противоречия внутри капиталистического общества, где одна часть общества отделена от другой не по признаку обладания или необладания собственностью на средства производства, а по признаку лояльности или нелояльности внешнему центру власти. Часть трудящихся и часть капитала солидарно против этого внешнего центра, часть — за. В современном обществе главный конфликт возникает между национальными и транснациональными (точнее, вненациональными) силами.

Борьба глобализации и антиглобализации протекает на фоне кризиса смены технологических укладов и очередного передела мировых рынков сбыта и источников сырья. Частью этого процесса является передел карты конфессиональных влияний. Так, Запад не только захватил Украину и превратил её в источник сырья, но и борется за её включение в орбиту влияния Ватикана. Такая же участь уготована России, и по этому поводу в ней имеются как те, кто это приветствует, так и те, кто этого не приемлет. Отношение к Западу — это линия раскола российского общества с самого верха до самого низа.

В такой концентрации рисков главным качеством системы управления становится навык их предвидеть и распределять, не допускать их резонанса. Как видим, таким навыком нынешняя система управления не обладает. Если у нас что взрывается, то детонирует весь боезапас.

Самое трудное в том, что сохранить эту систему требуется ещё два-три года, после чего подойдёт время её управляемой трансформации в нечто новое. Ведь ясно, что в 2021 году проводить выборы в Думу с такими партиями и на такой явке, какие мы наблюдали 9-го сентября, — это взорвать всю государственность России. Нужны новые партии, способные сформировать новое правительство. То, которое проведёт выборы президента и удержит страну в переходный период. Поэтому вопрос — а оставит ли нам история эти два-три года?

До конца текущего года станет ясно, есть у России возможность потянуть время, или его уже нет и придётся с колёс перестраивать всю государственность сверху донизу, потому что нынешняя уже не справляется с вызовами модернизации. 1,5−2% роста в год до 2035 года — это не модернизация, а могилизация России. На это идти нельзя — потеряем страну. Значит, так или иначе, ныне действующие генераторы протестной активности в обществе сделают свою работу, и смена отживших политических форм и способов управления страной с каждым новым эксцессом становится всё более неизбежной.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /