КОРР.: Александр Андреевич, первый вопрос: Вы верующий, или Вы материалист?

А. Проханов: Я идеалист. Изначально, с детских лет я чувствовал божественность этого мира, таинственность всех явлений, включая факт моего собственного рождения, поэтому  я – человек верующий.

КОРР.: С ортодоксальной, так сказать, точки зрения, этот мир несовершенен, его ждет Армагеддон. Так стоит ли в этом мире бороться за что-либо, кроме спасения души? Помните, как говорил Серафим Саровский: «стяжай дух мирен, и вокруг тебя  спасутся тысячи»?

А. Проханов: Серафим Саровский обитал в Сарове. В том месте, где при Сталине был организован ядерный центр, где была создана ядерная бомба. Сотрудники Саровского ядерного центра избрали Серафима Саровского своим святым покровителем. Думаю, именно ангельский гений Серафима Саровского способствовал созданию советской атомной бомбы, которая предотвратила конец света, Армагеддон, и спасла нашу государственность. Поэтому и святые, даже если они уходят в скит, в затворничество, они всё равно работают в мироздании. Поэтому Ваш вопрос для меня риторический. Я не являюсь догматиком, я был брошен в этот мир, я – как какая-то таинственная стрела, которой Господь выстрелил в этот мир, я лечу, но куда я попаду, я не знаю. Хотелось бы попасть в цель.

КОРР.: Вы как-то сказали, что война – это трагическое несовершенство мира.

А. Проханов: В этом мире всё воюет против всего. Машины воюют против природы, рыба воюет против водорослей, государственная машина воюет против человека, человек воюет с другим человеком. Страны и цивилизации тоже воюют, сражаются друг с другом – за жизненное пространство или за царственные престолы. И война зачастую – борьба за идеи,  схватка идей. И если вы хотите быть покорённым, то не надо быть сильным. Но если вы хотите сражаться за свои ценности, то всё-таки вы должны иметь при себе в лучшем случае пистолет Макарова, а в высшем смысле, чтобы у вас было вооружение – СУ-34 и крылатая ракета.

КОРР.: Сейчас говорят о гибридной или информационной войне.

А. Проханов: Я слышу много разговоров о свободе слова, например, об объективном освещении событий, о миссии журналистов давать чистые, незамутненные факты. Это всё ерунда. Беспристрастные факты, чистые суждения можно давать, например,  в передачах, посвященных жизни божьих коровок или качествам и формам  изделий из ситцевой ткани. Политическая, идеологическая и общественная журналистика является военной журналистикой. Мы всё время живем в атмосфере информационных войн, которые есть форма поведения журналиста в информационном пространстве, как бы он не хотел обмануть себя.  Мы исповедуем какие-то ценности, исповедуем идеалы. Да даже если мы исповедуем  золотого тельца и нас волнует только заработок и социальный успех, всё равно мы встроены в огромные мега-машины – идеалистические, идеологические, военные, государственные. Информационные войны становятся частью «горячих» войн, а иногда и заменяют их собой. Поэтому информационная война – это данность и надо в этой войне победить. Если ты проиграешь в информационной войне, ты ничтожество, ты по существу военнопленный, и вслед за твоим поражением поражение терпит не твоя  журналистская корпорация, а общество, в котором ты живешь,  целые уклады, в данном случае – Родина твоя.

КОРР.: Цель любой войны – победа. А дальше что? И кто с кем воюет, Александр Андреевич, на самом-то деле?

А. Проханов: Я надеюсь, что Вы знаете, кто с кем воюет, потому что Вы журналист военный, и это вопрос просто риторический. Нам важна не правда, не истина, а именно победа. Многие посчитают, что это циничное заявление. Мне правда не нужна, мне нужна победа. Победа моих идеалов, моих святынь - это и есть правда. А за пределами моих святынь я не вижу других святынь и других правд, особенно, если другие святыни и другие правды нападают на мои ценности, на мои алтари. И я защищаю эти алтари, я должен стать победителем любой ценой. А правда – понятие относительное, у каждого она своя. Существует бесконечное количество правд, бесконечное количество конфессий, философско-идеологических школ.  Конечно, существует, видимо, и божественная истина, божественная такая моноправда. Но мы с вами грешные люди, у нас ноздри, глаза, пищеварение, мускулы, мы страстные, мы включены в  огромные механизмы общественной жизни, и для нас, повторяю, важна не правда, а победа.   Победа – вот моя формула, формула человека, который всю жизнь ведет информационные войны. Я советский человек, главная часть моей жизни прошла в советское время, я часть советского общества, я часть  огромного великого «красного проекта». Я в своей писательской, журналистской деятельности всегда работал, служил моему государству и все, что разрушало мое государство было мне враждебно. Поэтому для меня эти ценности, ценности сбережения советского государства были и остаются высшими ценностями. И когда на него сегодня льют ушаты помоев – я сражаюсь за  великую утопию, за тот грандиозный порыв, который возник в русском народе. Это мне кажется ослепительным и достойным того, чтобы за него класть жизнь свою. Сегодня, когда Советского союза нет, его растоптали, и на этом пепелище, казалось бы, ничто не могло вырасти, кроме бриллиантов наших миллиардеров, русское государство стало возрождаться. Возрождаться мучительно, противоречиво, но неуклонно, неизбежно. Я как государственник сражаюсь за государство российское,  вижу его восхождение, его врагов, вижу напасти, я понимаю его несовершенства и  закрываю глаза на эти несовершенства. Народ, лишенный государства, как он был лишен в феврале 1917 года или в августе 1991 года – это несчастный народ, это народ, который несёт гигантские потери, который умирает,  теряет территорию, историческое время, смыслы существования. Для меня государство – одна из форм национальной религии. И мое служение в том, что я, например, не признаю однополые браки, или в том, что я не поклоняюсь Госдепу, ЦРУ, всей это огромной мега-машине, убивающей мой народ.  Я должен был бы понимать, наверное, глубинные смыслы и задачи ЦРУ, МОССАДа или БНД, стремящихся убить мою Родину, лишить Советский Союз великих завоеваний,  отнять у Советского союза Украину, Белоруссию, Прибалтику, Казахстан, разрушить индустрию, вбить кол в великую советскую цивилизацию. Но я это не понимаю и не приемлю.   Может это прекрасные люди, ангелы небесные, но я их ненавижу,   и я буду в них стрелять до самого последнего мгновения своей жизни.

КОРР.: Для того, чтобы эффективно вести войну, хорошо бы иметь союзников, кроме армии и флота, помните знаменитое высказывание Александра III? У современного российского государства есть союзники на международной арене?

А. Проханов: Конечно, есть. Есть страны, которые разделяют наши интересы, это показал ближневосточный кризис. Иран – наш союзник очевидный, Хезболла Ливанская – наш союзник. Косвенно нашими союзниками являются Китай и  Индия, хотя и они не вмешиваются в военное противостояние. Но это союзники не вечные, а ситуационные. Я не знаю, что будет завтра. Вот Украина превратилась в нашего врага, а раньше была союзником. Поэтому союзники – это понятие текущее, переменное.  Конечно, желательно в войне иметь надежных союзников, я с Вами согласен. Но где их взять? Народы, которые нам гарантированно симпатизируют  – это, например,  обитатели Марса,  прекрасные люди, которые нас глубоко любят и уважают. Или вот лунное население, особенно те, что живут с обратной стороны, оно глубинно такое прорусское, русофильское (смеётся), а так вот все остальные народы, они сегодня такие, а завтра будут другие. Хотя, конечно, сербы симпатизируют России, несмотря на то, что Россия предала их во время последних событий в Югославии. Но они нам простили эту вину.
Россия – главное препятствие для реализации  мирового господства нашего стратегического оппонента, поэтому удары по России не ослабеют, наоборот, они будут станут все более и более изощренными. Мы с Западом сошлись в страшном апокалептичном сражении.

КОРР.: Какой Вы видите ситуацию на Донбассе и в Крыму?

А. Проханов: Я два раза был на фронтах в Донбассе. Я не слишком хорошо знаю сегодняшний социальный подтекст Луганска и Донецка. Я знаю, что русские мечтали о том, чтобы концепт Новороссии восторжествовал, чтобы крушения русского мира было остановлено. Но – в апреле 14-го было остановлено движение на Мариуполь, нам не удалость «пробить» коридор в Приднестровье. Сегодняшние события в Крыму говорят о том, что мы не в состоянии даже защитить Крым со стороны Донбасса, но, тем не менее, слава Богу, что Донбасс не отдали на растерзание укронацистам. Процесс заморожен, Киев понимает это, это понимает и Кремль, так что я думаю, теперь нам предстоит долгая, длительная процедура переговоров. Как она разрешится, я сказать не могу, она разрешится, видимо, в контексте перемен, в которых оказался мир. Мир находится в движении, в динамике, в колоссальной динамике. Меняются мировые границы, мировые потенциалы, будут меняться возможности Луганска и Донбасса. Сейчас мне кажется, что ЛНР и ДНР для России являются определенной гарантией и определенной разменной картой, и кто бы не управлял, не курировал процесс Донбасса в Кремле, любые люди, будь то Сурков или кто-нибудь другой, они понимают важность сегодняшнего незавершённого Донбасса, важность для русской дипломатии. Я не верю в Минский процесс. Я считаю, что Минский процесс – это фиговый листок, и то, как он сейчас трактуется, выполняется, это есть форма замораживания ситуации.
К тому же, Донбасс является мощным инструментом воздействия на Россию. со стороны Запада. Киев ведь не самостоятелен.

КОРР. Александр Андреевич, Вы говорите о Донбассе, той части, что не под Украиной, как о разменной карте какой-то, а это все-таки более двух миллионов людей. Не слишком ли цинично?

А. Проханов: Конечно, я циник. И говорить о двух миллионах людей, как о разменной карте – цинично. Но в глазах Господа Бога все человечество – это разменная карта, понимаете? Все человечество является территорией, где решаются проблемы мироздания. Мы все – разменная карта матери истории.

КОРР.: Русский мир подаётся западными СМИ как некая экспансионистская идея.

А. Проханов: Всё живое подвержено экспансии, все живое расширяется, всё, что мертво сжимается и уступает. Великая имперская Россия – это было непрерывное расширение, это была огромная вселенная, которая расширялась. В 1991 году нас усекли, русский народ стал разделённым. Это одно их самых великих страданий, когда народ разделён. Нам надо воссоединяться. И возвращение Крыма – первый шаг. Почему Германии или Штатам можно распространять свое влияние на пол мира, а русский народ лишён этого права? Почему мы, когда занимаемся восстановлением, оказываемся, фашистами? Мы народ, который нужно еще больше делить, членить и забивать в самые дальние углы мироздания? Нет. Русский реванш неизбежен.

КОРР.: Что может стать, на Ваш взгляд, катализатором мобилизационных процессов русского общественного сознания? Может, недавние катастрофические террористические акты этому будут способствовать?

А. Проханов: Возвращение Крыма – один из примеров начала русского  ренессанса.  Именно благодаря этому произошла духовная, патриотическая  мобилизация, народ стал серьёзнее, напряжённее, глубокомысленнее, он всё в большей степени интересуется русской историей, русским потенциалом, русским мессианством. Я думаю, что мобилизация происходит, и она неизбежно выльется в рывок, порыв. Когда мы скажем народу: ты – народ победитель, ты – народ святой, ты – самый прекрасный могучий народ, он очнётся, как царевна, которая спит во гробу хрустальном до той поры, пока её не поцелует прекрасный царевич. Должен появиться вождь настоящий, он должен прийти и поцеловать этот спящий народ, и тогда всё вернётся на круги своя.
 
Беседовал Владимир Шакулов
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /