Проблема не просто в наличии или отсутствии планирования. У нас есть стратегическое планирование PR – это всякие олимпийские игры, чемпионаты мира и так далее, - они задолго планируются, но у нас нет стратегического планирования развития страны.
Более того, главная проблема и сегодня остается в том, что все, что делается и заявляется, носит сугубо реактивный характер: «Вот Запад к нам так, а мы в ответ сейчас временно так. А если Запад завтра смилостивится и санкции отменит, то и мы со своей стороны не будем опережающе развивать то, что вроде как взялись импортозамещать».
Вот эта убогая концепция не позволяет даже говорить всерьез о том, что мы хотим завтра. Мы завтра хотим только в зависимости от того, что захочет Запад. Это фундаментальный дефект, и это первое.
Второе. Сергей Юрьевич вынужден находиться в кругу людей – я не говорю «неолибералы», - в кругу всего нашего госуправляющего слоя, у которого представление такое: ничего стратегически планировать не надо, а надо создать условия, и тогда все цветы зацветут.
Сергей Юрьевич в своем докладе четко и убедительно показал, что условия, которые надлежит создать, не создаются по ключевому направлению. В нормальной политической системе, если бы этот доклад был представлен Парламенту, что бы должно было произойти?
Должна была бы быть комиссия по расследованию, как так случилось, что ключевой орган обеспечения экономики работает во вред экономике. У нас это не происходит. Для того чтобы апеллировать уже не к парламенту, не к ученым, а к обществу, я бы предложил Сергею Юрьевичу чуть усилить позицию.
Вот вы говорите, что Центральный банк должен стать кредитором. Правильно, машиностроение должно стать поставщиком машиностроительной продукции в сельское хозяйство. В чем принципиальная разница между машиностроением по отношению к сельскому хозяйству, и банковской системой и Центробанком по отношению ко всей экономике? Разница в том, что машиностроители сами что-то создают. Применительно к банковской системе по отношению к экономике образ выглядит так. Мы все собрались, у нас есть поле и вода. Мы решили сеять рис или пшеницу, и выделили кого-то, кому мы поручили управлять потоком воды.
Это поручить можно только на условиях, чтобы он не черпал прибыль из того, как он нам будет продавать воду, а использовал эти возможности в обеспечение нашей прибыли от продажи дальше пшеницы или риса. То есть стратегическая позиция должна заключаться не просто в том, что Центробанк – кредитор, а в том, что вся финансово-банковская система должна получить статус обслуживающей, обеспечивающей инфраструктуры производительной экономики.
А это значит, она не должна быть прибыльной, и уж как минимум ее прибыльность ни в какой ситуации не может быть больше прибыльности реального сектора экономики. Это какие-то ключевые положения, которые нужно описывать в какой-то экономической Конституции.
Я напомню, сейчас у нас 20 лет с момента протаскивания нынешнего закона «О Центробанке», который протаскивался через парламент как спецоперация в апреле 1995 года, там даже формально записали, что целью деятельности Центробанка не является прибыль, но все остальные механизмы – и управление Центробанком, и внутренняя его организация, и управление всей остальной банковской системы – недвусмысленно выводит их, как весь смысл существования – прибыль, прибыль и еще раз прибыль. Страна, в которой Центробанку вместе со всей банковской системой дается возможность почти неконтролируемо извлекать прибыль, в этой стране не может быть производительного сектора экономики, потому что самый легкий способ извлечения прибыли – это удушение всей остальной окружающей экономики, которую он должен обеспечивать.

И еще одно замечание. У нас очень часто сознательно вбивается в общество путаница. Если Сергей Юрьевич говорит о необходимости ограничения трансграничного спекулятивного движения, то в общество это обязательно будет брошено в искаженном вульгарном виде в том смысле, что запретят обменники, и граждане не смогут свою пенсию в условиях обвала очередного рубля обменять даже на какой-нибудь доллар или евро. Мне кажется, все предложения, касающиеся регулирования банковской сферы в интересах производственного сектора, надо обязательно сопровождать четким указанием на то, что государство параллельно должно либо сохранить для гражданина маневра в валютно-финансовых операциях, либо создать иной механизм гарантированного сбережения граждан.
В противном случае такие, как Глазьев, и такие материалы, которые он сейчас представил, будут всегда представляться как страшилки, что «Вы хотите пойти за этими предложениями – получите опять ситуацию, когда вас будут сажать за валютно-финансовые операции. Этого допускать нельзя.

Модератор: Комментаторы вашего доклада пугают, что Глазьев предлагает запретить хождение долларов, и действительно опять будут сажать за покупку долларов. Как вы прокомментируете это?

Сергей Глазьев: В основном они довольно смешные, эти критические высказывания, потому что речь идет о дедолларизации экономики, но не административным способом, а за счет косвенных рыночных регуляторов. И я обращаю главное внимание на то, насколько Центробанк стал финансовым регулятором, а регулированием реально не занимается. Если мы хотим обеспечить стабильность курса рубля и его соответствие фундаментальным условиям конкурентоспособности, то мы не можем отдавать курс рубля на манипулирование спекулянтам. 95% операций на бирже – это чисто спекулятивные операции. Поэтому первое, что нужно сделать – наш финансовый рынок защитить от спекулятивных атак. Я специально обратил внимание, что наш финансовый рынок ничтожно мал по отношению к банальной ежегодной эмиссии, которая сегодня идет заграницу. И при таком маленьком объеме финансового рынка любой крупный спекулянт может рынок обрушить и качать его вверх-вниз. Поэтому если мы хотим стабильный рубль, низкую инфляцию и дешевые длинные деньги, нам нужно защитить финансовую систему от спекулятивных атак.
Механизмов защиты, используемых во всех странах мира – коллега доктор Котегава сам этим занимался, может целую лекцию прочитать, как должна была бы работать биржа вместе с регулятором для обеспечения стабильного курса рубля. Здесь и ограничение кредитного плеча, и остановка долгов, и введение налога Тобина на спекулянтов, и резервирование денег, и валютная позиция коммерческих банков – множество инструментов, которые в большинстве стран мира применяются. Я показал, что мы относимся к ничтожной группе стран, где свободное плавание, валют, это имеет самые большие резервы. Поэтому речь идет о защите нашей финансовой системы от спекулятивных атак.

Если мы защитим, то мы обеспечим стабильный курс, создадим условия для дедолларизации, для удешевления кредита, для восстановления доверия к рублю и прочее.

Тут насчет банков я еще хочу сказать. Спекулянты наживают гигантские деньги, они пользуются кредитами банков, с ними связанными. При этом банки демонстрируют улыбки. То есть здесь мы имеем дело с целой системой взаимоотношений, которые фактически превратили финансовый рынок в поле для манипуляции узкой группой. И это видно всем на рынке. Пугает, что нигде в моих предложениях нет запрета нахождения валют, ни в одном тексте, но спекулянты считают, что если им ограничить возможность манипулировать рублем, то для них это равносильно запрету хождения валют.

Модератор: То есть бабушек сажать за покупку долларов не предлагаете?

Сергей Глазьев: Нет, конечно.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /