Обсуждение целей России в Сирии превращается в игру зарубежных, да и отечественных аналитиков. При этом все лежит на поверхности – то, что говорят Владимир Путин и Сергей Лавров, на самом деле и является главной целью действий России на Ближнем Востоке.

Мы хотим остановить халифат и считаем, что это возможно только при опоре на сирийскую армию и в случае прекращения войны между правительственными войсками и поддерживаемыми из-за рубежа повстанцами в самой Сирии.

Можно долго спорить о том, насколько большую угрозу представляет халифат для России, имеет ли он шансы на расширение, выгодно ли его существование американцам – и даже верить в то, что он является американским проектом, но нельзя отрицать того, что интересы национальной безопасности России напрямую связаны с происходящим в исламском мире. Мусульмане составляют одну седьмую часть нашего населения, среди наших ближайших союзников и участников Евразийского союза – мусульманские республики Средней Азии и Закавказья. Мы помним попытки сделать из Чечни базу для радикальных исламистов со всего мира – и точно так же видим непрекращающиеся попытки подбить наш Северный Кавказ на джихад с «неверной русней».

Одного этого достаточно для того, чтобы понять заинтересованность Москвы в том, чтобы халифат как минимум не рос дальше, не превратился в точку сборки нового исламского глобального проекта, который или сам столкнется с Россией, или будет натравлен на нас англосаксонскими геополитиками. Конечно, между «победить» и «остановить» халифат есть большая разница – но пока что мы не наблюдали реальных попыток хоть как-то решить проблему. Уже скоро два года как Запад и соседи Сирии завороженно наблюдают за халифатской стадией сирийского хаоса, который сами же во многом и создали – и в последний год даже наносят удары с воздуха по силам халифата, не причиняя, впрочем, им существенного вреда.

А тем временем как халифат, так и отдельные от него, но не принципиально отличающиеся исламисты из различных вооруженных отрядов занимают все новые и новые территории в Сирии, где им противостоит местная армия вместе с немногочисленными частями из Ливана и Ирана. Падение Дамаска и окончательный распад Сирии, ключевой страны региона – точно так же, как и вероятная атака на нее США два года назад – едва ли не автоматически запустят сценарий общерегиональной войны, как межрелигиозной, так и межэтнической, вовлекая в ее воронку все соседние страны, в том числе и ядерный Израиль, и региональную державу Иран.

Кому-то нужна большая война на Ближнем Востоке? Ясно, что не Европе, не Китаю, не самим арабам и уж точно не России. Так что странного в том, что Москва, понимая, к каким последствиям приведет крах Сирии, пытается не допустить его? Поддержка Асада исходит именно из этих соображений – которые перевешивают как его союзнические отношения с нами, так и сильно преувеличенное значение военного присутствия России в сирийском порту.

Конечно, у России нет рецепта успокоения Ближнего Востока – один лишь 70-летний арабо-израильский конфликт способен в любой момент разнести весь регион в клочки. Но не Россия чертила искусственные границы между арабскими государствами, до Первой мировой достаточно мирно существовавшими в виде провинций в составе Османского халифата – это делал Запад для облегчения контроля над «самоопределившимися» по его воле государствами. Не Россия, а Запад в последние полтора десятилетия фактически разрушал и эту постосманскую конструкцию, разваливая кое-как, но устоявшиеся за несколько десятилетий арабские государства – сначала Ирак, потом Ливию, а теперь и Сирию.

Однако переформатирование региона и тем более начавшаяся на его фоне конфронтация с США из-за Украины подвели Россию к необходимости осознать, что ей необходимо возвращаться в глобальную политику в полном масштабе. Не как супердержаве, для чего нет ни сил, ни особого желания, но как великой державе, активно продвигающей новые правила международных отношений. Такие, которые придут на смену уходящей американской модели однополярного мира, создав мир, в котором не будет одной или двух сверхдержав, а будет баланс интересов нескольких мировых цивилизаций и региональных блоков.Но Россия в период 50–80-х годов приобрела в регионе очень значительное влияние – такое, что даже после распада и эвакуации с Ближнего Востока СССР в нулевые годы нам было с чего начинать возвращение. Но до «арабской весны» мы исходили из необходимости восстановить и наладить лишь двусторонние отношения с различными странами региона – не пытаясь вернуть себе роль значимого регионального игрока.

Среди прочего стало понятно, что Ближний Восток является, если употреблять американские же термины, зоной наших жизненных интересов, а если говорить по-русски, то регионом, значимым для нас с точки зрения национальной безопасности. И если отношения со странами Латинской Америки важны для нас в первую очередь как часть работы по построению новой архитектуры глобального миропорядка, то ситуация на Большом Ближнем Востоке волнует нас и с точки зрения банальной безопасности России.

Именно с этой позиции становится понятным то значение, которое Россия придает Сирии. Не военно-морская база, не военное присутствие в регионе является для нас самоцелью – а его успокоение и стабилизация. С нашей помощью, но не нашей армией – мы не США, которые до недавнего времени готовы были ввести войска в любую точку мира (ситуация с вводом советских войск в приграничный нам Афганистан имела принципиальные отличия от нападения США на Ирак). Россия может оказать большую военную поддержку арабским странам, в первую очередь Сирии, а также Ираку – для того, чтобы они могли победить халифат или по крайней мере остановить его продвижение.

Россия предлагает Западу и арабам заставить нехалифатовских исламистов прекратить боевые действия с Асадом и договориться как о совместной войне с халифатом, так и о послевоенном устройстве сирийской власти – но есть большие сомнения, что Штаты и страны Залива, даже они если согласятся на перемирие, смогут в реальности убедить в этом вооруженную оппозицию. В таком случае Асаду придется воевать как с «обычными» исламистами, так и с халифатовскими – и выиграть такую войну, даже с существенной помощью России, невозможно.

Но Россия все-таки надеется на то, что большинство арабских стран понимает, какую угрозу для них представляет халифат, что то же самое осознают и в Турции – и, значит, есть шанс на то, что не просто будет создана новая антихалифатовская коалиция, но и прекращена внешняя помощь обычным «исламистам», которые в таком случае вынуждены будут пойти на переговоры с Асадом.

Дополнительным стимулом для принятия российского варианта служит то, что как США, так и арабские соседи Сирии вполне допускают, что Россия готова направить в Сирию полномасштабную группировку – то есть реально опасаются появления там российской армии, а не просто летчиков, РЛС-разведки и военспецов, что, естественно, достаточно быстро поменяло бы весь расклад сил в Сирии и Ираке. Нам понятно, что этот вариант невозможен – во-первых, Россия не будет использовать свои регулярные войска за границей, а во-вторых, их участие во внутриарабской войне, которую к тому же многие раскручивают как суннито-шиитскую, ухудшило бы отношение к России в исламском мире – но если нас боятся, то это может быть неплохим мотиватором для правильного исхода переговоров.

Какая бы судьба ни постигла российскую инициативу по созданию антихалифатовской коалиции – а то, что сейчас Штаты склоняются к ее поддержке, вовсе не означает, что в итоге нам удастся договориться – понятно, что как минимум три задачи Россия уже решила.
Во-первых, ликвидирована военная опасность падения Башара Асада, а значит, и полного распада Сирии – как самой военной помощью, так и продемонстрированной готовностью увеличить ее и – в еще большей степени – порожденными этими действиями страхами перед вводом российских войск.

Во-вторых, созданы условия для политических переговоров сирийской власти и прозападной оппозиции – потому что требование немедленной отставки Асада как главного условия начала переговоров с Дамаском Запада и вооруженной сирийской оппозиции в ближайшее время будет, по сути, похоронено.

В-третьих, существенно укрепились позиции России на Ближнем Востоке в целом – взяв на себя инициативу по поиску путей решения запущенной, но волнующей всех проблемы халифата и не сдав при этом своего союзника Асада, Москва продемонстрировала не только верность своим позициям, но и волю, и стратегический план.

Предложение по коалиции Россия начала продвигать в правильный момент – сразу после заключения иранской сделки, спустя год после начала «странной войны» американской коалиции с халифатом и в ситуации, когда многие среди западных и восточных противников Дамаска начали осознавать бесполезность требования ухода Асада. Вдобавок еще и начавшийся в Европе кризис с беженцами стал дополнительной агитацией за план Путина.

В результате Россия получает хороший шанс подкрепить свою работу по ликвидации гегемонии США в мире и формированию нового глобального порядка, основанного на балансе сил, конкретным примером – объединением усилий разных сил и стран через согласование их зачастую противоречащих друг другу интересов во имя достижения той цели, которую все признают общей и приоритетной. Владимир Путин не собирается победить или остановить халифат – он просто пытается создать геополитические условия для того, чтобы это могло быть сделано. И это будет первой демонстрацией того, как начинает работать новый – многополярный – мировой порядок.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /